Купол раздора - Иван Александрович Мартынов

в руках такого невероятного по мощи инструмента, как слово оказывается судьба человечества, а сознание говорящего извращено, происходит катастрофа.

Внезапно в одном из переулков возникла суматоха. Толпа озиралась на несколько белых внедорожников, какой-то невиданной модели. Кортеж двигался по направлению к Кремлю. Павел нервно взглянул на Веру; он подозревал, что этот визит может означать перемены в будущем его страны…

В кабинете у Градова в коричневом хрустящем кожаном кресле сидел посол Мэтлок. Он с недовольным видом резко вдруг открыл окно и запустил теплый летний воздух в эти залы. Достал сигарету, закурил и медленно начал свою речь:

— Алексей, мы с Вами накануне говорили о приезде ОБС в ваши края. И вот они уже должны быть тут. Помните, что я говорил Вам? Вы помните инструкции?! Мое начальство будет недовольно, если что-то пойдет не так… Пройдемся еще раз по всем пунктам. Ваши люди в гражданском должны подойти к комиссии и поговорить с ними. Их будут снимать на камеры. Через десять минут дайте команду. Во-вторых, на Театральной в 12:00 группа должна выйти на митинг, проконтролируйте. Я надеюсь, милиция уже на позициях? Я сейчас отъеду, пообедаю и буду там четко ко времени, а Вы пока сидите тут. Постановка несложная, должно получиться. Я ухожу. Вы мне надоели своим скучным видом.

Мэтлок не стал ждать ответа президента и молча ушел, предварительно затушив бычок сигареты о подоконник. Звенящая тишина повисла в воздухе. Градов прокручивал в голове план. Затем президент позвал заместителя и приказал, чуть ли не крича, отыгрываясь за извечное унижение от посла, чтобы все группы выходили на позиции и следили за временем.

Наконец, к Кремлю подъехали несколько бронированных белоснежных джипов. Делегация вышла, среди них были и журналисты. Толпа отправилась сначала на Красную площадь, ведь это такое популярное место у туристов, особенно — иностранных. Фотографировали Васильевский собор, обсуждали мавзолей. Купола храма блестели на солнце, и сейчас это величественное яркое строение выделялось на фоне города как никогда. Он уцелел и при большевиках, остался и сейчас, его фасады даже поддерживались в сносном состоянии, потому что ну очень нравился этот храм Алексею Градову.

Когда-то рядом с ним стоял памятник Минину и Пожарскому, но еще в конце 90-ых его под шумок убрали в запасники Кремля. Ведь у людей, гуляющих здесь, лишний раз невольно бы возникал вопрос, почему тогда, 400 лет назад, эти люди спасли Москву, их государство от польских интервентов, заседавших здесь же в кремле, а сейчас мы снова под игом иноземцев? Только на троне не польский принц, а русский президент, но ничего от этого сильно не меняется. Параллель просится и между боярами новыми и старыми.

В далекое и мрачное Смутное время польские захватчики с Лжедмитрием I захватили власть. Позже его сменил Шуйский, но бояре, стремясь оставаться у власти и не терять капиталы, решили заручиться внешней поддержкой, воспользовавшись распрями в собственном государстве. На трон приглашен 15-летний принц Сигизмунд III, ему присягнули на верность элиты, народ безмолвствовал. Однако для новой власти русские были лишь северными дикарями. В московских храмах польские солдаты начали снимать ризы, украшения и убранства из драгоценных камней и жемчуга. Заграничные дорогие гости быстро богатели, а влиятельное Московское государство оказалось в окончательном упадке, фактически прекратив свое существование в нынешнем бессилии. Минин и Пожарский осадили Кремль, а иностранцы от голода стали есть все, что было. Даже вываривали найденные пергаменты, получая из этого растительный компонент. За кремлевскими стенами находились и наши граждане, которых взяли в заложники. Началось людоедство, и как писал потом вражеский полковник Будзило, присутствовавший в те дни в Кремле, «господа питались слугами».

В конце концов это все закончилось, страна обрела суверенитет, люди выдохнули, не зная о том, что спустя несколько веков новые людоеды станут их хозяевами, президентом — а лучше сказать — исполняющим обязанности менеджера в международной корпорации был русский, потерявший совесть, а бояре… А мало чего изменилось. И только лишь Бог ведает, найдется ли новый Пожарский на наших широких просторах.

К членам делегации стали подбегать москвичи и тараторить, каждый свое. Телекамеры были переведены на них.

Мужичне в смешной шапке сказал:

— Вы иностранцы? Знаете, что тут твориться?! Этот узурпатор мучает нас. Еду не каждый может себе найти! Нас обирают, убивают. Вы откуда? Вы из Европы? Снимите, расскажите всем. Мы все были бы уже мертвы! Если бы не вы! Дай волю этим богачам — они у нас и крест нательный снимут, мы знаем… Знаем же? Что вы наказали их, чтобы спасти мир, и в то же время стараетесь помогать и нам. Давеча лекарства купить не мог, но потом приехал поезд от вас, хоть что-то появилось. Ваши военные тут, помогают иногда, наших защищают. Мы одолеть должны этих иродов, кто у власти нашей встал!

— Я! И я хотел сказать! — начал перебивать другой мужчина, — доколе это будет продолжаться, помогите нам справиться! Вы всегда помогали и стараетесь дать нам, простому народу, хоть немного продышаться. Если мы снесем эту шушеру, которая вон там сидит, — его указательный палец был переведен на красные стены, — мы посадим туда человека из нас, из народа. Выберем! Голосованием! И будет мир, спокойно будет и вам, а там и купол снимете… А сейчас я понимаю, опасно это! Но мы же можем бороться! С вами, а?

Толпа гудела, камеры снимали. Среди членов иностранной делегации были переводчики. Где-то вдалеке по периметру стояли люди в форме, оцепили площадь. Они не подпускали сюда простых зевак, их разворачивали еще на соседних улицах. Здесь были все свои.

Интервью закончились и толпа людей, настучавших о всех ужасах местной жизни, этой страшной власти, двинулась наконец прочь. В километре примерно, у здания бывшего исторического музея, они собрались вновь и получали от низенького человечка в сером тонкие конверты.

Делегация ОБС уже планировала зайти в здание, на входе стояла суровая охрана. Но тут к ним подбежал человек в синем костюме с иголочки и на хорошем английском сказал:

— Я от посла Мэтлока! Пойдемте скорее, там митинг недалеко, люди вышли. Берите камеры и поехали!

Вскоре весь этот консорциум был доставлен на белых джипах на площадь перед Большим Театром. Благо, пробок в Москве больше не было как явления. Поток людей заполнил ее, горожане, размахивая транспарантами, выкрикивал лозунги. Негодование их было нацелено против Градова. Крики заполнили пространство. Народ стали окружать омоновцы. Делегация стояла в стороне и наблюдала, а их репортеры с камерами побежали к толпе. Начался бой. Дубинками и щитами наносились удары, и