Поцеловать первого встречного (СИ) - Муравская Ирина

У меня, по сути, кроме неё больше нет друзей. Наших не считаю. Мы общаемся, да, с Тимой тем же или Павликом, но чтоб прям тесно-тесно, чтоб можно было сокровенным поделиться, совета спросить… Только Вика.

Леська была ещё, но отсеялась после того как я сюда попала. Дружба не выдержала зависти. Леся по жизни привыкла, что всегда и во всём круче всех: если шмотки, то не абы что — нам уценёнку брать не пристало; если ухажёр — так сынок крупной шишки, бедного студента со стипухой оставьте нищим; если отдых — естесна не убогая Турция, а, по меньшей мере, Мальдивы.

Удобно и кайфово жить когда остальные "плебеи", но если кто-то в чём-то её вдруг перещеголял всё: чёрный список, до свидания. Я знала эту её черту, но думала, что годы общения что-то да значат. Увы. Ничего.

Особенно когда Олесик поняла, что стала невольно причастной к моей внезапной "популярности". Поцеловать первого встречного было ведь её фантом[1]. Того самого первого встречного, что стоит передо мной и смотрит… так странно. Неоднозначно. Приводя в смятение.

— Спасибо, папуль. В лобик поцелуешь? — речевой аппарат работает быстрее мозга, который всё ещё переваривает его слова. "Просто прими тот факт, что о тебе могут беспокоиться" выбивает почву из-под ног и весь остальной диалог не более чем прикрытие для накрывшей меня растерянности.

Гера только добавляет масла в огонь, приводя шутейный вопрос в исполнение. Только целует не в лобик, а в губы. Коротко, мягко и… обезоруживающе. До слабости в коленках. Моя уже почти обычная реакция, начавшаяся после злосчастного поцелуя в номере. После него всё пошло кувырком: как в мыслях, так и в поступках.

— Спокойной ночи, — желают мне, разворачивают за плечи, видя что я никуда не тороплюсь и вообще знатно торможу, сопровождают напутствие лёгким шлепком по жопе. Для ускорения.

Плетусь. Чисто на автопилоте, перебирая в уме миллионы вариантов причинно-следственной связи. Об этом мы и говорили с Викой. О нём. Долго говорили, но хоть к какой-то конкретике не пришли. Спотыкались о нелогичность.

Что ему нужно? Секс? Да, однозначно, однако если бы только он — Михей не стал бы морочиться "свиданиями". Тем более, после того как я напрямую предложила перескочить прелюдию и сразу перейти к делу. Но он отказался. Почему?

Потому что слишком совестливый? Типа, весь такой джентльмен старого образца, нравственный компас которого не позволяет воспользоваться девушкой как одноразовыми тапочками? Очень трогательно с его стороны, прям слёзки умиления подтёрла, но…

А если я ему всё-таки… ну, не безразлична? Похоже на правду, только уровень симпатии явно не дотягивает до требуемой планки. Ха. Ясен перец не дотягивает. Нафига Гере гемор? Идеальных людей не существует, а мои недостатки он самолично же перечислял. И уверена, списочек озвучен не полностью.

Ерундистика полнейшая. Как по идиотски у нас с ним началось, так по идиотски и продолжается. При других обстоятельствах я бы сильно не запаривалась: да-да, нет-нет. Повстречались недельку-другую, потрахались от души, поняли, что отношения эти ни о чём и разбежались, чем плохо? Но здесь-то другая петрушка. Так не получится. Потому и я… ничего не предпринимаю. Сижу тихой мышкой и жду у моря погоды. Редкое явление, ну а как иначе?

Поднимаюсь к себе. Паулина давно сладко спит, обнимая любимую игрушку, с которой не расставалась даже в Дубаях. Под подушкой прятала. Очаровательное зрелище и совсем даже не смешное.

Помнится, этот жирафик стал первой точкой раздора между Павликом и Тимохой. Последний нелестно пошутил про детский мир, бантики и "девочка, давай я куплю тебе леденец?". Рофл не затевался как попытка оскорбить, но чисто Нечаевская саркастичная подача усилила негативный эффект. А дальше пошло-поехало.

Желание эпично плюхнуться на матрас разбивается о скалы реальности. Ёмаё, я ж не убрала бардак. Понимаю это за секунду до приземления на вешалки. Ой. Больно впивается. Делать нечего — под включённый в телефоне фонарик запихиваю всё обратно в шкаф.

Не прям запихиваю, конечно, более-менее складываю, но не до маразма. С линейкой не бегаю. Туда же, на нижнюю полку отправляется и железный бьюти-чемоданчик. А, нет, погодьте, со стола не убрала мелочёвку. Офигеть. Три часа ночи, а у меня генеральная уборка.

Консилер, подводка, тени, румяна, пудреница — все колпачки закрываются, вся косметика складывается в соответствии с брендами, иначе, говорю, потом не разберу что и куда. Использованные салфетки и ватные диски сгребаю в кучу, собираясь выкинуть, но рука замирает над мусоркой. А это что?

Вынимаю скомканные яркие бумажки, оказавшиеся двумя явно распечатанными с принтера билетами в кино под открытым небом в одном из парков. Сеанс на этот вечер. Несколько секунд уходит на то, чтоб понять: чьи они. Однако решаю перестраховаться. Мало ли.

— Павлик, — трясу спящую блондинку. — Ты в кино сегодня ходила?

— Чего? — неохотно елозит она под пледом. — Какое кино? Сонь? С ума сошла?

— Я билеты нашла. Может, Тима подогнал?

— Ничего он не подгонял.

— Значит, не твои?

Понимая, что иначе от неё не отстанут, Паулина неохотно открывает один глаз. Предупредительно сую ей под нос мятые бумажки.

— Впервые вижу, — с чувством выполненного долга отворачиваются на другой бок, прижимая жирафа к щеке.

Ну всё, теперь точно сомнений нет. Срываюсь с места и нет, это не терпит до завтра. Меня ж сожрёт изнутри, если не получу ответа.

В гостиной Геры уже нет. На кухне тоже. В туалете пусто, на крыльце никто не курит. Значит, остаётся только одно место. Не утруждаясь правилами приличия, врываюсь в мужскую комнату без стука.

В этот час даже на улице не темно, но с непривычки мало разберёшь. Ориентир — дикий храп страдающего астмой медведя из дальнего угла. Нет, мне точно не туда. Мне туда, где знакомые черты частично подсвечивает дисплей.

Полусидящий в кровати Михей при виде меня отвлекается от смартфона, включая настольную лампу.

— Где пожар?

— Что это? — сажусь рядом, запоздало понимая, что он без футболки. И, наверное, без спортивок, под одеялом не понятно.

— Ммм… билеты? Решила в кино сходить?

Хррр… Нечаевский храп режет барабанные перепонки как наждачка.

— Не ломай комедию. Это ведь твоё.

— И?

— Твоё или нет?

Хррр…

— Ну допустим.

— И что они делали в моём мусорном ведре?

— Полагаю, отправились в утиль. Я, конечно, не знаю, может ты в мусорке что-то важное хранишь.

Сердито пинаю его… вроде в колено. Под одеялом опять же фиг поймёшь.

— Михеев, что это?

Хррр…

— Слушай, сходи к лору. У тебя по ходу проблемы со слухом. Говорю же, билеты.

Теперь ему прилетает кулаком в плечо.

— Не беси, Михеев, — очередной смачный всхрап с заглатыванием воздуха прорезает пространство. Не выдерживаю и, схватив первое попавшееся под руку, швыряю на звук. Скуление подтверждает, что попала. Становится тихо. Наконец-то.

— Это вообще-то был мой будильник, — замечает Гера.

Я в курсе. Тяжёлый, электронный. Таким по башке никто бы не хотел получить.

— Я жду пояснений.

— Да боже мой, какая ты дотошная. Ну моё, дальше что? Думал сходить, потом передумал.

— И собирался позвать меня? Билета два.

— А кто сказал, что второй предназначался тебе?

Эм… Неужто лоханулась?

— Значит, не я?

— А что, хотелось бы?

— Да или нет?

— Может, да. А, может, и нет.

Да он глумится!

— Пошёл ты, — швыряю в него злосчастные огрызки и хочу уйти, но меня хватают за запястье, возвращая на место.

— Да, да, да. Разумеется, второй для тебя, истеричка. Для кого ещё?

Уходить больше не пытаюсь, но кисть демонстративно вырываю.

— Так почему не пригласил?

— У тебя такие грандиозные планы были, не стал влезать.

— Или боялся, что не соглашусь?

— Не смеши. Мне ж не пятнадцать, чтоб бояться отказов.

— Вот чего ты брешешь? — вскипаю я. — Признайся, наконец, что я тебе нравлюсь!