Друзья и соседи - Борис Ласкин

Потом нужно красочно описать сегодняшний день на даче у Оли Маношиной, где все они — молодые врачи — шумно и весело праздновали окончание института, где Олин отец, маститый хирург, Василий Пименович декламировал стихи собственного изготовления, которые начинались так: «Поздняя осень, врачи улетели…»

Дальше обязательно надо написать о том, куда она, Наташа, решила просить направление в министерстве. А может быть, об этом не писать, а просто взять да и нагрянуть?.. Да, пожалуй, так будет лучше. Вместо этого можно написать всякую чепуху, вроде того, что они до упаду танцевали, а потом она съела три порции мороженого и сразу лишилась голоса.

Наташа написала первую строчку. В эту минуту кто-то постучал в дверь и в комнату вошла Мария Игнатьевна, соседка по квартире.

— Наталья Николаевна, добрый вечер. Тут вам извещение какое-то принесли. Вас дома не было.

Наташа прочла извещение и ахнула. Через сорок минут состоится телефонный разговор с Павлом. Ей нужно явиться на переговорный пункт. Через сорок минут. Спустя полчаса Наташа появилась на телефонной станции. Она отдала в окошко извещение и села на диван. В небольшом светлом зале стояли застеклённые кабины, откуда слышались громкие голоса.

В ближайшей кабине огромного роста человек в кожаном пальто и в сбитой на затылок шляпе громовым басом кричал в телефонную трубку:

— Со штатами всё в полнейшем порядке. Слышишь?.. Насчёт стройматериалов был у Затевахина. «Вы, говорит, завысили заявку». А я говорю: «Вы у нас на объекте были? Чем, говорю, в кабинете сидеть, вы бы к нам разок слетали…» В общем, всё сделал. Вылетаю двенадцатого. Что? Кого?.. Жену?.. Жену твою видел. Сын? Сын у тебя орёл. Вчера во дворе в футбол играл, два стекла высадил. С рамой. Очень способный мальчик. Весь в отца. Что… Что Москва? Москва, брат, замечательная. Но это уж я при встрече расскажу, а то я кричать устал. Да. Ну, бывай здоров. Привет всем.

Человек в шляпе повесил трубку и вышел из кабины. Вытирая платком лоб, он обратился к Наташе:

— Поговорил!.. Красота — слышимость. Даже отдельные слова разобрать можно.

Наташа улыбнулась, и тут же на лице её появилось озабоченное выражение.

— Гражданин! У меня к вам просьба.

— Пожалуйста. Чем могу служить?

— Вы слышите, какой у меня голос? Мне сейчас с мужем говорить, а он так далеко — в бухте Спокойная. Я боюсь, что он меня не услышит. Если вы не очень торопитесь, помогите мне. Поговорите за меня.

— Пожалуйста. Только вряд ли ему мой бас особое удовольствие доставит.

— Ничего, уверяю вас, ничего.

— Бухта Спокойная — девятая кабина! — раздался из динамика властный голос телефонистки.

Наташа прошла в кабину. Человек в шляпе остановился у её двери.

— Я слушаю, — громким шёпотом сказала Наташа и улыбнулась. Сквозь помехи и разряды она услышала голос Павла.

— Наташенька, здравствуй!

— Здравствуй, Павлик!

— Почему ты не отвечаешь? Кто это говорит?

— Это я, Павлик, я — Наташа!.. — Она сделала знак человеку в шляпе. — Объясните ему, пожалуйста, что я простужена, у меня нет голоса.

Человек в шляпе взял трубку.

— Как его зовут, вашего мужа?

— Павел.

Человек в шляпе откашлялся и пробасил в трубку:

— Павлик!.. Алло!.. Вы меня слышите?

— Да, да, слушаю.

— Ваша жена с вами отказывается говорить. Почему? А у неё голос пропал. Я за неё буду говорить. А?.. Кто я такой?.. Я работник Дальстроя Никитин. Я тут чисто случайно. Меня ваша жена попросила, и я сейчас у неё временный диктор. Да не «временный Виктор» я говорю, я говорю — «диктор»!

Наташа быстро взяла трубку и услышала встревоженный голос Павла:

— Она что, заболела?.. Что-нибудь случилось?

Наташа передала трубку Никитину и прошептала:

— Я совершенно здорова. Я прекрасно себя чувствую.

— Я совершенно здорова! — сообщил Никитин. — Она прекрасно себя чувствует.

— Спросите, как он.

— А как вы себя чувствуете? Хорошо? Он себя тоже хорошо чувствует.

— Я получила диплом с отличием, — сказала Наташа.

— С вас причитается!.. Я получила диплом с отличием! — передал Никитин.

Наташа схватила трубку. Она долго слушала Павла, потом, вручив трубку Никитину и покраснев от смущения, сказала:

— Передайте: мой любимый зяблик, я уже всё решила.

Никитин крякнул, вздохнул и с неожиданной нежностью в голосе сказал:

— Любимый зяблик мой… Зяблик, я говорю! Граждане, не скопляйтесь у кабины!.. Ведь интимный разговор происходит. Взрослый человек — зяблика не знаешь! Ну, птичка такая маленькая — зяблик. Зиновий Яков, Борис, Леонид, Иван, Кострома. Зяблик! Он обернулся к Наташе: — Послушайте, он зяблика не принимает… Подберите какую-нибудь другую птичку, попроще. Воробей, скажем, или там синичка.

Наташа пожала плечами. Она не заметила, что все ожидающие очереди с интересом внимают этой несколько необычной интимной беседе.

— Ну, скажите без зяблика. Я просто всё решила.

— Зяблик отменяется! — облегчённо сказал Никитин в трубку. — Ваша жена всё решила.

Наташа взяла трубку и сразу её вернула.

— Скажите ему: ну конечно, конечно!..

— Ну конечно! — закричал Никитин. — Что за разговор! Раз человек решил, значит, всё в порядке. — Он закрыл ладонью трубку. — А что вы решили?

— Я приеду туда, к тебе, — тихо сказала Наташа.

— Жди меня!.. Скоро приеду к тебе. Нет, не я. Это жена ваша к вам приедет. Понятно?

— Спросите: как там у них, холодно?

— Как с погодой? — осведомился утомлённый Никитин.

Взяв трубку, Наташа услышала голос Павла. У них довольно прохладно, но ничего — климат хороший, жить можно. Здесь Наташа вспомнила, что она врач.

— Передайте ему, пожалуйста: если он простудится или обморозится, пусть применяет спирт.

— О-о!.. Это мы знаем! Применяем.

— Погодите. Я не всё сказала. Пусть он растирается спиртом.

— Первый раз слышу. Сейчас передам. — Никитин усмехнулся и сказал в трубку: — Павел! Новость!.. Если простудишься — сразу применяй спирт. А… Да, лучше всего в чистом виде. Граммов полтораста — двести на приём. В зависимости от наличия. Да не от наличия простуды, а от наличия спирта. И всё как рукой снимет. Что?.. Нет, это не жена, это лично я вам советую.

Он передал трубку Наташе. Она слушала, улыбалась и кивала.

— Передайте ему, только, если можно, чуть тише говорите: что я позавчера видела его во сне. Будто мы где-то гуляем, кругом цветы и река… А он несёт меня на руках и что-то поёт…

— Задача ясна, — согласился Никитин и, подув в трубку, сказал: — Павел, картина такая. Ваша жена вас во сне видела. Будто мы где-то гуляем и вы меня, то есть, виноват, вы её на руках несёте и поёте эти… массовые песни.

Наташа засмеялась и взяла трубку. Вокруг кабины стояла уже толпа. Но Наташа никого не видела. Она слышала голос Павла. Он счастлив. Он будет её ждать. Там страшно интересно. Там настоящие дела. Там её так встретят!..

Наташа передала Никитину трубку.

— Передайте: наше время кончается. До скорого свидания. Целую тебя в твой курносый нос!..

— Минуточку!.. Не всё сразу. — Никитин закричал в трубку:

— Наше время кончается. До скорого свидания. Целую тебя в твой курносый нос… В нос, в нос! Вас супруга в нос целует. Ясна ситуация?..

— Передайте: жди меня в декабре.

— Ждите супругу в декабре. Да. Всё. Пожалуйста… Минуточку, минуточку, девушка, не разъединяйте. Павел! У меня к вам просьба. У вас там есть прямая связь с бухтой Тикси? Есть? Отлично!.. А то я со своей базой говорил, забыл сообщить. Передайте, пожалуйста, радисту Хромову, он уж там полгода сидит-работает, что он стал папашей… Что?.. Какая мамаша? Я говорю — папаша. А? Дочь! Да. Что?.. Какой вес? Кого? Хромова?.. Ах, дочки… Сейчас гляну, у меня где-то записано… — Никитин достал записную книжку: — Вот он, вес. Двести килограммов. Что?.. Крупноват ребёнок?.. Ох, виноват! Это не то. Это огородные семена. Вот он, вес. Три кило триста. Что?.. Нормальный вес. Хороший. Я сам больше не весил в своё время. Ну ладно, бывайте здоровы! Привет!..

Никитин повесил трубку и в полном изнеможении вышел из кабины.

СОСЛУЖИВЦЫ

Человек дал слово

Карманов взглянул на часы, побарабанил пальцами по столу и озабоченно сказал:

— Весна. Выставляется первая рама…

— Намёк понят, сказал Рябцев. — Руководство лаборатории доводит до всеобщего сведения, что на дворе май, а пятнадцатого последний срок сдачи работы.

— Какие будут соображения? — спросил Карманов. — Только покороче.

— Насколько я понимаю, нам надо поднажать, — сказал Микеладзе.

— Реваз прав, — сказала Лида Меньшова. — Сейчас, как никогда, важна чёткая слаженность всех звеньев.