Элрик: Лунные дороги - Муркок Майкл

Говорил он с показной бравадой, да и глаза у него бегали. Я презрительно бросил:

– Если бы меч был со мной, ты бы вел себя гораздо приличнее. Опусти лук. Это ты убил пантеру?

– Вот уж нет, кузен, лук будет натянут во избежание… А что, большая кошка сдохла? Должно быть, какая-то эпидемия. Нечто вроде страшной чумы, которая поражает кошачьих.

Стрела все еще смотрела мне прямо в сердце, но словесные шпильки явно предназначались Уне. Она молчала. Слова произвели обратный эффект: вместо того чтобы прийти в бешенство, она лишь взяла себя в руки.

– Ваши заявления беспочвенны, князь Гейнор. А цинизм лишь приведет к поражению. В будущем вас ждет вечное отчаяние.

Он совсем развеселился. Потом нахмурился и вернулся к делу.

– Действительно, я надеялся, что обнаружу тебя здесь с мечом, Улрик. Давай договоримся: принеси клинок, и я пощажу девчонку.

– Я отвечаю за меч. И отдать его не могу. Моя честь зависит от того, как я распоряжусь им…

– Ха! Честь твоего отца тоже от этого зависела, и мы-то знаем, насколько хорошо он защищал то, что ему доверили!

Он открыто издевался.

– Что доверили?

– Идиот! Фон Беки держали в руках самые могущественные мистические артефакты во всей мультивселенной. Твой отец-слабак бормотал заклинания вуду и прибег к колдовству, поэтому тебе достался только один из них. Он, видите ли, боялся, что кто-нибудь их украдет! Твоя семья не заслуживает такой судьбы. Отныне я и мои наследники будем хранить эти объекты силы вместе. Навсегда.

Я оторопел. Он что, с ума сошел? Гейнор считал, что я понимаю, о чем он говорит, но я едва улавливал смысл его слов.

– Решайте, только быстро. – Он слегка натянул тетиву. – Кто из вас пойдет за мечом, а кто останется в заложниках?

Уна вдруг втянула голову в плечи и отшатнулась. Гейнор тут же нацелился на нее. Черное сверкающее тело, распростертое у ног Уны, неожиданно дрогнуло. Огромные мышцы напряглись. Хвост дернулся. Длинные усы зашевелились. Блеснули зеленые глаза. Большой черный нос втянул в себя воздух.

Уна оторопела, Гейнор же выругался, когда саблезубая кошка медленно поднялась на лапы; горящие глаза искали врага, в огромных желтоватых клыках отразился свет реки. А затем я увидел фигуру человека, стоявшего плечом к плечу рядом с гигантской кошкой. Моего двойника.

Неужели он смог оживить пантеру? Гейнор почти не скрывал страха. Уне хватило здравомыслия, чтобы вцепиться в мою руку, спрятаться за ближайшим сталагмитом и наблюдать из укрытия.

Альбинос-двойник что-то сказал Гейнору. И взмахнул рукой. Неожиданно и он, и пантера исчезли. Гейнор сунул стрелу за пояс и скрылся во тьме.

Произошедшее меня озадачило. Я попытался расспросить Уну, поняла ли она больше моего, но она помрачнела и заторопилась обратно в город.

– Нужно предупредить их о том, что произошло. На это уйдут все ресурсы.

– Но что это значит? Кто он, эта странная версия меня самого?

– Если быть точным, это вы – его версия, – ответила она. – Это Элрик из Мелнибонэ, он несет величайшее бремя ради нас всех.

– И он из… Откуда? Из альтернативной реальности?

– Некоторые называют это «ветками» или «бранами». А еще «королевствами» или «измерениями», но все это лишь различные версии нашей Вселенной.

Она настойчиво выбирала самые извилистые улочки Му-Урии, стремясь уйти как можно дальше в город.

– Мой двойник, как и вы, путешествует по разным мирам? Он вас знает?

– Только в своих снах, – отозвалась она.

Мы запыхались. Я понятия не имел, куда она меня ведет, но Уна не собиралась останавливаться.

Хотя я ощущал, что мы еще в опасности, голова разрывалась от тысячи неотвеченных вопросов. Их было так много, что я даже не мог подобрать слов. Мы прошли сквозь высокую арку, потом по длинному коридору, затем по короткому помосту поднялись в зал с низкими потолками и длинными каменными скамьями, стоящими вокруг огромного прозрачного круга.

Я сразу вспомнил о монастырских трапезных. Зал освещали высокие стаканы, наполненные водой. В воздухе разливалось спокойствие. Даже тени здесь были мягкими. Изредка по кругу в центре зала пробегала рябь, и из угольно-черных тени становились темно-серыми.

Уна усадила меня на скамью во втором ряду. И почти сразу же начали прибывать первые офф-му – мрачные выражения на длинных лицах, молчаливый вопрос в глазах. Я не заметил, чтобы девушка подавала какой-то сигнал. Наверное, одного нашего присутствия хватило, чтобы старейшины офф-му немедленно собрались. Некоторые выглядели так, словно их оторвали от чего-то важного. Очевидно, они считали, что дело серьезное. Но как она позвала их? Неужели мысленно связалась с коллективным разумом? Каким прекрасным и открытым было лицо ее, когда она общалась с местными жителями! Эти существа обладали какой-то нечеловеческой грацией, казалось, что я нахожусь рядом с ангелами. Пробормотав слова приветствия, они уселись у обсидианового круга и угрюмо выслушали все, что узнала и увидела Уна.

– Возможно, против Му-Урии вышла в поход уже целая армия, – неуверенно добавила она.

Офф-му выразили признательность и сосредоточились на зеркально блестящем каменном круге, у которого собрались. Что они надеялись увидеть в своей версии хрустального шара? Или это устройство позволяло им настроить коллективное сознание? Потом что-то сверкнуло, и я отшатнулся, прикрыв глаза руками. Подумал, что эта вспышка ослепила и офф-му, но они сидели всё так же спокойно. Защищая глаза руками, я нашел Уну. Она тоже прикрывала лицо.

– Что случилось? – спросил я.

– Похоже, они умеют искривлять свет, – прошептала она.

Затем ужасная золотисто-белая вспышка погасла, и глаза немного привыкли к остаточному свечению. Я разглядел источник света. В центре круга возник трехмерный и абсолютно реальный каменный куб, висящий в воздухе. От него исходила слабая и очень приятная на слух вибрация, она вызывала в памяти странные воспоминания, самые чистые и невинные моменты, когда мысли, дела и идеи находились в полной гармонии друг с другом. Казалось, перед кубом вот-вот появится сам честный рыцарь Парцифаль и преклонит перед ним колена.

Камень на глазах начал меняться.

В полном восхищении смотрел я на то, что всегда считал лишь прекрасной легендой. На величайшую золотую чашу, украшенную хрусталем и драгоценными камнями, наполненную густым красным вином, что переливалось через край. Свет впитывал рубиновые капли, наливаясь золотом, и весь зал, где совещались офф-му, словно ожил, наполнившись темными разноцветными завитками света.

Мои чувства не могли впитать все, что происходило. Я ослабел и желал лишь одного – воссоединиться с Ворон-мечом, хотя на то не было ни единой причины. Мне казалось: как только я притронусь к рукояти, черный клинок наполнит меня силой. Но меч лежал в моей комнате, а я не мог заставить себя покинуть зал, покинуть чудесную чашу. Грааль стал еще больше. Офф-му в треугольных капюшонах качали головами, кивали, словно даже им это зрелище казалось необычным. Угловатые тени смягчались, ложась рядом с округлым камнем.

Зазвучали голоса офф-му, одна-единственная нота превратилась в хорал, слово, мантру, казалось, что от нее сейчас завибрирует целый мир. Свет и тьма сотряслись и смешались. Чаша преобразилась, превратившись в золотой посох с каменьями; он медленно вращался в воздухе над обсидиановым кругом.

Напев изменился, и теперь посох начал расти и расширяться. На какой-то миг он принял вид младенца с круглым блаженным лицом. Затем снова стал посохом, но продолжал менять форму, пока не превратился в одну-единственную стрелу. Символ Закона. Затем в целый пучок стрел – они смотрели вверх, раскрывшись веером над блестящим кругом. Восемь золотых, украшенных каменьями стрел медленно вращались в воздухе. Символ Хаоса.

Офф-му сосредоточились на круге из сверкающего обсидиана. На нем начало быстро проявляться трехмерное изображение. Из камня прямо на нас выезжали всадники. Иллюзия казалась очень реалистичной, почти как в кино. Только все происходило в жуткой реальности. Гейнор в вычурных доспехах скакал на белом жеребце, чьи слепые глаза смотрели вверх, но поступь была легкой и уверенной. За ним, на бледных и тоже слепых лошадях, все еще в черной с серебром форме, двигался отряд эсэсовцев почти в полном составе. Их возглавлял Клостергейм. Все они были в плащах и с самым разнообразным древним оружием в руках. Следом неслась невообразимая толпа чудовищ и карикатурных существ – они будто сошли с полотна Босха. Вполне возможно, что художник не придумал их, а рисовал с натуры. Длиннорукие, длинноголовые, с огромными близорукими глазами. Их вытянутые сопящие рыла доказывали: нюхом они пользовались больше, чем зрением. Эти подвижные пародии были гораздо крупнее всадников, скачущих впереди; все вместе они выглядели игрушечными солдатиками из двух разных наборов. Дикари вооружились дубинками и топорами. В их рядах имелись также лучники и мечники. Разнузданная толпа, а не дисциплинированная армия. Сотни и тысячи дикарей.