ЧайфStory - Леонид Порохня

Помогли Питер и Русин. Как бы то ни было, альбом «Не беда» записан исключительно благодаря Вове Русину. Спасибо ему.

Бремя винила

«А мы тогда считались

питерской группой».

В. Бегунов

Так оно и было. Шахрин: «С Питером у нас, начиная с 87-го, были очень хорошие отношения». Не просто отношения — Бегунов: «Тогда мир делился на регионы, либо ты дружишь с Питером и нормальным считаешься, либо дружишь с Москвой и не являешься для всего остального мира нормальным, но зато включаются какие-то рычаги, и идешь как бы другой дорогой. Мы считались питерской группой, по воле судеб родившейся и игравшей в Свердловске. Нас в Питере считали своими». Там записали альбом, там произошла следующая подвижка. Шахрин: «Дружили с Андреем Бурлакой, в это время он стал главным редактором питерского отделения фирмы «Мелодия» и какими-то правдами-неправдами пробил нашу пластинку. Без денег, но все равно это была фантастика — сольная пластинка на «Мелодии»!..».

Пластинка вышла в конце 89-го, выпустили ее сразу четыре завода — Таллинский, Ташкентский, Московский и Питерский, каждый тиражом порядка 200 тысяч, то есть вышла она невероятным, почти миллионным тиражом! «Это был кайф! До того мы были бандой шаровиков, а тут — виниловая пластинка на «Мелодии»… — до сих пор горделиво выговаривает Бегунов. Шахрин: «Когда она вышла, Бегунов сказал: «Наконец-то, если теща спросит, кто я такой, могу сказать: «На! Вот кто я!». До этого, конечно, никто из наших родственников за артистов нас не держал, а тут виниловая пластинка на фирме «Мелодия»! Сейчас любой может выпустить компакт-диск, да и чуть позже на свободных лейблах пластинки выпускали многие, но на «Мелодии» есть пластинка далеко не у каждой группы!».

Чайфы воспрянули духом, да и промоушн был мощный: пластинки стояли, чуть ли ни в каждом магазине по всей стране. В Свердловске они продавались моментально, а в городе Чайковском их было завались, друзья возили оттуда коробками. Пластинка пошла, пошли предложения, «Чайф» стал ездить по стране, опять встала проблема директора. Шахрин: «Опять появился Анвар Хабиров в роли директора, откуда он появился, я так и не знаю. Музыканты хотели расстаться с Ханхалаевым, и мы расстались с Костей, но лучше не стало, нервозность только усилилась, Анвар был абсолютно зелен как директор и ничего сверх Костиного предложить не мог».

Нервозность усиливалась и по другому поводу, алкогольному. По которому часть группы могла на время вообще выходить из-под контроля. Нифантьев: «В 89-м я отмечал двадцать пять, и мы с Бегуновым остались в Ленинграде отмечать день рождения аж недели на три! Шахрин открыл рот и уехал с Севериным, а мы остались. Познакомились с Федькой Чистяковым, у него тогда крыша еще не так сильно дымилась, она у него всегда дымилась, но не так сильно. У нас было развлечение — петь песню «Я хочу быть с тобой» одних известных авторов. Часов по восемь без перерыва с вариациями… Безумные были оргии. Однажды в четыре утра раздался звонок, а мы уже часа три с особым цинизмом орали «Я хочу быть с тобой». Федька открывает дверь — три мента — Федька дверь захлопывает, и мы продолжаем петь. Они звонили, звонили, так и ушли. То есть мы с Бегуновым тогда очень сильно дружили. А с Шахриным я, наверное, никогда не дружил»…

Так что Шахрину, как и группе в целом, было, чего от жизни ждать, ожидания реализовались с лихвой, но позже. А пока кончался год, пластинка вышла, тогда же фотограф и дизайнер Ильдар Зиганшин изобрел логотип «Чайф», «за что мы ему очень благодарны» (Шахрин).

К вопросу об экологии

Вопрос экологии стоял перед страной давно. Но собственно к «Чайфу» отношение имел косвенное. «Чайф» тоже об экологии не очень задумывался, а задумывался он об иных материях: к весне 90-го с группой опять творилась непонятица: пластинка вышла, концерты поиграли, волна пошла на спад — а дальше что? Схема одна: всплеск — какое-то время ты на поверхности, потом медленно погружаешься обратно вниз. Нужно выныривать. Оставалось понять, как именно.

Помогли Костя Ханхалаев и Саша Калужский, они заговорили об экологии. Костя время от времени появлялся в Свердловске, останавливался у Шахрина, они после развода не поссорились. Подтягивался Калужский, потом подтянули экологию, но первоначально речь шла не о самой борьбе за чистоту окружающей среды, а о прикладных ее аспектах: «Калужский вспомнил, что в свое время кто-то из западных музыкантов проплыл по Миссисипи на корабле с экологическим агитпоходом, — рассказывает Шахрин, — и возникла идея об экологии. У Саши мама в научных кругах крутилась, он подкидывал информацию о том, что ситуация страшная, с экологией у нас полная задница, и хотя об этом все молчат, но еще через несколько лет это будет самая серьезная проблема. А у нас в стране опыт был, все эти си-неблузники, которые за всеобщую грамотность агитировали, за здоровый образ жизни, чтобы со вшами бороться… Это было в нашей стране, здесь эта форма естественна».

Втроем придумали акцию под названием «Рок чистой воды». Ехать решили по Волге, по матушке-реке, вышли на Нижний Новгород, на какой-то молодежный центр, Костя туда поехал, нашел единомышленника, Игоря Крупина, выяснил, что пароходство в жутком состоянии, неизвестно, кому принадлежит, а потому неизвестно, что со всеми пароходами делать. Время, когда не понятно, кому принадлежит власть в стране — делать можно было все. Какая-то бывшая комсомольская организация договорилась с пароходством, под экологию дали теплоход с гордым именем «Капитан Рачков», который шел от Нижнего до Москвы, а от Москвы до Астрахани. Мало того, оказалось, что во всех городах есть люди, которые согласны взяться за организацию концертов, встретить, подготовить площадку, сделать рекламу, а чайфы бы с компанией приехали и отыграли.

Через первый поход «Рок чистой воды» прошло больше двадцати групп. Основной костяк состоял из «Чайфа», «Телевизора», «Аукцыона», «Насти», плюс ротация: в каждом городе на борт брали по две группы из местных, они плыли до следующего города, там играли и ехали домой, на их место грузились новые, получился эдакий микротур для малоизвестных поволжских групп. Путешествие длилось три недели, а на какие деньги и как оно вообще могло организоваться, непонятно. Шахрин: «Выглядело это фантастически: куча неизвестных, непризнанных музыкантов, по большому счету — полусумасшедших алкоголиков, загрузилась на теплоход и пошла по Волге»…

Пьяный пароход

«Сели люди на пароход и в первый же вечер так нарезались!.. — повествует Бегунов. — Три дня пили, потом вышли в мир, посмотрели и поняли, что он нам в принципе неинтересен, мы никому не нужны; обратно в трюмы вернулись и продолжали бухать. Красота, Волга… И постоянно зудящий Шахрин, что мы пьем много. Мы его искренне не понимали. Я казался сам себе свежим, нежным и обаятельным».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});