Обещаю тебя забыть (СИ) - Сотникова Елена

Вокруг ни души. Тишина, ночные сумерки и мы вдвоем. Слишком близко, чтобы не реагировать. Эта проклятая химия между нами так никуда и не ушла. Я по-прежнему теряю голову, стоит Горову оказаться рядом. Это не лечится, не забывается, не проходит. Не вытравливается другими мужчинами, я пробовала! Все не то и не так.

И только с ним я ощущаю весь спектр эмоций, начиная с простого волнения в груди и заканчивая первобытной страстью, которая напрочь отключает мозги.

Почему?

За что мне это?!

Я нервно выдыхаю, разрывая зрительную связь. Хватаю кружку с остывшим чаем и залпом допиваю. Пытаюсь переключиться на что-то другое, как внезапно слышу то, чего совершенно не ожидала услышать от Горова:

— Катюш, выходи за меня замуж?

Чай выходит через нос. Я закашливаюсь.

— Что? — хриплю, все еще ожидая услышать, что это глупая шутка. Но прямой взгляд и молчание собеседника убеждают меня в обратном. — Ты издеваешься?! — начинаю закипать по-настоящему.

Он меня провоцирует? Понятно же, что после таких вопросов ровного и спокойного разговора не выйдет. Или я реально выгляжу в его глазах дурочкой?

— Нет, я серьезно, — едва заметно ведет головой.

На минуту мы замолкаем, глядя друг на друга. Я совершенно перестаю понимать Стаса.

Что вообще происходит? Что за игру он ведет? И какие в ней ставки?

— Зачем? — жестко звучит мой голос.

— Зачем люди женятся? — Его тон в противовес моему мягкий и подкупающий.

— По разным причинам. Любовь, деньги, дети, глупость, статусность. Да куча факторов. Я здесь при чем?

— Позволишь? — кивает он на чай.

Наливает в мою кружку напиток и задумчиво пьет маленькими глотками. В прошлом мы часто так делали — делили одну кружку на двоих. Стас приходил поздно вечером домой с работы, ужинал, и мы садились смотреть фильм. Я заваривала чай, приносила что-нибудь из сладкого, каждый раз отвоевывая свой стакан, хотя неизменно брала два: себе и Стасу. Он всегда говорил, что из моего ему вкуснее.

И сейчас Горов делает то же самое, заставляя вспоминать прошлое. То самое прошлое, где мы были счастливы, где я любила его.

Отворачиваюсь, делая вид, что мне безразлично, а после и вовсе встаю. Посидела в тишине, называется.

— Делай, что хочешь. Я спать.

Горов ловит меня за локоть, вставая следом и загораживая выход. Решительный вид и хмурая складка на переносице дают понять, что он не договорил. От довольной улыбки, что блуждала по его лицу еще несколько минут назад, не осталось и следа.

— Ты не ответила, — всматривается напряженно в мое лицо.

Вырываю из его хватки локоть и пытаюсь обойти.

— Я сказала, что можешь наливать себе чай. Это твоя посуда, твой дом, твои продукты. Дай пройти, Стас! — начинаю психовать.

Но Горов упирается обеими руками в дверной проем беседки, окончательно блокируя выход.

— Ты не ответила, выйдешь ли за меня замуж, — сверлит тяжелым взглядом.

— Серьезно? — пробивает меня на истерический смех. — Ты ждал, что я соглашусь? А что так несерьезно? Где оркестр? Кольцо? Коленопреклоненная поза? Горов, чего ты от меня хочешь?! Поиздеваться? — повышаю тон, не задумываясь, что в ночной тишине голос звучит очень громко и нас могут услышать.

Прислуга, если она здесь есть, охрана, соседи. Хотя чего мне стесняться? Это не мои соседи, так что плевать.

Стас хмурится и делает шаг навстречу. Подходит вплотную, не отводя глаз. Стойко выдерживает мой взбешенный взгляд и тянется рукой к моей щеке. Пытается дотронуться, но я резко движением ладони отбиваю этот жест.

Мне хочется ударить его еще раз. Сильнее. Больнее. Чтобы почувствовал, чтобы прочувствовал, как это больно, когда играют на твоих чувствах.

— Вернуть тебя хочу — заявляет прямо.

У меня перехватывает дыхание. В горле горечь. Перед глазами вспыхивает яркая картина, где он с полуголой секретаршей в офисе. Хочется плакать, кричать, истерить. Вся та боль, которой я не давала выхода, которую игнорировала столько лет, пытаясь не думать, не вспоминать, неконтролируемым потоком рвется наружу. Сносит невидимые барьеры.

— А больше ты ничего не хочешь? — выдавливаю ядовито.

— Хочу. — Обжигающий взгляд.

Прямой, говорящий. Он не врет. Хочет, ага. Наигрался со шлюхами и решил разбавить романтичной дурочкой-бывшей?

— А не пошел бы ты… — Теряю остатки самообладания и со всей силы замахиваюсь ладонью для пощечины.

Горов ловит мою руку, блокируя удар, и вжимает в себя так, что мне даже дышать становится трудно.

— Пусти! Отпусти, говорю, слышишь? Ненавижу! Тварь! Урод! Сволочь! Иди к своим бабам, а меня не трожь, понял?!

Я бьюсь в его стальных объятиях как птица, пойманная в клетку. Меня колотит от злости, обиды, жалости к самой себе. Рвет изнутри. Я впервые за пять лет даю волю этим чувствам, позволяю себе окунуться в их бурлящий поток. Пережить, наконец, его измену.

Горов не пускает. Он терпеливо ждет, крепко прижимая к себе и слушая поток моих мыслей. Как я его ненавижу, кем считаю, где желаю оказаться, куда посылаю.

И спустя несколько минут моя истерика затухает. Эмоции сходят на нет, голова без мыслей, внутри тоже звенящая пустота. Я чувствую себя выжатой насухо. Поэтому, когда Стас начинает говорить, у меня нет ни сил, ни желания ему огрызаться.

— Послушай меня, пожалуйста, Катя. Просто выслушай, ладно? Это важно. Я не изменял тебе, когда мы были вместе. Та сцена в офисе была фикцией. Я знал, что ты в здании, что поднимаешься ко мне. Вызвал секретаршу, приказал ей раздеться, сыграть мою любовницу, чтобы ты поверила. У меня ничего с ней не было и не могло быть: она вообще замуж собиралась. Девчонка даже играла неубедительно, как по мне, но повторять не пришлось: ты поверила. Так было нужно, понимаешь? Если бы был другой способ — я бы использовал его, я бы никогда… — Он тяжело вздыхает и ненадолго умолкает.

А у меня в голове со скрипом проворачиваются шестеренки. Информация с трудом доходит до воспаленного сознания. Он подстроил сцену измены? Так было нужно? Для чего?

— Зачем? — уточняю вопреки.

Несмотря на то, что не хочу слушать его оправдания. Что бы он сейчас ни сказал — это ложь. Я все видела своими глазами, а его попытки обелить себя не что иное, как желание запудрить мне мозги. Выставить себя белым и пушистым ради каких-то своих целей.

— Потому что я боялся тебя потерять.

— Горов, тебе самому не тошно от твоего вранья?! Мог бы хотя бы что-то убедительное придумать.

— Не перебивай! — затыкает спокойным, но бескомпромиссным тоном. — Я не рассказывал тебе о том, что у меня тогда начались проблемы. Не хотел волновать. Да и не думал, что дойдет до чего-то серьезного. Просто появился конкурент, просто захотел отжать у нас бизнес. Вернее, выдавить нас из той ниши, которую мы успели занять на рынке. Мы знали, что он непростой человек — один из тех, что поднялся в девяностых, — и понимали, кому переходим дорогу, но у нас тогда так поперло, да и на дворе давно не девяностые, что плюнули и продолжили работать как ни в чем не бывало. Тем более у моего компаньона Салиева была поддержка. Он обещал, что та гнида нас не тронет, что он договорится. А потом… — Стас сбивается, замолкая на несколько секунд. Напрягается. — А потом жена Руслана с дочерью попадают в аварию.

Внутри что-то слабо отзывается.

Я смутно припоминаю, что слышала об этом. Уже не помню — Стас говорил или в новостях мелькало. Кажется, ребенок выжил, а вот женщина скончалась еще до приезда скорой. Темное дело. Ни виновника не нашли, ни что толком произошло не смогли выяснить. Трагедия произошла на малооживленной трассе.

— А спустя неделю в твоей машине нашли взрывное устройство. Случайно. Я должен был ехать на ней в тот день. Если помнишь, я тогда поменял чуть ли не всю охрану.

Мне становится не по себе.

— Ты говорил, что заключил контракт с другим охранным агентством. И нанял мне личного водителя…

— Я не хотел тебя пугать.

Это тоже было. Именно с того момента и посыпались наши отношения. Стас стал раздражительным, злился по мелочам. Помню, он тогда настойчиво предлагал мне съездить проведать родных, говорил, что за это время утрясет свои проблемы, но я отказалась. Не желала бросать его в разгар трудностей.