Королек - Виктор Каннинг

Гримстер взглянул на часы – одиннадцать, – потушил сигарету и вылез из машины, оставив пиджак в салоне. По щеке скользнул ветерок от летучей мыши, пролетевшей низко под деревьями. Он положил рулетку и кусачки в карманы брюк, обмотал веревочную лестницу и проволоку вокруг лопатки и взял сверток под мышку. Затем медленно пошел по пощипанной скотом траве, весь настороже, к дороге в трехстах ярдах впереди. Дорога вела к «Приюту Трусселера» через холм на земле львов. Могучий дуб чернел на фоне светлого ночного неба. Гримстер лег за большим стволом, чтобы видеть дорогу, уходящую вдоль забора к приюту. Через двадцать минут из-за сторожки появился «лендровер» с включенными фарами. Машина шла медленно, луч прожектора метался по ограде. Машина миновала дуб, повернула за угол забора и двинулась вниз по склону. Через несколько минут она вернулась, снова проехала мимо дуба к воротам и исчезла в лесу. Может, она в эту ночь проедет здесь еще раз, может, нет. В любом случае времени у Гримстера предостаточно.

Он поднялся, взял сверток, расслабил плечи, затекшие от лежания; высоко из-за туч донесся шум самолета. Спокойно, но осторожно, ловя любой звук или признак движения, он прошел через дорогу к углу ограды. Пройдя вдоль наружного забора, параллельно дороге, сотню ярдов, Гримстер остановился. За двумя заборами, на вершине холма, стоял еще один дуб – Гримстер уже выбрал это место, чтобы перебраться через ограду.

Он развернул веревочную лестницу и прикрепил один конец к нижней перекладине высокого забора. Привязав к другому концу саперную лопатку, бросил ее через верхнюю перекладину. Лопатка упала на землю в нескольких футах за оградой. Гримстер подтянул проволокой с крючком свободный конец лестницы к себе и за несколько секунд накрепко привязал к ограде – когда он полезет наверх, он не перетянет дальний конец лестницы через забор.

Гримстер вскарабкался по лестнице, перевалил через верх ограды и нащупал веревочные ступени. Спустившись до половины, спрыгнул на землю. Приземлившись, замер. Вдалеке раздался крик то ли зверя, то ли птицы. Фары машины, въезжающей на холм, пальцем ткнулись в темное небо. Гримстер отвязал лопатку от лестницы.

Преодолеть внутренний забор не составило труда. Гримстер срезал часть колючей проволоки поверху, наполовину перелез, наполовину перепрыгнул ограду с лопаткой в руке и быстро юркнул под защиту большого дуба. Звезды отразились в луже слева от него.

Глаза давно привыкли к ночной тьме; дорога, еще недавно загруженная машинами туристов, бледно-серой змеей огибала подножие холма с песчаной ямой. Плотно прижавшись к коре дуба, Гримстер почувствовал кислый животный запах и понял, что львы привыкли точить здесь когти. Несколько месяцев назад Диллинг, видимо, стоял, прижимаясь к этому самому дереву, и проверял, чтобы вокруг не осталось ночных рабочих. Он держал в руках чемоданчик, довольный сам собой и тайной, которой окутывал свои действия, и наверняка предвкушал насыщенный сексом гипноз Лили – может, и кольцо с зарянкой было у него на руке, и он предположить не мог, что жить ему осталось меньше суток. Que será, será.

Далеко справа остались ворота с крытым дранкой домиком охраны – там дорога переходила из загона гепардов в страну львов. Даже если ночью дежурит охранник, его нечего опасаться – домик не виден за гребнем песчаного холма, где стояли два боярышника. Завтра вновь сотни машин с туристами хлынут через украшенные двумя желтыми львами ворота с электроприводом… и завтра – начало свободы от обязательств перед Лили… Каждый шаг к сэру Джону будет опасным, потому что сэр Джон знает и понимает Гримстера, умеет читать малейшие сигналы и так же полон коварной интуиции, как и сам Гримстер.

Гримстер пересек нижнюю дорогу и, держась под защитой песчаного гребня, двинулся к двум боярышникам. Они стояли в тридцати дюймах друг от друга – на этом основании рассудительный Диллинг построил равносторонний треугольник, в вершине которого и покоился чемоданчик.

На песчаной почве местами пробивалась трава. Гримстер достал рулетку и очертил большим пальцем большую дугу вокруг восточного боярышника радиусом тридцать дюймов. Затем повторил процедуру с западным боярышником. Там, где две дуги пересеклись, он воткнул лопатку.

Он немного постоял – тень среди теней, – прислушиваясь. Потом начал копать, встав на колени, чтобы уменьшить силуэт, и отбрасывая песок вниз по склону. Через два фута лопатка ткнулась в край чемоданчика. Гримстер бросил лопатку и расчистил песок руками.

Когда Гримстер поднялся с чемоданчиком в руках, в ночном вольере на дальнем конце загона кашлянул и рыкнул лев, ему коротко ответил другой. Оставив лопатку у ямы, Гримстер двинулся вниз по склону к дороге, держа чемоданчик под мышкой. Он перешел дорогу, поднялся через папоротник по склону к дубам и дальше – к верхней дороге. До главного забора оставалось ярдов пятьдесят. Высокая тень большого дуба у внутренней ограды чернела на фоне неба с редкими тучами. Завтра найдут лопатку, яму и веревочную лестницу, которую он собирался оставить на месте, и родится легенда. Гримстер улыбнулся, представив, какую рекламу раскрутит благородный герцог… Очереди машин вырастут еще больше, дорогу под песчаным холмом закроют, а величие львов померкнет в глазах публики по сравнению с тайными раскопками.

Гримстер почти достиг большого дуба, когда из-за ствола вышел человек и двинулся навстречу вниз по склону. Человек стоял к нему лицом, большой и тихий; ночной мрак не мешал узнать его, тьма не скрыла отблеск звездного света на пистолете в руке. Разделенные четырьмя ярдами травы и папоротника, двое друзей смотрели друг на друга.

– Джонни, умный Джонни… – тихим и приятным голосом произнес Гаррисон.

Гримстер шевельнулся, чтобы взять из-под мышки чемоданчик в другую руку.

Гаррисон покачал пистолетом.

– Держи под мышкой. Не хочу, чтобы в меня опять что-нибудь бросали.

Гримстер весело сказал:

– Небось решил физкультурой заняться, что за мной пошел.

– Нет. Но если Джонни куда-то входит, он не обязательно выходит. На сей раз шансов нет, могу предложить только один вариант.

– Один?

– Да, во имя прежних дней. Просто брось чемоданчик на землю, спустись по холму и подожди несколько минут, пока я не уйду.

– А если я не соглашусь?

– Будет жалко – ведь тебе вовсе не обязательно умирать. Просто брось чемоданчик и отойди.

– Как ты нашел? Прингл?

– Не меняй тему, Джонни. Время играет не на тебя. Но я не дам тебе умереть, страдая от любопытства. Так нам уходить не пристало. – Гаррисон шевельнулся, большие плечи двинулись под пиджаком. – Да, Прингл. Он тут работал. Диллинг интересовался проектом. Прингл несколько раз его сюда возил. Рассказывать дальше?

– Нет. – Лишние подробности, обычная разыскная рутина. Каждому бармену, горничной и официанту в каждом отеле в радиусе двадцати миль вручили фотографии Гримстера и Лили и номер телефона – позвонить, как только хоть один из них объявится, пообещав сотню фунтов премии. В каждом отеле хоть кто-то из обслуги был подключен. Такая возможность приходила в голову Гримстеру, но выхода не было. А теперь все возможности свелись к одному простому действию: бросить чемоданчик и отойти.

– Хватит размышлений, Джонни. Брось и отойди – или тебе конец. – Гаррисон коротко махнул свободной рукой вниз по холму.

Гримстер опустил чемоданчик на землю.

– Отойди, – сказал Гаррисон.

– Не нужно. – Гримстер ткнул чемоданчик мыском ботинка. – Я все равно нес его тебе. Они убили Вальду. Я просто хотел найти его первым, чтобы иметь возможность торговаться. Поэтому и не особенно прятался. Поэтому и остановился прямо здесь, в Вуберне, а не в пятидесяти милях отсюда. Мне требовалось только время, чтобы выбраться отсюда с чемоданчиком, и…

– Джонни! – Гаррисон произнес это еле слышным шепотом. – Хватит болтать. Ничто тебе не поможет. Ты нам не нужен. Однако ты можешь идти и жить дальше… вдруг успеешь добраться до сэра Джона. Шевелись, Джонни.

Последние слова прозвучали громче, и Гримстер понял, что времени не осталось. Он и сам убивал людей после предъявления ультиматума. Ты стоишь с пистолетом и можешь немного поболтать, давая человеку несколько спокойных мгновений, а потом настает момент, когда ясно, что нужно стрелять, и мысленно начинаешь отсчитывать от двадцати, десяти, пяти – столько, сколько подскажет тебе холодное милосердие. Все это промелькнуло в мозгу Гримстера, и тут же он увидел, как за спиной Гаррисона, на папоротниковом склоне, медленно шевельнулась длинная тень, рыжая, ставшая серой под бледным ночным небом, – мускулистые лапы и грива на опущенной голове, большое тело, припавшее к земле; древний ритуал подкрадывания перед убийством, перед коротким страшным прыжком.

Напряженным голосом, молясь, чтобы молчаливый отсчет Гаррисона не прекратился, Гримстер сказал: