Королева дождя - Кэтрин Скоулс

«Когда читаешь его книжку, все кажется таким простым! — жаловалась она Анне. При этом она была напряжена и буквально излучала флюиды пресса. — Я чувствую себя полной неудачницей!»

Они с Анной любовались ребенком, который лежал на ковре в гостиной и пытался засунуть пальцы ног в рот. Уже подошло время дневного кормления, но девочка в предыдущий раз поела позже установленного времени и теперь хотела только играть.

Анна не знала, что и сказать. Она снова невольно вспомнила написанное в книге об уходе за детьми, которую читала во время учебы. Ее написал американский врач, некий доктор Спок. Он отстаивал совершенно новый подход к воспитанию детей, противоречащий практически всем устоявшимся принципам. И хотя Анне книга показалась интересной, она не сомневалась: идеи доктора Спока шокируют Сару, и потому в первое время не признавалась, что может предложить альтернативу.

Но теперь она решилась. Играющая на полу Кейт была вполне счастлива. А вот наблюдающая за ней мать явно испытывала угрызения совести. Это было неправильно, нелогично.

— Есть другой подход, — неожиданно услышала свой голос Анна. — Не нужно стараться следовать правилам и инструкциям. Нужно просто уважать ребенка. И прислушиваться к собственным инстинктам.

Инстинкты. Слово казалось таким примитивным и неуместным…

Но Сара посмотрела на Анну, приоткрыв рот, — она явно заинтересовалась.

— Ты хочешь сказать, — медленно произнесла она, — что нужно делать только то, что, как ты… чувствуешь… правильно? — Ее голос был чуть громче шепота: сама мысль о чем-то подобном казалась кощунственной.

— Да, — кивнула Анна, сдвинув брови, чтобы это прозвучало убедительно. — Я прочитала об этом в одной книге. Там говорилось, что матери не должны переживать по поводу того, что поступают неправильно. Им необходимо расслабиться и наслаждаться общением с младенцем. Делать то, что им хочется.

Сара сидела, не шевелясь, склонив голову набок, словно все еще внимательно слушая. Анна понимала, что она позволяет словам проникать в свое сознание, заставляя себя принять их. В том, что ей этого хотелось, сомнений не возникало. Но сначала ей придется убрать немало барьеров. Она виновато посмотрела на полку, где лежала книга сестры Барбары, — возле сборника изречений из Библии и позолоченной коробки с Библией для изучающих ее.

Тем временем Кейт надоело возиться с ногами, и она сунула в рот большой палец руки, закрыла глаза и заснула, и ее абсолютно устраивал ковер в качестве кровати, а звук женских голосов, которые напоминали ветер, шепчущий в кронах деревьев, действовал умиротворяюще.

После этой беседы Сара оставила попытки заставлять Кейт соблюдать жесткий график. Она кормила дочь, когда та казалась ей голодной, и позволяла ей спать, когда та уставала, не относя ее в кроватку. Почти сразу же жить в доме стало намного легче, и вскоре Кейт уже была всеобщей любимицей и центром внимания в доме миссии в Лангали.

Однако кое-какие правила остались. Когда Сара достаточно окрепла, она снова стала вести «материнский клуб» и часто брала Кейт с собой на занятия, где кормила ее грудью в присутствии африканок, подавая им пример. Но, прежде чем расстегнуть блузку, Сара всегда проверяла, нет ли поблизости мужчин, не могут ли они увидеть ее. И в доме миссии она всегда кормила ребенка в своей спальне. Однажды она попросила Анну посидеть с ней, пока она будет кормить малышку, составить ей компанию.

— Почему бы не покормить ее здесь? — удивилась Анна. — Вас никто не потревожит.

— Меня не это беспокоит, — объяснила ей Сара, идя в спальню впереди Анны. — Просто здесь может внезапно появиться кто угодно. Тефа постоянно забегает сюда. Иногда заходит Стенли — когда ему нужен Майкл. А торговец яйцами просто появляется в окне без предупреждения и гремит жестянкой для денег.

Анна никак не могла понять к чему она клонит

Сара покраснела.

— Не следует забывать, — сказала она, — что африканские мужчины — все равно мужчины.

Анна нахмурилась.

— И все же я не понимаю…

— Возможно, тебе будет трудно в это поверить, — продолжала Сара, — но мне рассказывали, что некоторые жены миссионеров преднамеренно дразнят прислугу мужского пола. Они приказывают подать завтрак в спальню, причем не набрасывают ничего на легкомысленные ночные рубашки! — Сара говорила приглушенным тоном. — А кое-кто даже просит боев помочь им вымыть волосы!

Во время этого монолога Анна внимательно наблюдала за Сарой. Прикладывая младенца к полной груди, она наклонила свою темноволосую голову. Кожа ее лица была обычного бледно-кремового цвета, щеки — нежно-розового, а губы — кораллового. Она выглядела, словно статуэтка мадонны из тонкого фарфора. Анна не могла сдержать улыбки при мысли о том, что подруга может вызывать у кого-то похоть, желание обладать ею. Это казалось смехотворным. Сара подняла глаза и, увидев выражение лица Анны, снова залилась румянцем, теперь более глубокого оттенка.

— Я знаю, тебе это кажется глупостью, — обиженно сказала она, но затем уголки ее рта тронула улыбка.

Анна засмеялась. Сара поколебалась секунду и присоединилась к ней. Они смеялись вместе, долго и громко. Кейт оставила сосок и удивленно смотрела на них.

За дверью раздались шаги, и в комнату вошел Майкл.

— Что вас так насмешило? — спросил он, подходя к шкафу, чтобы взять чистую рубашку, но замер на полпути, заметив обнаженную грудь Сары. Он широко раскрыл глаза от удивления, словно на минутку забыл, что у него родился ребенок, которого нужно кормить грудью, и, войдя в комнату, обнаружил, что его жена зачем-то разделась.

— Да так, пустяки, — ответила Сара, сдерживая смех.

Анна наклонила голову так, чтобы волны рыжих волос закрывали лицо. Когда она подняла голову, Майкл уже ушел. Встретившись взглядом с Сарой, она захихикала. Это была реакция глупой школьницы на шутку, в которой не было ничего смешного, но обе женщины не могли сдержаться. Они продолжали смеяться, пока слезы не потекли у них по щекам. Наконец Кейт вынудила их остановиться: решив, что все хорошо в меру, она открыла крошечные вишневые губки и яростно завопила.

В комнату торопливо вошла Ордена.

— Что случилось? — укоризненно заговорила она. — Что вы опять с ней делаете? — Она нахмурилась, забрала Кейт у Сары и прижала малышку к своему пухлому плечу. — Я-то думала, эти белые женщина исправились, — сказала она, якобы разговаривая с ребенком, но достаточно громко, чтобы ее услышали Сара и Анна. — Они ведь собирались позволить тебе жить счастливо, как живут африканские дети. — Ордена сердито посмотрела на Сару. — Не возвращайтесь на старую тропу, — посоветовала она, употребив выражение, часто используемое евангелистами, и недобро прищурилась. — Это грех.

Ордена унесла ребенка, оставив двух белых женщин одних. Насмеявшись вдоволь, теперь они хотели посидеть в тишине.

Анна умиротворенно переводила взгляд с одного предмета уже знакомой обстановки на другой. Она посмотрела на туалетный столик, где рядом стояли тальк с запахом лаванды и крем для лица, затем — на платяной шкаф, где в ряд висели отутюженные рубашки Майкла — солдаты с деревянными плечами без тел. Заметила несколько пар обуви, выстроившихся в одну линию под кроватью. Замерла, заметив пятно в форме слезы на коврике в ногax кровати, и поняла, что это следы крови — крови Сары, оставшиеся с той ночи, когда она чуть не умерла прямо здесь, в этой комнате. Проследив за взглядом Анны, Сара тоже заметила пятно. Она подняла голову, ища взглядом глаза Анны. Обе женщины молчали. Им не было нужды говорить: каждая знала, о чем думает другая, — что многое изменилось с того времени, когда пролилась эта кровь. Все произошло именно так, как и предвидела Анна, стоя возле Сары в операционной. Рождение Кейт неразрывно связало их.

Анна, не вставая с места, посмотрела в окно — туда, где виднелись эвкалипты сестры Барбары. Она улыбнулась, вспомнив, как вид растущих на станции австралийских деревьев когда-то заставил ее осознать, насколько далеко от дома она забралась. «И это тоже изменилось», — сказала она себе. Теперь она чувствовала, что обрела здесь свой дом. Что ее любят и принимают. Что она счастлива.

На обеденном столе стояла открытая картонная коробка. Ее бока были заляпаны грязью, края крышки погнулись, уголки смялись. На крышке чудом сохранились остатки наклейки, так что все еще можно было прочитать слова, написанные крупным красивым почерком:

«Подарок от вспомогательной миссии Восточной Африки.

Доктору и миссис Керрингтон.

Станция Лангали.

Через штаб миссии.

Додома».

Додома.

Анна смотрела на название города, где ей когда-то так хотелось жить и работать. «Как правильно я поступила, — подумала Анна, — доверившись выбору епископа. Доверившись Богу».