Сербия. Полная история страны - Драган Стоянович

Высокопоставленные чиновники уровня санджак-беев тоже получали от султана имения, называемые «хассами», а низшие чиновники служили за жалование. Хасс отличался от тимара и зеамета тем, что его владелец, точнее — пользователь, не обязывался лично нести военную службу. Но при этом на каждые пять тысяч серебряных монет дохода, приносимого хассом, в случае войны должен был выставляться один конник. Хассы были крупными пожалованиями, доход которых начинался со ста тысяч серебряных монет.

Турок, как таковых, в османском управленческом аппарате было немного, так что правильнее будет говорить не о турецком, а об османском гнете. Как уже было сказано выше, султаны относились к тюркской знати с большим недоверием и старались не предоставлять соотечественникам властных полномочий. Такая политика привела к тому, что в XIX веке в Османской империи слово «турок» приобрело уничижительный смысл и стало использоваться для обозначения необразованного и недалекого человека. Ничего удивительного в этом нет, ведь подавляющее большинство турецкого населения империи было крестьянами.

Объективности ради следует отметить две условные пользы, принесенные османами. Первая заключалась в том, что османы, покорив сербских правителей, избавили сербскую нацию от такой язвы, как многовековая феодальная раздробленность. Потеряв независимость, сербы обрели духовное единство, ощутили себя единой нацией, у которой были общие интересы и один враг — османы.

Второй пользой стало интенсивное развитие торговли на завоеванных землях и их включение в широко разветвленную и весьма протяженную торговую систему Османской империи. Надо сказать, что османское и, вообще, мусульманское отношение к торговле сильно отличается от христианского. У христиан, при всем признании необходимости и важности торговли, она почетным занятием не считается. В Евангелии сказано: «Приближалась Пасха Иудейская, и Иисус пришел в Иерусалим и нашел, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег. И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли»[107]. В Коране же сказано: «Нет на вас греха, если вы ищете милость от своего господа»[108] и «О вы, которые уверовали! Не стяжайте имущества друг друга неправедным путем, а только путем торговли по взаимному вашему согласию»[109]. В мусульманской иерархии торговцы стоят выше производителей, сразу же после духовенства и военных. Единственным видом торговли, которая строго пресекалась, была торговля драгоценными металлами. Все добытое серебро и золото должно было сдаваться в казну, на султанский монетный двор. Но, собственно, в этом не было ничего нового, поскольку и сербские правители держали драгоценные металлы под неусыпным контролем и облагали торговлю ими высокими налогами. В конце концов, основой могущества любого государства было золото и серебро, а не железо, из которого ковались мечи. Запрет на торговлю золотом и серебром, исключавший из оборота самые дорогие и выгодные товары, способствовал росту торговли другими товарами, то есть — оказывал стимулирующее действие на торговлю в целом. Основными экспортными товарами сербских земель были кожа, воск и мех, а среди импортируемых товаров первое место занимала соль.

Благодаря хорошо налаженной системе учета сборов с населения, у нас есть подробные данные о том, что должны были выплачивать османские подданные. Разумеется, на местах имелись свои особенности, но земледельцы, составляющие основную часть населения султаната, должны были ежегодно вносить в казну десятую часть урожая и, кроме того, выплачивать налог владельцу земли в размере двух с половиной процентов. так что общий размер повинностей составлял восьмую часть всего произведенного. Скотоводы платили примерно такие же налоги, только в несколько иной форме. Иноверцы-немусульмане платили султану харадж (джизию) — подушную подать, которая была выкупом за сохранение жизни и предоставляемую защиту. Хараджем облагались только взрослые мужчины, в разное время он составлял от двух до четырех золотых монет в год. При этом христиане, воевавшие на стороне османов, освобождались от выплаты хараджа. Также могли освобождаться от него те христиане, которые занимались выполнением военных заказов (разного рода ремесленники) и те, кто нес караульную службу, охраняя дороги, мосты и пр.

К деятельности христианской церкви османы формально относились лояльно, но уважение, провозглашаемое на словах, шло вразрез с делами. Церковное имущество султанская власть считала своим и распоряжалась им по своему усмотрению, в первую очередь урезая монастырские владения, местные чиновники чинили различные препятствия христианским священникам и монахам, и вообще христианам всячески давали понять, что их вера есть заблуждение, от которого следует отказаться как можно раньше. Церкви приходилось вести себя предельно дипломатично для того, чтобы иметь возможность продолжать свою миссию.

В османской традиции «предельно дипломатично» означало «плати, плати, плати». Османская веротерпимость имела в своей основе экономические выгоды — пока христиане приносят пользу султанской казне, они могут жить. Все избранные христианские архиереи должны были получать от султана право на свое служение, которое давалось за определенную плату. Кроме того, нужно было выплачивать в казну ежегодную подать с полученных доходов, которая могла составлять до пятой части от них. Получить дозволение властей на строительство новых церквей было практически невозможно, а восстановление храмов, пришедших в упадок (в первую очередь — по вине османов) обходилось служителям церкви в «тугую копеечку» и только с дозволения османских властей. И если эти власти были относительно толерантны в начальном периоде покорения других народов, то по мере укрепления центральной власти не завоеванных территориях христианская церковь терпела всяческие притеснения. Время от времени сербы могли получить дозволение на постройку новых храмов, но лучше не вспоминать о том, чего это им стоило.

Около 1463 года единая сербская патриархия перестала существовать. Но примерно в 1525 году охридский архиепископ восстановил автокефальную архиепископию, в которую вошла сербская православная церковь. Оно бы и хорошо, только вот в 1568–1569 годах на церковь обрушилась очередная напасть — конфискация имущества с правом последующего выкупа (оцените цинизм этого грабежа!), которая загнала сербские монастыри в долговую кабалу. В этой ситуации для сербских храмов и монастырей оказалась крайне важной помощь русских правителей, которые не оставляли заботами своих братьев, оказавшихся под османским игом.

Так или иначе, но сербская церковь смогла выстоять в период тяжелых испытаний, вопреки всем неблагоприятным факторам. Достоинство сербского народа во многом определяется той поддержкой, которую простые сербы оказали своей церкви в период османского владычества. В частности, было продолжено печатание богослужебных книг, начатое Джураджем Црноевичем. Сербский вельможа Божидар Вукович, перебравшийся во время османского правления в Венецианскую республику,