Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ) - Корнева Наталья Сергеевна

Его ученик торжественно появился в дверях, на сей раз облаченный не в строгую военную форму, а в пышную мантию верховного жреца. На поверхность обрывочных воспоминаний услужливо всплыло: волчонок всегда питал нелюбовь к касте священнослужителей, и, надо сказать, боевые доспехи действительно были ему к лицу больше, чем сутана.

Их взгляды скрестились.

В непривычном новом теле Красный Феникс оказался существенно ниже ростом, и теперь ему приходилось смотреть на Второго ученика снизу вверх, что, впрочем, ничуть не мешало делать это с прежним высокомерием.

Тщательно подбирая подходящие случаю обороты, мессир Элирий Лестер Лар чинно расправил вышитые красными солнцами тяжелые рукава.

— Твой Учитель был неправ, Элиар… — для большего эффекта Красный Феникс решил обратиться к зверенышу по имени, что случалось в прошлом, кажется, не так часто. Вроде бы это всегда радовало его ученика.

После вчерашнего неприятного происшествия Шеата заметно повеселела: утром, едва окинув взором просветлевшее лицо сиделки, помогавшей ему переодеваться и приводить себя в порядок, Элирий тоже невольно перевёл дух. Кажется, напряженная обстановка в Волчьем Логове разрядилась, как только Первый иерарх передала волчонку его примирительные слова.

— Не нужно, ваша светлость, — с порога прервал извинение Черный жрец, в свою очередь намеренно смягчив выражение лица и гортанный голос, которым так хорошо раздавать не подразумевающие обсуждение военные приказы. — Вы уже прощены. Простите и вы своего неразумного ученика. Мессиру известно: порой я бываю слишком категоричен и упрям.

Кочевник подошел ближе и, в знак подтверждения искренности своих намерений церемониально преклонив колено, продолжил:

— Я произнес недопустимое. Вы всегда будете моим Учителем. Что бы ни случилось, это не изменится.

Ощущая себя в безвыходном положении, словно пойманная в клетку птица, Элирий медленно кивнул и равнодушно протянул затянутую в парчовую перчатку кисть для поцелуя — милость, в прежние дни символизировавшая высшую степень расположения.

— Если Учитель желает наказать меня, он может сделать это, — примиряюще предложил кочевник, не вставая. В знак покаяния одним движением Великий Иерофант сорвал с себя богато украшенную верхнюю мантию и застыл, оставшись в простой нижней одежде.

Красный Феникс мысленно усмехнулся. Ах, вот для чего волчонку вздумалось так нарядиться — подчеркнуть весомость своих извинений! Что ж, за подобные дерзости действительно следует наказывать. Но если ты можешь наказать кого-то только тогда, когда тебе позволяют сделать это, такое наказание — просто игра.

— Нет нужды. Так ты позволишь мне выйти наружу?

— Откройте подарок, — не выпуская благодушно дарованной ему руки, негромко предложил Черный жрец. — Учитель окажет мне честь, приняв его.

Внутри принесенного учеником свертка оказалась одежда серых цветов с доминирующим орнаментом черного. В раздражении Элирий сузил глаза. К чему весь этот нелепый фарс? Чтобы подчеркнуть и без того унизительную перемену в статусе?

— Что это значит? — строго спросил он. — В нашем прежнем мире серый был цветом рабов.

Второй ученик медленно поднялся на ноги. На Материке царила весна, снаружи нежно цвел абрикос, и волос выходца из Великих степей неуловимо пах абрикосом. Отчего-то вдруг захотелось сладких, лопающихся от спелости солнечных плодов, но до их созревания было ещё так далеко. Совершенный тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли и сосредотачиваясь на непростой беседе, которая происходила здесь и сейчас.

— В этом смысле ничего не изменилось, — виновато развел руками кочевник. — Но вам придётся облачиться в него. Однако, одеяние не полностью серое — края обрамлены черным.

Память услужливо подсказала: серый цвет в сочетании с любым незапрещенным цветом считался отличительным признаком гражданина, серый же без примесей был цветом рабства. В прежние дни как раз-таки черный был вне закона, а вот сейчас, похоже, он в фаворе и занял место красного.

— Черный цвет истощает вас, а красный — запрещён, — вслух подтвердил его догадки Второй ученик. — Мне очень жаль. В одежде любого другого цвета в моем окружении мессир будет смотреться странно. Если наденете эту накидку поверх ваших титульных одежд и согласитесь вести себя скромнее, я разрешу иногда выходить отсюда в моем сопровождении. А также сегодня же начну переговоры с владетелем Ангу по поводу нашего возможного визита.

С каких пор он должен спрашивать дозволения у собственного ученика? В своих мыслях Элирий витиевато и длинно выругался, но вслух сказал другое:

— Насколько я должен быть скромным?

— Прежде чем делать что-то, что угодно, вашей светлости рекомендовано прежде спросить у меня, — безо всякого выражения кратко объяснил Великий Иерофант.

Лицо Элирия также осталось непроницаемо, будто заледенело. Нарочитая благожелательность вытекла из цианового взгляда и оставила его пустым, как разбитый сосуд.

— Как будет уместно называть тебя… в присутствии других? — как ни в чем не бывало поинтересовался Совершенный, более не утруждая себя улыбкой.

— В присутствии других мессиру лучше всего сохранять молчание.

— Воспрещается ли мне еще что-то?

— Не подумайте дурного: вы ни в чем не ограничены. С вами будут обращаться так же почтительно, как и прежде. Я лишь прошу проявить разумную осторожность… Учитель исполнит мою просьбу?

Что ж, подарок подарку рознь.

Мессир Элирий Лестер Лар отнюдь не был глуп и прекрасно понимал, что в нынешнем положении у него не осталось никаких реальных рычагов воздействия на своего ученика. Тот всё еще прислушивается к нему и сохраняет внешнюю видимость иерархии — из необъяснимой прихоти, будто делая одолжение или играя в какую-то свою игру, смысл которой оставался пока неясен. По факту же Черный жрец был сильнее, намного сильнее — и мог сделать с ним всё, что вздумается, не спрашивая и не реагируя на протесты.

Красный Феникс помнил доставшийся с рождения вспыльчивый нрав сына Великих степей, а потому не намеревался понапрасну будить в ученике злость и испытывать на себе силу его гнева. Стремясь пройти по тонкой ленточке благоразумия, Элирий не собирался провоцировать того, в чьих руках находился, и в то же время не собирался терять лица.

Итак, нужно постараться наладить полезный контакт и завоевать доверие кочевника. Нужно сказать то, что тот хочет услышать, только и всего.

— Не будем спорить, — пытаясь говорить непринуждённо, ровным голосом ответил Совершенный. — Если мой ученик считает это необходимым, у меня нет оснований не доверять ему. Я верю тебе, слышишь?

Приходится верить — особого выбор нет. У волчонка слишком много власти над ним, чтобы опрометчиво отказывать в доверии.

Взгляд Элиара чуть потеплел.

— Я позабочусь об Учителе, — с чувством пообещал Черный жрец, видя, что наставник не собирается замыкаться и игнорировать своего воспитанника. — Для вас я готов взять Север силой, если Первый ученик не пожелает принять посольство добровольно. Так или иначе, мы вступим на территорию Ангу.

— Не нужно поспешных решений, — с сомнением проронил Совершенный. — Не думаю, что Яниэр откажет своему Учителю в простом визите вежливости.

По правде говоря, Элирий вовсе не был уверен в этом. Мир изменился: одни боги ведают, на что и на кого в нем можно рассчитывать теперь. Но другие варианты действий, беспрерывно прокручиваемые в голове, казались еще менее убедительными и реалистичными.

— Сегодняшний вечер обещает быть теплым, — гортанный голос кочевника вновь набрал силу, раздаваясь вольготно и звеня, как горный ручей. — Я слышал, мессир изъявил желание запустить весеннего воздушного змея. Если ваша светлость не против, я хотел бы посодействовать в подготовке и, если угодно, составить компанию.

На сей раз Красный Феникс нашёл в себе силы улыбнуться и милостиво кивнул ученику.

Глава 16

Игры без правил. Часть 2

Глава 16. Игры без правил. Часть 2