Хранитель Врат - Роман Кузнецов

– Македонский – колдун…

– А ты думаешь, почему он, далеко не с самой сильной армией, как нож сквозь масло прошел через всю Европу, Азию, Индию? А зачем? Ведь ни с военной, ни с политической, ни с экономической точки зрения этот поход ему ничего не дал.

– Тогда зачем?

– Я же сказал, задача была – уничтожить Книгу Вед. Это был второй крупный поход колдунов и магов на Восток и борьба с ведической системой.

– И как сходил?

– Надо признать, успешно. Книгу уничтожил, храмы разрушили. Потом, правда, получили обратку: всех, кто принимал участие в походе, убили. Новые книги сожгли, культы Диониса и Озириса уничтожили. Но Книги уже не вернуть.

– Насчет Книги потом поговорим. Я вот чего не понял, Александр Македонский был магом восьмого уровня, и этот, который тут палаш бросил, тоже был магом восьмого уровня.

– Не выше. Скорее – седьмого. Очень прилежный и педантичный колдун. Тщательно, до мелочей воспроизводит старые заклинания, но без фантазии. Он до конца не понимает, что и зачем делает.

– Почему ты так решил?

– Мне так кажется. Заклинание на входе видел?

Бригадир кивнул.

– Знаю, что видел. Ты на него минут двадцать медитировал. Так вот, это очень древнее заклятие, охранное. Сюда Нави ходу нет. Оно верное, к месту нанесено и правильно, с соблюдением ритуала. Надо заметить, сложного ритуала.

– Ну и в чем подвох?

– Там один символ лишний. Он погоды не портит, но это говорит о том, что колдун не понимает, что делает, а лишь копирует сделанные когда-то надписи и рисунки. То же можно сказать и о росписи стен. Колдун не понимал, что рисует. Ну или не все понимал, хотя с технической точки зрения все выполнено безукоризненно.

– И что это нам дает?

– Ничего, кроме пищи для размышления и нескольких часов отдыха.

– Что стало с этим колдуном?

– Не знаю. Скорее всего, погиб. Я помню, ты рассказывал байку о том, что во время войны тут скрывался отряд из «Ананербе» во главе с каким-то шишкой. Помнишь?

– Помню.

– Так вот, я полагаю, что эта пещера и есть логово этой самой шишки. Это, скорее всего, и был колдун, он что-то искал. Вернее, знал, что оно тут, и просто пришел забрать. Сил, похоже, не рассчитал. Отсюда он ушел в свой последний поход. Когда он не вернулся, кто-то добил раненых или просто лишних свидетелей, уничтожил все записи и все ценное, чего не смог унести с собой. Уходил в спешке, навсегда. Как и куда – не знаю, скорее всего, по реке. Я полагаю, что если там понырять, то можно найти много интересных вещей.

– Посмотрим, может, и поныряем еще. Но с чего ты взял, что уходил не он?

– Вон, видишь у той стены скелеты? Пойдем покажу.

Рахман подвел Бригадира к нише, в которой лежали три скелета. Рахман наклонился и поднял череп, в котором торчал большой гвоздь с неизвестным клеймом.

– Вот это, – Рахман указал на гвоздь, – называется «печать молчания».

– Да уж. После такой печатки вряд ли кому-то что-нибудь расскажешь.

– В целом правильно понимаешь, коллега, – похвалил Рахман. – Существуют определенные практики, при которых даже мертвая душа может рассказать очень многое. Так вот, такие серебряные гвозди с особым рисунком, правильно вбитые в голову, не позволяют расспросить даже мертвых.

– Да уж… – протянул Бригадир.

– Кстати, для сведения: совсем необязательно убивать, если не хочешь, чтобы человек не рассказал что-то после смерти. Можно просто нанести определенный значок на передних зубах или гортани, и все.

– Хрен редьки не слаще.

– Так вот, я отвлекся. Там еще три ниши со скелетами, и у всех гвозди вбиты по-разному. На нашего колдуна это не похоже, он педант. Даже в спешке так делать не будет, потому как неаккуратненько. Значит, помощник есть или помощники – колдуны рангом пониже. Тут больших талантов не надо. К тому же они очень спешили, печать поставили криво. Все, что могли сжечь, сожгли, что не горело – вылили. Колбы разбили, наплевав на элементарные правила безопасности. Маг седьмого или восьмого уровня таких ляпов допустить не мог. Это азы.

Рахман положил череп, взял факел, зажег и, повернувшись к Бригадиру, сказал:

– Пошли берег осмотрим. Да брось ты палаш. Он тебе сейчас ни к чему.

Бригадир аккуратно положил свое новое оружие и направился за Рахманом. Тот вышел из пещеры и пошел вдоль берега, внимательно вглядываясь в грязь под ногами. Бригадир осторожно шел за ним. Метров за тридцать от пещеры они обнаружили еще два ящика с какими-то баллонами, похожими на доисторический акваланг.

– ПСАД – плавательный спасательный аппарат Дэвиса, – определил Бригадир. – Тут их много, аж три штуки. Значит, все-таки по воде ушли. А я-то надеялся, что есть другой выход.

– Может, и есть. Ушел же куда-то этот колдун.

– Ушел, да не вернулся. Сам говорил. Я тебе почему-то верю. Теперь верю.

Бригадир прошелся вдоль кромки.

– По следам их тут было человек шесть. Волокли что-то тяжелое. Одевались в спешке. Очень боялись или нервничали. Все разбросано. Даже оружие не все утопили.

– Точно, – подтвердил Рахман. – Смотри, еще одну саблю нашел. Эта получше палаша будет.

Рахман приблизился, делая резкие рубящие удары по воздуху.

– Прелесть, а не оружие.

Он выполнил несколько тренировочных связок из ударов, блоков и уклонов от воображаемого противника. В каждом его движении, осанке, манере держать оружие и даже интонации чувствовался воин. Сильный, умелый, опытный, уверенный в своих силах. Настоящий волк войны, матерый, злой, беспощадный. Он стоял напротив Бригадира и умело играл клинком, вращая его одной лишь кистью, изредка помогая движению ногами. В холодных как лед глазах читалась решимость и отрешенность. Спокойная, уверенная беспощадная отстраненность. Наверное, так выглядит смерть. Рахман приближался, поигрывая саблей. Бригадир ощутил давно забытое чувство абсолютной беспомощности и беззащитности. Постыдный страх потек по жилам и мягкой, но когтистой лапой сжал сердце.

«Убьет. Как пить дать зарубит», – мелькнула мысль. Умирать не хотелось, очень не хотелось. Особенно сейчас, когда забрезжил рассвет надежды. Еще не понимая, что происходит, Бригадир приготовился дать бой. Может, последний бой. Скорее всего, последний. Спина напряглась, Бригадир оперся руками о камни. Предчувствие боя тяжелой волной разлилось по телу, приводя в порядок нервы, равномерно распределяя силы. Ситуация не давала возможности ошибаться, Рахман подошел на расстояние удара и замер, глядя прямо в глаза. В удушающей тишине воцарилось молчание бездны. Время замедлило бег и перешло в бесконечность. Сколько продолжалось это нелепое противостояние – пять секунд, или минуту, или десять, – Бригадир сказать не мог, но вдруг Рахман улыбнулся и протянул ему саблю рукояткой вперед.

– Испугался?! Зря… Но все равно молодец. Не запаниковал, а приготовился драться. Пусть без шансов, но все равно решил дать бой. Молодец, ты воин. По духу воин. В тебе есть жила. Выйдем – возьму тебя в ученики.

– Никогда больше так не делай, я чуть не обгадился. Даже спать расхотелось. И еще предупреждаю: в следующий раз я тебя прибью, серьезно. Может, ты и крутой заклинатель змей, но мне найдется чем тебя удивить, поверь. Так что если хочешь добраться до города живым – не делай так больше.

– Хорошо, хорошо, не буду. Я не хотел тебя обидеть. Прости.

Рахман взял факел и зашагал к пещере. Потом неожиданно остановился, словно его осенила какая-то мысль, резко повернулся к Бригадиру и возбужденно произнес:

– Я понял, почему они меня не боятся и даже на зуб пробуют. Я так же уязвим, как ты, но меня как меня они не распознают. Я для них – Паук.

– Не понял.

– Помнишь, я говорил, что мое тело для них непригодно. Так вот, я ошибался. Я думал, его защищает знак, который я сам вырезал. Еще утром, когда ушел от вас. Но теперь я понимаю, что он не работает как надо. Я просто где-то не дорисовал, не все линии замкнул. Детская ошибка. Как у того колдуна-недоучки. Ты мне поможешь? Надо закончить рисунок.

– Помогу, отчего же не помочь? А что делать-то надо?

– Ничего особенного. Просто светить, чтобы видно все было, да подсказать, если где разрыв увидишь.

– Ну, это мне по силам. Давай факел.

– Не здесь. В гроте.

Рахман зачерпнул воду в трофейную флягу и быстро зашагал в сторону входа в грот. Прибыв на место, он сел у светильников, объяснил Бригадиру, куда надо светить, и сунул свой кинжал в горящий огонь. Клинок накалился. Рахман сомкнул челюсти. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда багровый кончик ножа коснулся обнаженной груди. Зашипело, взвился легкий дымок. Запахло горелым мясом, волосами. Рахман спокойно вдавливал железо в свою плоть, даже зубами не скрипнул. Только на лбу выступили маленькие капельки пота.

– Ты что творишь? Зачем? – не выдержал Бригадир.

– Просто кинжалом резать плохо получается. Неровно. Шкура толстая, пока проковыряешь… да и не видно ничего, – ровным голосом ответил Рахман.