Гарри Поттер и… просто Гарри - Светлана Исайкина

Гермиона окатила меня взглядом, говорившим, что уж она-то никогда и ничего не забывает, и вышла из комнаты. Я посмотрел на свои попытки написать письмо, и, вздохнув, смял пергамент и выкинул в мусорное ведро.

В библиотеке Пат встретил нас ошалелым и подозрительным взглядом одновременно.

— Вы что, и, правда, встречаетесь? — спросил он, недоверчиво переводя глаза с меня на Гермиону.

Она издала что-то похожее на рычание, и я принялся спасать положения, ставя все точки над i.

Когда я в лицах описал сцену в комнате с участием Рона Уизли, Пат начал так неприлично хохотать, что нас всех дружно турнули из библиотеки и запретили приходить туда в ближайшую неделю.

— Ну, вы даёте! — отсмеявшись, сказал Пат, — я тут чего уже только не наслушался… Ладно, ладно вижу по вашим лицам, что вы не жаждете услышать свежие сплетни. Хотя есть презабавные…

— Не сомневаюсь, — буркнула Гермиона.

— Но вообще-то, я сразу понял, что это всё трепотня, — радостно заявил мой друг, — для тебя Гермиона слишком…

Она перевела на него подозрительный взгляд.

— Слишком нормальная, — поспешно добавил Пат.

— Извини, — не понял я, — на что это ты намекаешь?

— Намекаю? Ни на что я не намекаю. Я прямо говорю. Сам знаешь, нормальные девушки на тебя не западают, приятель.

— В смысле? — совсем обалдел я.

— Да ладно, — махнул рукой Пат, — вспомни всех своих девушек…

— Всех? У меня что, их было много?

— Давай посмотрим, — живо начал загибать пальцы Пат, — Сью…

— Чем она ненормальная? Сью забавная.

— О да! — закатил глаза мой друг, — если память меня не подводит, — последние полтора года цвет её волос менялся чуть ли не каждый месяц, а уж про её друзей я вообще молчу. Как вспомню того… имя у него ещё такое дурацкое… у которого лицо словно подушечка для иголок… Но не будем отвлекаться. Кто там дальше? Ага, Рози Миллер…

— А она здесь причём?

— Рози была самой чумовой девчонкой в Хэмптоне, — просветил Гермиону Пат, — там каждый парень от неё по морде получил.

— Я не получал, — сказал я.

— Вот видишь! Я же говорю, что ты ей нравился. Об этом весь лагерь знал.

Вот так новость!

— Так, кто там ещё… — продолжал инвентаризацию моей личной жизни Пат, — угу, Джули. Кажется, она была помешана на дзэн-буддизме…

— Да мы с ней не встречались! — возмутился я, — поцеловались пару раз, и всё!

Он не унимался.

— Ещё можно вспомнить Бриджит. Это моя самая чокнутая кузина, — объяснил Пат Гермионе, — они, вообще-то, все «того», но она больше всех. Я знаю, она была без ума от Поттера, — продолжал издеваться мой друг.

— Я и не догадывалась, что у тебя было столько девушек, — ошарашено проговорила Гермиона. Видимо, она гадала, какова доля правды в том, что я наговорил на себя.

— Внешний вид всегда обманчив, — умудрено продекламировал мой друг.

— У меня и не было столько девушек, — раздражённо сказал я, — Пат гиперболизирует. И вообще, меня настораживает такая заинтересованность моей личной жизнью.

— Я не интересуюсь, — отрезал Пат, — я твой лучший друг. Я просто знаю. Так что…

— Так что, может, к делу перейдём? — ворчливо прервал его я, — я что, зря вчера в озеро нырял? Когда будет готово зелье?

Пат стал серьёзнее и прикинул что-то в голове.

— Дня через три. Четыре, максимум.

— А когда будем использовать? — тихо спросила Гермиона.

— Думаю, это дело надо провернуть, когда вы будете отбывать наказание, — задумчиво проговорил мой друг, — чтобы у вас было, как говорится в детективах, «стопроцентное алиби».

— Не вижу логики, — фыркнул я.

— Логику оставь для меня, — покровительственно ухмыльнулся Пат, — для себя можешь оставить подвиги и свидания с чокнутыми девицами.

— Да иди ты к чёрту! — толкнул его я.

Глава Двадцать Первая, в которой я играю в квиддич

— Знаешь, Пат, я кажется понял, — задумчиво проговорил я, помахивая в воздухе ластами, которые переливались красивыми оттенками светло-голубого.

Мой друг стоял перед большим зеркалом и с интересом разглядывал своё лицо, густо обросшее чёрное шерстью.

— И что же ты понял, мой ластоногий друг? — спросил он, деловито приглаживая её рукой, — о, пардон, ласторукий.

Мы были в Комнате-По-Требованию и проводили свои полулегальные эксперименты в области анимагии. После того, как мы проштудировали книгу «Анимагия, или вторая сущность каждого волшебника», в которой говорилось, что в принципе любой, достаточно сильный волшебник способен стать анимагом, мы принялись экспериментировать. Мы находились в первой стадии — то есть стадии обретения возможности трансформирования своего тела. И вот результат — у меня вместо рук — ласты как у морского котика, а у Пата волосатая морда.

Интересно, если мы сейчас не сможем вернуть себе прежний облик, как мы будем объяснять наш экзотический облик мадам Помпфри?

— Я долго думал, — сказал я, глядя, как ласты медленно превращаются в мои родные ладони (надо же, какие недолговечные заклятия!), — о том, что сказал мне Снейп про моего отца.

— И?

— Ты думаешь, Снейп и в школьные годы был таким же, как сейчас?

Пат усмехнулся. Шерсть всё не хотела облазить с его лица.

— Ты хочешь сказать — тощим угрюмым типом с немытыми волосами и любовью к тёмной магии? Не сомневаюсь.

— А помнишь, Рем как-то говорил, что мой отец и Сириус были самыми популярными парнями в Хогвартсе?

Он кивнул.

— Ну и прикинь. Джеймс Поттер — бравый гриффиндорец, звезда местного квиддича, главный хулиган школы… И Северус Снейп — мрачный слизеринец… ну, ты и сам неплохо его определил. Ты представляешь, какие у них должны были быть отношения?

Пат глянул на меня из своего шерстяного богатства и криво улыбнулся.

— Держу пари, они невзлюбили друг друга с первого взгляда!

Я закивал.

— И я тоже до этого додумался. И, представляешь, после стольких лет появляюсь я — весь из себя копия отец. И естественно он на мне отыгрывается. Звучит очаровательно, скажи?

Пат замолчал и я заметил, что шерсть стала всё-таки слезать. Первым показался нос моего друга.

— Да мы с тобой прям как Монтекки и Капулетти, — наконец сказал он, почёсывая кончик носа, — тьфу ты!

Пат выплюнул шерстинки, попавшие ему в рот.

— И я про то же, — засмеялся я.

В гриффиндорской гостиной Джинни с озабоченным видом собрала команду. На послезавтра намечался квиддич, и все были на нервах. Неунывающая Джинни, не переставая шутить, гоняла нас как хороший сержант новобранцев. Кэти Бэлл уже начала уверять команду, что бывший капитан, Оливер Вуд, наверняка проклял должность капитана команды, чтобы и без него тренировки оставались зверскими.

— Я вам говорю, — заверяла она, — в прошлом году Ангелина вела себя точно также!

Хуже всех чувствовал себя Рон, и на тренировках я понял причину — нервы у парня были ни к чёрту. Я тоже, конечно, волновался — первая игра в моей жизни, как-никак. Но моё волнение не шло ни в какое сравнение.

— У меня не самые приятные новости, — начала Джинни, — мы будем играть не против Слизерина, а против Равенкло.

— Почему? — спросила Кэти.

— Сегодня Уркухарт, ну, новый капитан слизеринской команды, заявил, что Малфой не в состояние играть, потому что он ему, видите ли, нездоровится!

— Как же! — воскликнул Рон, — ясно, что не хотят играть в таких условиях.

Дело было в том, что второй день подряд хлестал проливной дождь. Знатоки здешней погоды и квиддича утверждали, что так будет, по крайней мере, ещё неделю.

— И против кого мне теперь играть? — поинтересовался я.

— Чжоу Чанг с седьмого курса, — сказала мне Джинни, — знаешь её?

Я перебрал в уме знакомые лица и кивнул.

— Примерно представляю.

— Только учти, Гарри, она любит садиться на хвост и просто блокировать другого Ловца, — напутствовала меня наш капитан.

Я сделал страшное лицо.

— Ты только бровью поведи, Джинни, и я тут же скину её с метлы.

— А это неплохая тактика, — засмеялась она.

Ага, и когда озверевший Гарри Поттер поскидывает всю команду противника с мётел, Гриффиндор получает полную и безоговорочную победу. Я живо представил всю эту картину в лицах. Прямо Ватерлоо какое-то разворачивается, а ни квиддич…

В субботу утром я проснулся рано. Посмотрел в окно — в природе царило хрупкое равновесие. Серые низкие тучи, но дождя пока нет. Пока…

Все ещё спали. Я спустил ноги с кровати и уныло подумал, что всё-таки сильно нервничаю. Пытаясь побороть своё волнение, я отжался десять раз от пола. Легче не стало.

Тогда я плюнул (в буквальном смысле, конечно) и отправился в душ. Моё коронное средство — очень-очень холодный душ. Для экстремального спорта — экстремальные меры. Я называю это «Остуди голову и возьми себя в руки». Пат как-то назвал это «Сумасшедший Поттер выходит на тропу войны». Не знаю, какой там сумасшедший, но я сразу почувствовал себя бодрее. Интересно… Вот после ледяного озера себя так не чувствуешь…