Космические катастрофы. Странички из секретного досье - Михаил Ребров

— Надо побольше огня, а то крепко прохватит. Остывать нельзя. Доставай инструкции, они теперь не нужны, будем жечь…

Лазарев знал лесистые горы. Незнакомая местность была впрямь похожа на его родной Алтай. Стало быть, выбраться отсюда скоро не удастся. Он посмотрел на часы.

— Торопись! Сейчас главное — не потерять связь.

— А я так думаю, Вася: нам крепко повезло, — тихо отозвался Олег. — Считай, мы в сорочке родились.

В серо-черном небе не было ни звезд, ни Луны. Рваные низкие облака плыли с востока, цепляясь за верхушки деревьев. Ветер уныло запевал свою нудную песню, срываясь на пронзительный свист. Он налетал порывами, по-разбойничьи неожиданно бросал в лицо колкий снег. Потом донес слабенький стрекот. Василий напряг слух. "Вроде бы вертолет?" И, словно подслушав его мысли, бортинженер повернул голову в сторону звука. Он надвигался откуда-то издалека. Все громче и громче.

— Вертолет! — почти закричал Олег. — Вертолет! Слышишь, Вася?

— И вижу. Вон мигающий красный огонек.

— Нашли все-таки!

— Да нет, не нашли. Он уходит. Если бы нашел, то завис… Вертолет протрещал где-то совсем рядом и стал удаляться. Вскоре он появился снова. И опять ушел в ночь.

— Поедим? — командир развернул аварийный запас и достал галеты, тубы с соком и банку консервов.

— Пора, — согласился бортинженер. — Целый день в желудке пусто. И пить хочется…

— Мне тоже. Но только не сока. Сейчас бы…

— Чего-либо покрепче, — подсказал Олег. — Стаканчик — другой. Так?

— Хотя бы один…

Жевать было трудно. То ли от холода, то ли от усталости и ломки, которую им устроила жестокая перегрузка. Да и аппетита особого не было. Скорее понимание того, что надо чуть-чуть восстановить силы. Когда их снимут с этой скалы, они не знали. Но готовились к худшему.

Из темноты донесся крик испуганной птицы. Ветер отнес его в сторону и заглушил. Они сидели молча, крепко прижавшись друг к другу, чтобы было теплее. Каждый думал о своем. Прошел час или два. Сосны продолжали тревожно шептаться. Двое сидели у костра и легкое их дыхание не могло нарушить подступающую со всех сторон тишину. На душе было радостно и тоскливо. Странное соседство чувств, но что поделаешь, если это именно так. С рассветом снова появился вертолет. На этот раз он не спешил уходить, а завис над соснами. Спустили трос.

— Пойдешь первым, — сказал командир.

Лазарева подняли вторым. Перед тем, как защелкнуть карабин, он закрыл люк корабля, взял сумку с документами и прощально взглянул на свой "Союз". "Нет, ты ни в чем не виноват. Ты сделал свое дело", — подумал и дернул за трос. Тот натянулся, и Василий почувствовал что плывет вверх. Последний прощальный взгляд на маленькую поляну и обрыв. "До свидания говорить не буду, — подумал про себя. — Надеюсь, что сюда больше не попадем и свидеться не придется". Он был откровенно доволен, что их увозят отсюда.

"5 апреля 1975 года произведен запуск ракеты-носителя с пилотируемым космическим кораблем "Союз" для продолжения экспериментов совместно со станцией "Салют-4". На борту корабля находился экипаж в составе Героев Советского Союза летчиков-космонавтов СССР Лазарева Василия Григорьевича, Макарова I Олега Григорьевича. На участке работы третьей ступени произошло отклонение параметров движения ракеты-носителя от расчетных значений, и автоматическим устройством была выдана команда на прекращение дальнейшего полета по программе и отделение космического корабля для возвращения на Землю. Спускаемый аппарат совершил мягкую посадку юго-западнее города Горно-Алтайска. Поисково-спасательная служба обеспечила доставку космонавтов на космодром. Самочувствие товарищей В.Г.Лазарева и О.Г.Макарова хорошее".

Такое короткое сообщение появилось в газетах только 8 мая и было спрятано во внутренних полосах. Ни слова об истинной причине, серьезнейшем отказе техники, чрезвычайно сложной ситуации, в которую попал экипаж.

Позднее этот корабль назовут "Союз-18-1", а в техническом заключении, которое подпишут члены Государственной комиссии, появятся строки: "После отделения корабль совершил суборбитальный полет длительностью 21 минута 27 секунд, поднявшись на высоту 192 км и пролетев 1574 км".

…Передо мной небольшая книжка "Не может быть" (Альманах чудес, сенсаций и тайн. Выпуск второй. Август 1991 г. Москва, издательство "Новости"). Третий ее раздел озаглавлен: "Я люблю НЛО". В нем помещена статья Евгения Крушельницкого — "Пришелец появился вовремя"… Вот только одна цитата из этого повествования:

"… странный НЛО, который висел в небе Байконура 5 апреля 1975 года, устроил землянам куда более серьезные неприятности. "Союз-18-1, пилотируемый полковником В.Лазаревым и бортинженером О.Макаровым, поднявшись на высоту 192 километра, потерпел аварию. По мнению подполковника В.Ильина, который все это наблюдал, причина именно в НЛО".

Это еще одна неправда о том полете. Не знаю, кто такой подполковник В.Ильин, на Байконуре я его не встречал ни в тот апрельский день, 5 числа, ни раньше, ни потом.

И все-таки, вернусь еще раз к началу полета. После долгих и навязчивых "Двигатели работают устойчиво", "Полет нормальный", "Тангаж и рыскание в норме", резкое "Авария носителя!" было подобно взрыву, встряхнувшему всех, кто был на смотровой площадке. Началась суета. Большое начальство рвалось к телефонам ВЧ-связи, чтобы доложить еще большему о случившемся и тем самым оградить себя от каких-либо упреков. Те, кто рангом пониже, пребывали в растерянности или сновали между группами "технарей", прислушиваясь к разного толка предположениям. Один из членов Госкомиссии, бросив испуганный взгляд на "кучковавшихся" в сторонке журналистов, нервно прошипел: "Немедленно в автобус и — в город. Вам здесь нечего делать!" Тут же сработала служба режима, и ПАЗик с табличкой "Пресса" буквально вытолкнули со стоянки.

В Ленинске никакой информации не было. Люди с "площадки" стали возвращаться в гостиницу, спустя часа два-три. Новости были печальные: "Погибли". Кто-то из коллег предложил: "Пойдемте, помянем". Достали бутылку водки, разлили. И тут появился запыхавшийся Дима Солодов — телеметрист из ОКБ МЭИ: "Живы! Живы!" Началось ликование. Димку подхватили на руки и стали подбрасывать к потолку. Его черный костюм побелел от мела, а мы продолжали что-то кричать и бросать, бросать… О водке позабыли, а вспомнив, быстро разобрали стаканы: "За экипаж! За Васю и Олега! За Уралов"!

С Байконура мы улетали 7 мая. Самолет Ил-18 летит до Москвы более трех часов. Устроившись в конце салона, написал обо всем, что происходило в космосе и на Земле. Прямо с аэродрома повез визировать. Без "закорючки" о публикации не могло быть и речи. Всю информацию о делах космических контролировали "политики" и "технари", они и решали, что и как говорить о "самих себе". Рукопись мне завернули: "Спрячьте, об этом сообщать нецелесообразно. Во всяком случае — пока".