Гарри Поттер и Принц-Полукровка (пер. Эм. Тасамая) - Джоанн Роулинг

— Вас это не касается, — холодно ответил Огден, и Гарри почувствовал, что его уважение к этому человеку сразу возросло.

Монстер, очевидно, отнесся к его словам иначе. Он прищурился в лицо Огдену и пробормотал оскорбительным тоном:

— А знаешь что? Внизу, в деревне, я таких носов навидался.

— Не удивительно, если там бывает ваш сын, — парировал Огден. — Мы могли бы продолжить разговор в доме?

— В доме?

— Да, мистер Монстер. Я же сказал: я здесь из-за Морфина. Мы посылали сову…

— Мне от сов толку нету, — отрезал Монстер. — Я писем не читаю.

— Тогда незачем жаловаться, что вас не предупредили о визите, — едко заметил Огден. — Я прибыл, чтобы разобраться в серьезном нарушении колдовских законов, имевшем место сегодня ночью…

— Хорошо, хорошо, хорошо! — взревел Монстер. — Заходи в мой чертов дом, раз тебе так приспичило!

В доме, похоже, было три маленькие комнатки: из главной, служившей одновременно кухней и гостиной, вели еще две двери. Перед чадящим камином в невероятно грязном кресле сидел Морфин. Он вертел толстыми пальцами живую гадюку и мурлыкал на серпентарго:

Шур-шур-шур, змеючка,Ползи по полу,Поиграй с Морфином,Не то к двери прибью.

В углу у открытого окна раздался шум, и Гарри понял, что здесь есть кто-то еще — девушка в рваном сером платье, не отличимом по цвету от грязной стены. Она стояла у котла, дымившегося на закопченной черной плите, и возилась с убогими кастрюлями и сковородками на полке. У нее были прилизанные, тусклые волосы и очень некрасивое бледное лицо с тяжелыми чертами. Глаза, совсем как у брата, смотрели в разные стороны. Она выглядела опрятнее мужчин, но все же Гарри подумал, что никогда еще не видел такого забитого существа.

— Дочка, Меропа, — неохотно представил Монстер в ответ на вопросительный взгляд Огдена.

— Доброе утро, — поздоровался Огден.

Она не ответила, лишь испуганно посмотрела на отца, отвернулась и продолжила возиться с кастрюлями.

— Итак, мистер Монстер, — начал Огден, — перейдем к делу. У нас есть основания полагать, что прошлой ночью ваш сын Морфин исполнил заклятие на глазах у мугла…

БАМС! Меропа уронила кастрюлю.

— Подыми! — заорал Монстер. — Ага, ага, вози ручонками по полу, точно грязная мугловка! Палочка тебе на что, дура ты бесполезная?

— Мистер Монстер, прошу вас! — воскликнул шокированный Огден. Меропа, которая уже подняла кастрюлю, пошла пятнами и снова выпустила ее из рук. Потом дрожащей рукой вытащила из кармана палочку, направила ее на кастрюлю и еле слышно, торопливо пробормотала заклинание. Кастрюля метнулась к противоположной стене, ударилась о нее и раскололась надвое.

Морфин зашелся клекочущим смехом. Монстер завопил:

— Почини, быстро почини, идиотка!

Меропа, спотыкаясь, прошла по комнате, но даже не успела поднять палочку — Огден поднял свою и твердо сказал:

— Репаро.

Кастрюля моментально склеилась.

Монстер, похоже, хотел закричать на Огдена, но передумал и вместо этого, осклабясь, сказал дочери:

— Повезло, что пришел добрый дядя из министерства, да? Может, ему тебя сбудем, раз он не против мерзких швахов…

Меропа, ни на кого не глядя и не поблагодарив Огдена, дрожащими руками подняла кастрюлю, поставила обратно на полку и встала неподвижно, прислонившись спиной к стенке между грязным окном и плитой, словно больше всего на свете мечтала врасти в нее и исчезнуть.

— Мистер Монстер, — снова заговорил Огден, — как я сказал, причина моего визита…

— Я прекрасно расслышал в первый раз! — резко перебил Монстер. — И что? Морфин задал муглу перцу, и поделом — а теперь что?

— Морфин нарушил колдовской закон, — строго произнес Огден.

— Морфин нарушил колдовской закон, — издевательски пропел Монстер. Морфин захехекал. — Преподал муглишке урок — теперь уж и это незаконно, что ли?

— Да, — кивнул Огден, — боюсь, что так.

Он вытащил из внутреннего кармана небольшой пергаментный свиток и развернул его.

— А это чего, приговор? — сердито повысив голос, спросил Монстер.

— Это вызов в министерство на слушанье…

— Вызов? Вызов? Да кто ты такой, вызывать моего сына?

— Я — глава департамента магического правопорядка, — объяснил Огден.

— А мы, значит, дерьмо, так? — завизжал Монстер, наступая на Огдена и тыча грязным желтым ногтем ему в грудь. — Дерьмо, которое должно бегать на задних лапках, как министерство прикажет? Да ты знаешь, с кем разговариваешь, мерзкое ты мугродье, а?

— По моим сведениям, с мистером Монстером, — произнес Огден осторожно, но не теряя самообладания.

— Именно! — проревел Монстер и выставил средний палец. Гарри сначала решил, что это непристойный жест, но потом понял, что Монстер демонстрирует Огдену уродливое кольцо с черным камнем. — Видал? Видал? Знаешь, что это такое? Знаешь, откуда? Оно в нашей семье уже много веков, вот откуда идет наш род, и сплошь чистая кровь! Знаешь, сколько мне за него предлагали? На камне-то — герб Певереллов!

— Представления не имею, — пожал плечами Огден и моргнул: кольцо промелькнуло в дюйме от его носа, — но это совершенно неважно, мистер Монстер. Ваш сын совершил…

Монстер с яростным ревом бросился к дочери. Его рука метнулась к ее горлу, и Гарри испугался, что он собирается придушить несчастную, но в следующую секунду Монстер уже тащил Меропу к Огдену за золотую цепь, которая висела у нее на шее.

— Видал? — вопил он, потрясая тяжелым золотым медальоном. Меропа в ужасе хрипела и задыхалась.

— Вижу, вижу! — поспешно заверил Огден.

— Это Слизерина! — орал Монстер. — Салазара Слизерина! Мы — последние его потомки! Что вы на это скажете, а?

— Мистер Монстер, ваша дочь! — в тревоге воскликнул Огден, но Монстер уже отпустил Меропу; та, шатаясь, побрела в свой угол. Она потирала шею и хватала ртом воздух.

— Ну? — победно выкрикнул Монстер, словно привел абсолютно неопровержимый аргумент. — И нечего разговаривать с нами, будто мы грязь под ногами! Много поколений чистокровок, и все колдуны — про тебя такого не скажешь!

Он плюнул на пол под ноги Огдену. Морфин опять захехекал. Меропа жалась у окна, повесив голову — тусклые прямые волосы скрывали ее лицо — и молчала.

— Мистер Монстер, — спокойно заговорил Огден, — боюсь, что ни ваши, ни мои предки не имеют ни малейшего отношения к делу. Я здесь из-за Морфина и того мугла, на которого он напал вчера ночью. По нашей информации, — он заглянул в пергамент, — Морфин навел порчу на означенного мугла и вызвал у него приступ крайне болезненной крапивницы.

Морфин хихикнул.

— Тише, мальчик, — бросил Монстер на серпентарго, и его сын затих.

— А если и так, что с того? — с вызовом сказал Монстер, обращаясь к Огдену. — Надо думать, вы уже почистили муглишке личико, заодно с памятью?

— Речь не об этом, мистер Монстер, — отозвался Огден. — Это было ничем не спровоцированное нападение на беззащитного…

— А я сразу почуял, что ты любитель мугродья, едва ты вошел, — мерзко ухмыльнулся Монстер и еще раз плюнул на пол.

— Такой разговор ни к чему не приведет, — решительно заявил Огден. — Поведение вашего сына доказывает, что он не испытывает никаких угрызений совести. — Огден опять заглянул в пергамент. — Морфин должен явиться на слушанье четырнадцатого сентября и ответить на обвинение в использовании магии на глазах у мугла и причинении ему физического и морального вре…

Огден осекся. С улицы послышалось звонкое цоканье копыт и громкие, веселые голоса. Очевидно, дорога в деревню проходила совсем близко от дома. Монстер широко раскрыл глаза и замер, прислушиваясь. Морфин с каким-то голодным видом зашипел и повернул голову на звуки. Меропа подняла голову. Гарри заметил, что она побелела как мел.

— Господи, какое убожество! — прозвенел девичий голосок, так отчетливо, словно его обладательница стояла прямо в комнате. — Том, неужели твой отец не может приказать снести эту лачугу?

— Она не наша, — ответил ей юноша. — По ту сторону дороги все принадлежит нам, но это — жилище нищего старикашки Монстера и его детей. Сынок, кстати, полный псих. Слышала бы ты, что про него рассказывают в деревне…

Девушка рассмеялась. Цоканье копыт становилось все громче. Морфин дернулся, собираясь встать с кресла.

— Сиди, — предупредил его отец на серпентарго.

— Том, — девичий голосок звучал очень близко; видимо, они находились напротив дома, — может, я ошибаюсь… но, кажется, к двери кто-то прибил змею…

— Боже милосердный, ты права! — ответил юноша. — Наверное, сынок; я же говорил, у него не в порядке с головой. Не смотри туда, Сесилия, дорогая.

Цоканье стало удаляться.

— «Дорогая», — прошептал Морфин на серпентарго, уставившись на сестру. — «Дорогая», так он ее назвал. Значит, все равно он тебя не возьмет.