Друзья и соседи - Борис Ласкин

Тут я слегка призадумался, но потом решил: поскольку такой совет исходит от крупного специалиста по линии любви и дружбы, можно, как говорится, проделать опыт.

Восьмого февраля я пригласил жену в театр.

Двадцатого сводил её на лыжную прогулку.

Двадцать второго я принёс Кате торт «Сказка» и тюльпан в целлофановом пакетике.

Катя полюбовалась тюльпаном и вдруг как бы невзначай спросила, почему я накануне так поздно пришёл с работы? Я объяснил ей, что консультировал своего товарища, молодого инженера.

Двадцать четвёртого февраля я принёс Кате флакончик духов. Она внимательно посмотрела на меня и сказала:

— По-моему, ты меня с кем-то путаешь. Мог бы запомнить, что эти духи я не люблю. Какой у неё профиль?

— У кого?

— У молодого инженера.

— Не понимаю, о чём ты говоришь.

— Не делай наивных глаз. Не играй, пожалуйста. Ты не Райкин. Ты специалист по холодной обработке металлов.

Я пожал плечами. Жена моя явно начала меня в чём-то подозревать.

Когда через два дня, придя домой, я доставал из кармана пальто букетик первых подснежников, из того же кармана выпала бумажка. Это были использованные билеты в кино. Жена подняла билеты и сухо спросила:

— Что это?

— Это? Цветочки, — сказал я и только тогда увидел в руке у жены билеты.

— Я понимаю. Это цветочки. А ягодки впереди да? Тебе не кажется, что это пошло? А?

— О чём ты говоришь?.. Катюша, не смеши меня — сказал я вполне непринуждённо. — Это старые билеты. Помнишь, мы с тобой ходили в кино?..

— Не лги! — сказала Катя и порвала билеты.

Это было в среду, а в пятницу, в день зарплаты, прямо с работы я отправился в универмаг — мне хотелось купить жене какой-нибудь сувенир.

Когда я вернулся домой — я принёс фарфоровую собачку, — жены дома не было. На столе лежала записка: «Ужинай сам. Я у мамы. Ночевать не приду».

Я тут же поехал к тёще за Катей. Кати там не оказалось.

— Гриша! — сказала тёща — женщина суровая и немногословная. — Вы пять лет женаты. Как ты себя ведёшь? Постесняйся людей!

— Раиса Ивановна! О чём вы говорите? Я не понимаю. Где Катя?

— Она ушла.

— В каком смысле — ушла?

— Ушла к знакомым. К своим знакомым.

— Вот как?..

— Ах, ты ревнуешь? Да?.. Вам, мужчинам, значит, всё позволено, да?..

Катя вернулась домой около двенадцати. Я сделал вид, что ничего не случилось.

Третьего марта я пригласил Катю в Зал Чайковского на вечер Ираклия Андроникова.

Пятого я принёс Кате расписную деревянную игрушку.

Седьмого, в канун праздника, я подарил ей томик Светлова. Основной подарок — бусы из горного хрусталя— лежал у меня в кармане.

Рано утром Восьмого марта я преподнёс ей бусы.

— Поздравляю тебя! — сказал я.

— Спасибо! — сказала Катя. — Какие красивые бусы.

— Нравятся?

— Теперь скажи. Только правду скажи. Где ты была в пятницу?

— Не помню.

— Вспомни!

— Я?.. Я консультировалась.

— А если серьёзно?.. Где ты была?

Катя молча надела бусы, посмотрела на себя в зеркало и только потом ответила:

— Я была у Галайских. Он как-то позвонил, спрашивает: «Как себя ведёт Гриша в последнее время?»

— И что же ты сказала?

— Я сказала, что ты себя ведёшь очень подозрительно. Что ни день, знак внимания. То цветы, то конфеты, Я сказала, что ты, вероятно, кем-то увлёкся и потому наивно пытаешься меня задобрить и усыпить мою бдительность.

— А он что?

— Он сказал — приходи к нам. Мы с Зойкой твои друзья, и мы хотим открыть тебе глаза…

— На что открыть глаза?

— На твоё поведение… В общем, я пошла к ним. И Серёжа, как только меня увидел, он мне прямо сказал: «Катя! Возьми себя в руки!»

— В каком смысле?..

— В прямом смысле. Я решила, как мне это ни тяжело, взять себя в руки. И терпеть. И безропотно принимать твои милые мужские знаки внимания!

— Долго?

— Круглый год. И до Восьмого марта, и после. Всю жизнь! — сказала Катя и засмеялась. И тут я понял, что крупнейший специалист по моральным проблемам Серёжка Галайский всё ей рассказал.

Бабье лето

Вначале я хочу сказать про ревность. Она, конечно, иногда осложняет семейную жизнь, но в то же время она развивает в человеке активность. Насчёт этого я поясню.

Теперь возьмём физический труд. Лично я считаю, что физический труд для работников умственного профиля — полезнейшее дело.

Почему я это говорю? Потому что отдельные товарищи иной раз избегают возможности физически потрудиться. Вот, к примеру, намечается массовый выезд на уборку картофеля, а некоторые деятели пускаются во все тяжкие, лишь бы им уклониться от участия в данном мероприятии.

Хорошо это? Нехорошо. Красиво? Некрасиво.

А сейчас, если разрешите, вернусь к тому, с чего начал, — к ревности.

Лично я женат. Вообще, если разобраться, то Мария, моя супруга, женщина не ревнивая. Это чувство ей чуждо. Несмотря на то что я мужчина, прямо скажем, не из последних, супруга в отношении меня ведёт себя вполне культурно — никаких семейных сцен и наводящих вопросов, так что у нас по этой части всё обстоит нормально.

И вот теперь слушайте.

Не так давно мы всем трестом выезжали в подшефный район для оказания помощи в уборке картофеля. Я, конечно, тоже поехал, а Мария осталась дома, у ней свои дела.

Надо вам сказать, что у нас в тресте в плановом отделе не так давно работает одна исключительно эффектная молодая особа, некая Клавдия Полосухина. Может, вы случайно её видели и, может, знаете, есть такая зарубежная киноартистка Клаудиа Кардинале. Вы, конечно, удивитесь, но я вам скажу, что очень она похожа на нашу сотрудницу Полосухину. Улыбка, зубы и всё такое прочее. Одним словом — Клаудиа Полосухина.

И вот, поскольку мужской состав треста, можно сказать, систематически не сводит с неё глаз, она, конечно, принимает ответные меры — кокетничает со всеми напропалую, просто нет спасения.

Приезжаем мы в район, выделяют нам участок, и мы сразу принимаемся за дело. Работа идёт как положено — полным ходом, погода — лучше не бывает: бабье лето, золотая осень. Поработали мы, в обеденный перерыв напекли картошки, достали домашние харчи, питаемся коллективом, на аппетит жалоб нет, в общем всё идёт как надо.

А сейчас прошу обратить внимание на такую подробность. Один товарищ, большой фотолюбитель, заснял нас, как говорится, для истории.

Вернулись мы в город усталые, но довольные, верней сказать, довольные, но усталые. Но это ничего. Во-первых, мы дело сделали, а во-вторых, поразмялись как следует.

И вот прихожу я на днях с работы и чувствую — Мария моя вроде бы немножко не в себе, какая-то она задумчивая и в то же время возбуждённая.

Сели мы за стол, Мария вдруг говорит тихим голосом:

— Оказывается, ты мне не все рассказал о вашей поездке. У вас там было очень весело…

Я говорю:

— Это точно. Скучать было некогда. Трудились в поте лица.

Мария говорит:

— Да, похоже, что так…

Достаёт она газету.

И что же я вижу?

Я вижу в газете снимок под названием «Обеденный перерыв». В чистом поле горит костёр, а вокруг костра развесёлая компания — наши трестовские. И что удивительно — на первом плане я и Клаудиа Полосухина. Она призывно протягивает мне печёную картофелину, а у меня рот открыт; мол, я готов откусить. Полосухина смеётся, я смеюсь, и всем, кто кругом расположился, тоже, по всей видимости, не скучно.

Мария молчит, и я молчу.

Потом я говорю:

— Фотодокумент на тему труда и отдыха.

Мария спрашивает;

— Кто?

Я говорю:

— Что кто?.. Кто снимал? Так тут же написано — «Фото нашего читателя Ф. Тюкина». Фёдор Тюкин — инженер…

— Я тебя не про инженера спрашиваю.

— А про кого?

— Про эту вот… про твою кормилицу.

Я говорю:

— А-а… Так это ж Клаудиа Полосухина из планового отдела.

— Да? А почему же, интересно знать, она именно тебя кормит?

Я говорю:

— Наверно, потому, что так получилось…

— Что получилось?

— Что я оказался ближе других.

— Ах, ты ей ближе других?.. Интересно.

Я говорю:

— Просто я рядом был… Она меня, между прочим, даже и не спросила — хочу ли я картошки.

— Чего спрашивать? По лицу видно, что хочешь. Такой у тебя вид радостный…

Я говорю:

— Маруся, ты пойми, труд — он всегда сильно сближает людей, у них появляются общие интересы… На следующей неделе мы решили опять поехать.

Тогда Мария говорит:

— Понятно. Если труд сближает людей и у них появляются общие интересы, и я тоже с тобой поеду.

— С какой целью? По линии картошки?

Мария говорит:

— По линии петрушки.

— Твоя ирония здесь совершенно ни к чему. Но вообще-то ты правильно решила. — сказал я, а сам подумал, что здоровая ревность в отдельных конкретных случаях призывает наших людей принять активное участие в общественно полезном труде.