В час, когда взойдет луна - Хидзирико Сэймэй

— Я слышал… на Западной Украине и в Белоруссии есть… всякое. И христиане запрещенных конфессий, и не только. Хотел поехать, сказки пособирать, посмотреть. Но вы наверняка лучше меня знаете.

Цумэ расхохотался, раненый слабо улыбнулся.

— Пацан, ты в жизни так не ошибался. Я понятия не имею, куда мы бежим. Этот Ван Хельсинг велел мне купить билеты до Пшемышля. Доедем мы туда или нас возьмут ещё во Львове — неизвестно…

— Нас будут брать перед Львовом, — прошептал раненый. — А сойдем мы в Золочеве. Поэтому дайте мне поспать.

Поезд пожирал украинскую ночь. Миновали Тернополь — никто в купе не сунулся. Антон специально следил, не сядет ли в вагон кто посторонний. Никто не сел.

Цумэ прикрутил ручку громкости — гнусная попса сделалась тише, а потом и вовсе сменилась приличным сканди-роком. Антон вернулся к Мелвиллу, раненый, похоже, заснул. Только сейчас Антон понял, что не знает, как обращаться к своим спутникам, и что они тоже не спросили, как его зовут. Было это случайностью, или в подполье так надо — он не знал, поэтому не форсировал события.

Тихонечко подключившись к терминалу поезда, он открыл сводку последних новостей. О екатеринославском деле почти ничего нового. К счастью. А вот чего он раньше не знал — так это что группы террористов было две.

К Золочеву должны были подъехать в самый мертвый, самый глухой час. Ди пхи юй чхоу.[26] У мамы было много старых книг.

Варк снова пошел курить, а Антон задумался было, не пора ли будить раненого. Раненый избавил его от принятия решения.

— Запри купе.

«Штирлиц знал, что проснется ровно через двадцать минут. Это была привычка, выработанная годами». Старые фильмы у мамы тоже были.

— Откинь стол и подними меня.

Опершись о стол грудью, он свесил руки. Антон понял: нужно помочь снять куртку.

Футболка на спине была разрезана. Ну да, попробуй её сними через голову.

— Водки, — сказал раненый, когда Антон снял с него футболку. У него была ещё по-зимнему бледная кожа, и синяки на ней просто-таки цвели. Пистолета он, между прочим, так из руки и не выпустил. А ещё обнаружились ножны-браслет на правом предплечье. Не пустые.

Антон нашарил под сиденьем Цумэ бутылку, вынул пластиковый стаканчик из «обоймы» под стенной панелью.

— Хватит, — Антон вздрогнул и солидно перелил за пятьдесят грамм. — Давай.

Оружие он так и не спрятал, а правая рука явно никуда не годилась — из-под окровавленных бинтов, врезавшихся в кожу, от подмышки до лопатки расползалось очень нехорошее покраснение, а пекторальная мышца вздулась так, что любой воздушный шарик обзавидуется. Антон поднес стаканчик к губам раненого.

Он думал, что подпольщик станет ждать, пока водка подействует — но он сказал:

— Нож вот, бинты в сумке под сиденьем. Действуй.

Антон сглотнул и вынул нож из чехла на запястье. Короткий и широкий, он был тонок и остер, как опасная бритва, и гнулся бы, пружиня, если бы не ребра жесткости посередине.

— Серебро?

— Напыление. Титан. Режь.

Бинты сами собой распадались под лезвием. Увидев рану, Антон обрадовался, что с полудня не ел.

Входное отверстие — аккуратная круглая дырочка — было справа, на длину ладони под ключицей, на ширину ладони от грудины. Выходное — кровоточащая дыра, ожог с теннисный мяч диаметром, рваное мясо — между подмышкой и правой лопаткой. Но рана была не так страшна, как отек вокруг нее, похожий на карту Москвы: Бульварным кольцом — сгустки крови, коллоида и вот этого, похожего на говядину в супермаркете (Антона опять затошнило), а краснота — щупальца метро, пронизывающие московскую «субурбию». На воспаленной груди лиловел четкий отпечаток каблука. Антон зашипел сквозь зубы.

— Эмпат? — спросил подпольщик. — Или просто эмотик?

— Н-не знаю.

— Если плохо — выпей.

— Спасибо, я так…

Тем же ножом Антон разрезал очередной пакет с бинтами.

— Обведи пальцем границы отека.

Видимо, «Ван Хельсинг» кое-что смыслил в медицине и хотел сделать для себя какие-то выводы. Сделал, когда палец Антона завершил маршрут. Выругался беззвучно. Потом распорядился:

— Бери «Целитель» и дави прямо в дырку все, что осталось.

Склонился головой к столу и закусил ворот футболки.

— Г-готово, — пробормотал Антон, опустошив тюбик.

— Перевязывай, — подпольщик снова закусил футболку. Антон дважды обтянул бинтами сухопарый торс, обнаружив по ходу ещё одну интересную подробность: на шее, на прочной цепочке, этот охотник на вампиров носил не кулон со знаком зодиака, не камешек по китайскому гороскопу, а лепесток флеш-памяти. У Антона зачесались руки подключить её к своей планшетке. Да нет, чепуха — чтобы важные данные, пусть и под криптом, провозили просто так, на шее? А с другой стороны — надежнее всего спрятано то, что лежит на видном месте…

— Теперь через шею, — подсказал «Ван Хельсинг». — Не очень сильно затягивай — скоро больше разнесет… — тут Антон неловко его задел, и раненый, издав довольно громкое «Х-х-х-х!», ткнулся головой в стол и руководить прекратил.

— П-простите, — пискнул Антон. Нервы требовали разрядки, и он хихикнул. — Поверьте мне, я сделал это нечаянно, и, сделав это нечаянно, я сказал: «Простите меня».

— С… с… — просипел подпольщик, странно оскалившись. Железное самообладание дало-таки трещину, но выругаться по-настоящему, видимо, теперь мешал сбой легких.

И вдруг, хватанув воздуха, «пациент» прошептал на одном выдохе:

— Сударь, вы невежа…

Контакт — есть контакт! Наверное, у него дома тоже держали старые книги.

В дверь кто-то ткнулся, и с горловым звуком подпольщик выпрямил спину, наведя пистолет на вход.

Послышался стук. Антон заметался, потом сквозь одностороннее зеркало двери увидел Цумэ и успокоился.

— Заканчивай, — выцедил «Ван Хельсинг».

Антон вымотал последний метр бинта и закрепил его прилагающейся «липучкой». Кровь проступила тут же — выходное отверстие слишком велико, нужно шить. Операция нехитрая, но кому её делать? И вдобавок тело раненого было лихорадочно горячим. Антисептик, входящий в состав «Целителя», и антибиотик из самых простых, безрецептурных, потерпели очевидное фиаско — инфицированная рана отравляла организм.

Осторожная дробь повторилась.

— Футболку. Куртку. Нет, просто набрось. Одеяло, — пистолет спрятался под мягким синим полтексом. — Нет, нож оставь себе. Возьми чехол. В рукав. И бей как только почуешь неладное. Не жди, не думай, ошибся или нет. Просто бей в затылок и беги.

Раненый опять откинулся на сиденье и, прикрывая глаза, пояснил: