Наследник для миллионера (СИ) - Стар Дана

Потому что мне становится вдруг очень горячо и сладко…

Дурацкие чувства, дурацкие воспоминания из прошлого, когда нам было вместе хорошо, вырываются из закоулков разума и отравляют его, подчиняя.

Нет!

Это всё похоть… Просто животный инстинкт!

Я не дамся ему! Не дамся!

Он не любит меня, ненавидит, использует!

Я сгибаю колено и дергаю вперед ногой. Всё-таки собираюсь осуществить мечту и двинуть мерзавцу в пах! Но… Мирон ловко уворачивается, вовремя отстранившись, и его губы расплываются в дьявольском оскале.

Вот сволочь!

Какая исключительная реакция…

Со звонким чмоком он прерывает поцелуй, демонстративно и напыщенно вытирает губы тыльной стороной ладони, продолжая зло усмехаться.

Я с вызовом пялюсь в его нечеловеческие глаза и уже окончательно понимаю, насколько сильно он изменился.

Неужели и правда мой побег, наш с ним разрыв так сильно его изменил?

Он ведь с трудом человека напоминает. Дьявол какой-то. Сатана в человеческой шкуре. Темные волосы небрежно взъерошены

У него сережка даже в ухе появилась. Какой-то темный, но очевидно дорогой камень. Честно, я с трудом его узнала. Лишь по марке машине. Потому что на такой дорогой тачке может позволить себе ездить только богатый человек. Шейх, например. Мирон однажды мне похвастался, что эту машину выпустили в ограниченном количестве в продажу, в числе пяти штук.

— Отличная попытка! Ты, я смотрю, у нас стала дикой кошечкой! Что ж, мне нравится! Меня это заводит, крошка!

— Что ты делаешь?! Я еще раз говорю, отпусти меня! — почти задыхаюсь. Не могу надышаться и отдышаться. Меня всю колотит, а губы ужасно болят.

— Нееет, девочка! — Мирон, напротив, хватает меня еще крепче, опять наклоняется опасно близко к моим губам. Но не целует. Зависает в сантиметре от них. Любуется. Горячо на них дышит, искушая снова и снова.

Как же я это ненавижу!

Потому что я хочу их. Хочу против долбанной воли!

И ничего не могу с этим поделать…

Но продолжаю бороться со своими ненормальными, порочными желаниями.

Надеюсь, очень скоро я их навсегда уничтожу! И буду испытывать к Мирону только ненависть и отвращение.

— Это была проверка! Поцелуй… Хотел убедиться, встанет ли у меня на мерзкую предательницу или ты всего лишь разовая игрушка! Потаскушка! Одна из тех, с кем я играл, а потом выбрасывал на помойку, когда игрушки надоедали и приедались.

Эта фраза как пощёчина бьёт наотмашь.

Так вот значит с кем он меня сравнил?

С потаскушкой!

Я сжимаю руки в кулаки, мечтая его как следует поколотить. Злость свою соврать, как на груше для битья! Ведь меня трясет как во время лихорадки.

Жмурюсь, сдерживая новые потоки слёз.

Нет! Только не сейчас!

Сейчас я не буду плакать!

Не дам извергу насладиться этим удовольствием.

— Ну что, хочешь узнать ответ? Встает ли у меня на тебя до сих пор?! — Мирон проводит костяшками пальцев по моей щеке. Так медленно, так порочно и будоражаще, что очередные мурашки разбегаются на нежной, девичьей коже.

Борись, Ди! Борись с проклятым чудовищем! Ну же!

Даже не посмотрю на его пах, хоть и хочется…

Узнать, нравлюсь ли я ему до сих пор?

Быстро мотнула головой.

Дурная, Диана!

Хочется врезать с колена!

И только!

— Нет! Конечно нет! Мне неинтересно, ты говоришь какой-то бред! — я попыталась засмеяться, но издала какой-то жалкий хрип в итоге.

Даже соврать и подыграть не могу! Как же бесит! Бесит, что испытываю до сих пор что-то к подонку, хоть и не хочу это терпеть.

Мои щеки полыхнули румянцем, я быстро поджала губы и отвела взгляд в сторону. У меня надменно рассмеяться не получилось, зато у Мирона — да!

— Врешь! Как дышишь! Ложь — твой смысл жизни, стерва!

Я вдруг, сама от себя не ожидая, плюнула ему в ноги.

— Не стерва! Не стерва я! — горло душило слезами обиды. — Я тебя не предавала! Меня подставили!

— Ну да, ну да! И опять врешь без сожаления! Ну ничего! В общем ладно, пошли! Я тебя забираю!

— Что? Куда?! Пусти, пусти! Не пойду, не хочу!

— Ты должна ответить за всё, что сделала! Я тебя несколько месяцев как идиот искал! Думал… ты п-погибла, — на последнем слове его голос стал низким и тихим. Но Мирон быстро вернул прежнюю зловещую интонацию. — Ты даже не представить себе не можешь, как я зол! Зол, потому что найти не мог! И меня это ужасно бесило!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я представляю.

Меня почему-то это радует.

Я начинаю на полном серьезе царапаться. Разок даже полоснула ногтями по крепким мужским запястьям, когда Мирон хотел засунуть меня в машину.

— Аш черт! Кошка дикая! Придется опять целовать!

Не успела я сообразить, как он опять схватил меня за затылок и впился в мои губы своими.

Терзал, жрал меня как зверь дикий, обсасывал, обгладывал со всех сторон и нарочно издевался над моими губами. Еще немного и на них живого места не останется.

Я закипела! И… цапнула его за нижнюю губу! Щедро так укусила, почувствовав металлический привкус крови на языке.

Резко отстранилась.

Точнее, он меня от себя отпихнул, тихонько зашипев от боли.

— Ты очумела?!!!

Ох, черт!

Прикрыла рот дрожащей ладошкой.

Что я натворила!

Я не хотела…

На эмоциях поступила!

Мои глаза округляются, превращаясь в два теннисных мячика, когда я вижу, как по подбородку миллионера тонкой струйкой потекла кровь.

— Ашшшш!

Выругавшись, он отдёрнул руки от моего тела, а у меня появилась та долгожданная секунда спасения. Со всех ног я бросилась наутек, но и двух шагов не успела сделать, как путь мне перекрыли живые огромные щиты.

Я только лбом врезалась в твердое, как кирпич, плечо одного из амбалов. Он улыбнулся акульей лыбой, когда я подняла на него свои заплаканные глаза. Быстро сгреб меня в охапку и вернул своему начальнику.

Мирон вытер губы белым платком, резко схватил меня за локоть, встряхнув. Я услышала, как хрустнул его кулак тут же зажмурилась. Наверно ударит… Никого и ничего не побоится!

Но Мирон кулак опустил и разжал. Сквозь щели между ресничками я увидела, как он осмотрелся по сторонам. Людей уже собралось здесь прилично.

— Эй, телефон убери! Богдан! Забери… Проследи, чтобы ни одно видео в сеть не попало.

— Сюда иди! Я сейчас тебе этот телефон в жопу засуну!

— Поигрались и хватит. Слишком много публики собралось, я забылся.

Его лицо приобрело иной очерк, сдержанный и ледяной. Расправив складки на пиджаке, Мирон втолкнул меня в машину.

— Садись в тачку!

Передо мной “любезно” распахнули дверь.

— Только посмей хотя бы еще раз взбрыкнуть, ведьма! И ты пожалеешь…

Его голос звучит слишком страшно и моторошно, заставляя беспрекословно подчиниться. Я забираюсь в дорогую, элитную иномарку, забиваюсь в уголок и сжимаюсь в комочек. Мирон следом садится, хлопая дверью, приказывая завести мотор.

Спустя пару секунд автомобиль плавно трогается с места. Впереди и сзади еще едут две сопровождающие машины. Точнее, два джипа.

— Веди себя тихо, или я превращу твою жизнь в ад! Однажды я поклялся тебя придушить голыми руками, но… есть одна проблема! Если бы не ОНА!

Его рука по-хозяйски ложится на мой живот. Малыш в ответ на прикосновение своего отца-мерзавца слабо пинается. Я приоткрываю рот от удивления. Как же так? Неужели почувствовал папу?!

— Ты теперь моя. Ты мне много чего должна, Диана! Сиди тихо и не ори! Иначе прибью! Нас ожидает серьезный разговор…

Глава 25.

Мирон

— Мы нашли её.

Твердо заявил я, войдя в комнату супруги.

Вера, как обычно, сидела напротив зеркала и прихорашивалась, любуясь своим вычурным отражением.

Ну вот, мы муж и жена…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Для меня что есть этот статус, что его нет.

Я как не чувствовал к Вере ничего, так и продолжаю не чувствовать, с тех пор, как повстречал Диану.

Свадьба состоялась почти сразу же после нашей помолвки и побега Дианы — спустя несколько недель. Был шикарный банкет — почти пир на весь мир, уйма внимания со стороны прессы и обычных людей. Мы стали главными звёздами года и только на нас было обращено всё внимание. Вера пищала от радости! Именно этого она и добивалась. Но… меня будто в кокон засунули, я не замечал ничего вокруг. Свадьбу, дальнейшую жизнь, сделки, поездки… я делал всё это на автомате, как какой-то робот. Как будто для моей души жизнь была закончена, жило только тело.