Искатель. 1963. Выпуск №6 - Борис Ляпунов

Выше наведенной переправы саперы уже начали готовить другую, главную. Ее решено было поставить там, чтобы обломки первой, когда ее разобьют фашисты, не повредили бы подтопленной.

На юге стали еле заметно проступать очертания Каталонских гор. Угадывался рассвет.

Ленивый бой на правом берегу откатывался все дальше и дальше от Эбро. Наступление развивалось успешно.

Танки подошли к переправе в точно назначенное время.

— Педро, я тебя очень попрошу, — не глядя в глаза советнику, проговорил Хезус. — Я тебя очень попрошу проследить за переправой всего батальона.

— Хочешь, чтобы я перешел на тот берег на последней машине?

— Я не могу тебе приказывать. Но лучше для дела, если ты проконтролируешь переправу. Я буду спокоен.

— Ой, Хезус, Хезус!

— Будем считать, что ты сказал «да».

— Вот вы где! — раздался голос Антонио. — Ищу вас, ищу… Опять спорите?

Он подошел, худенький и спокойный, мальчишка рядом с плотным Педро и высоким, чуть сутулым Хезусом.

— Мы не спорим, Антонио, — сказал командир. — Просто я попросил консехеро проследить, как будет идти переправа.

Чувствовалось, что Антонио улыбнулся:

— И Педро сразу согласился?

— Согласился, — ответил советник.

Потом Хезус сказал:

— Я, Педро, хочу, чтобы ты понял. Мы идем, чтобы победить. Но если победы не будет, не будет и меня. Для меня победа или поражение в Испании будет моей жизнью или смертью. Для меня нет земли, кроме Испании.

И он пошел к танкам. Первый уже уткнулся гусеницами в понтон. Хезус легко вскочил на броню, наклонился над люком, отдал приказ, и десятитонная махина мягко вползла на мост. Он просел и закряхтел под тяжестью. Хезус прошел на лобовую часть, ухватился — одной рукой за пушку и присел у открытого люка водителя.

Педро, стараясь угадать, чей же танк пошел первым, стал приглядываться.

— Это танк братьев Алонсо, — сказал Антонио. — Все будет хорошо.

— Считаешь, что Хезус прав?

— До встречи, — Антонио отправился к головному танку второй роты, который выполз из-за песчаного бугра и направился к переправе.

Педро стоял в стороне от моста, и машины шли мимо него одна за другой. Танкисты узнавали советника и махали ему руками. Он отвечал. Рассвело уже настолько, что он видел, как улыбаются, стоя по пояс в башнях, командиры и лица водителей в приподнятых люках.

С правого берега по-прежнему доносилась только вялая перестрелка. Значит, удар оказался для противника неожиданным и по крайней мере первые, самые трудные километры отвоеванного плацдарма достались ценой малой крови.

— Педро, вен аки!

Это кричал Игнасио. Он был выбрит так, что щеки его лоснились.

— Я на замыкающем! — ответил советник.

Ниже понтонной переправы по-прежнему шли лодки — перевозили бойцов на тот берег челночным способом. Теперь Педро мог разглядеть их. Серые от старости, в черных подтеках смолы, лодки были весьма ненадежным средством. Но они делали свое дело. На веслах, а иной раз на корме утлых посудин сидели их хозяева — рыбаки. В массе солдат белели их рубахи.

Из-за гор, в той стороне, где было Средиземное море, показался край солнца.

С наступлением дня бой на правом берегу Эбро все разгорался. Видимо, фашисты оправились от неожиданности и начали оказывать заметное сопротивление.

Засвистели снаряды. Столбы воды метнулись вверх.

Пехота побежала по мосту. Сначала было непонятно, откуда бьют пушки. Потом кто-то из бойцов махнул рукой вниз по течению Эбро. Там, примерно в трех километрах от переправы, появилась франкистская батарея.

Когда въехал на мост очередной танк, Педро подбежал к командиру взвода и приказал, перейдя мост, взять пехоту на танки и двинуться в сторону франкистской батареи — расстрелять или раздавить ее.

Обстрел продолжался, но лодки по-прежнему двигались между берегами и пехота шла по мосту, только бойцы ускорили шаг.

Снаряды ложились вразброд, иногда попадали даже на берег. Фашисты торопились.

Наконец из-за белого песчаного бугра выполз последний танк третьей роты. Педро вскарабкался на броню, встал рядом с командиром у открытого люка. Машина была уже на середине переправы, когда снаряд ударил в понтон чуть впереди.

Понтон стал проседать, и тяжелая машина соскользнула с моста в реку. Педро понял, что произошло, только когда вода ударила его в лицо и водоворот над упавшим танком стал затягивать на дно. И течение было очень сильным. Он рванулся изо всех сил и почувствовал, что его схватили за волосы.

Вздохнуть не мог — вода забила горло и грудь. Это было страшно, потому что он видел небо и солнце, слепившее его, а дышать не мог. Потом затрясся, и сознание помутилось.

Потом он чувствовал, что его волокут по песку. Дыхание спирало, очень болела грудь, а в горло будто воткнули кол.

Его прислонили спиной к чему-то жесткому. Он сидел. Кто-то подошел и спросил на незнакомом языке, видимо, о нем, потому что бойцы ответили тут же и опустились перед ним на корточки. Это Педро увидел, открыв глаза.

— Живой, — сказал голубоглазый, стоящий ближе всех. — Живой? — почему-то вновь спросил он и сам себе ответил: — Живой!

Он говорил по-испански.

— Живой, — собравшись с духом, сказал Педро.

— Испанец?

Это спросил голубоглазый.

Лицо у него было хорошее и веселое.

— Чех.

— Чех?! — И голубоглазый сказал фразу, в которой было много слов, очень похожих на русские.

Педро покачал головой и почему-то сказал по-польски единственные слова, которые он знал:

— Не мовлю.

Голубоглазый рассмеялся. Он сел на песок и смеялся, и все вокруг тоже смеялись.

— Да ты же русский! Настоящий русский, — по-русски сказал голубоглазый.

— Русский.

— Как зовут-то?

— Петр Мохов.

— А меня — Ян Геш. Я чех. Понял?

— Ян Геш…

Педро постепенно приходил в себя. Он уже видел за спиной Яна Геша реку и мост с вырванным посредине настилом, бойцов, которые перепрыгивали через брешь. Снаряды у переправы не рвались.

— Задавили? — спросил Педро.

— Что задавили? — с удивлением посмотрел на него Ян.

— Батарею. Батарею, которая стреляла.

— Танк смял.

Педро кивнул.

— Отлеживайся, танкист, — сказал Ян Геш, поднимаясь. — Отлеживайся — и к своим. А нам пора. Наступление.

— Да, — кивнул Педро. — Я чуток отлежусь.

Он говорил по-русски.

Бойцы ушли.

Педро вдруг вспомнил, что не спросил, спасся ли кто-нибудь из танкистов. Он качнулся вперед, словно от толчка, огляделся. Кроме него, на берегу никого не было. Рыжая, как жидкий кофе, река текла быстро и поблескивала под солнцем. Он долго смотрел на воду. Закружилась голова. Очнулся он от взрыва и увидел выходящий из пике фашистский самолет. Сверху сыпались комья земли.