Млечный Путь №1 (1) 2012 - Коллектив авторов

– Наконец хоть один мужчина в этой истории… – проворчал Марк Брайен.

– Я одного не понимаю, – встрял простоватый Бобби Сторм, – если убийцу зарезали, кого мы будем судить?

– Итак, материалы дела вам предоставлены, – произнес кургузый помощник судьи, – и теперь вам предстоит ответить на следующие вопросы… – голос его зазвенел и принял вид торжественности: – Народ против Самуэля Лежена, эсквайра! Виновен ли упомянутый Лежен в том, что имел и носил при себе нож неуставной длины – тринадцать сантиметров против дозволенных двенадцати, – изготовленный из инструментальной стали высокой твердости, что также является нарушением. Самуэль Лежен обвиняется также в том, что первым напал на Алекса Петришева, оскорбив его и ударив палкой вместо того, чтобы обратиться к нему со словами увещевания. Таким образом, неправильные действия Лежена вынудили пострадавшего принять адекватные меры самообороны и взяться за нож. Самуэль Лежен обвиняется в нанесении Алексу Петришеву тяжких телесных повреждений, повлекших смерть пострадавшего. Вам предстоит ответить на вопрос, виновен ли Самуэль Лежен в неоказании помощи раненому Алексу Петришеву, и были ли в его действиях отягчающие моменты, поскольку сам Лежен объявил, что не собирался помогать умирающему. Самуэль Лежен обвиняется также в сексуальных домогательствах по отношению к несовершеннолетней Анне N. Не будучи ни ее родителем, ни опекуном, ни медиком, имеющим соответствующий диплом, он касался обнаженного тела девочки и нес ее на руках, что, несомненно, можно расценивать, как действия сексуального характера…

Там было еще много пунктов обвинения, так что под конец ум у меня начал заходить за разум. Перед нами лежали два ножа, причем тот из них, что принадлежал маньяку, был, по крайней мере, на дюйм длиннее, а нам говорили что-то о правах убийцы и называли его пострадавшим. Более того, спаситель девочки непостижимым образом превращался в насильника. Люди за столом трясли головами, как бы стараясь прочистить уши и убедиться, что они не ослышались. Один крючкотвор Бичер впитывал юридические извращения кургузого всеми порами высохшей души. Но даже он, как оказывается, готовил речь в защиту обвиняемого. Меня же интересовало одно: сколько лет каторжных работ готовит отставному учителю государство, столь гуманное, что даже детоубийцу и насильника оно не смеет покарать, как то полагается у нормальных людей.

– По-моему, он издевается над нами, – прогудел Марк Брайен, когда обвинительное заключение было прочитано. – Предлагаю гнать его взашей.

– Нет, – возразил я. – Сначала мы должны вынести вердикт. Иначе, господин помощник федерального судьи вылезет из своего вихря в такой стране или таком времени, где его выслушают с сочувствием и признают честного человека убийцей.

И мы вынесли вердикт.

Нас было двенадцать очень разных джентльменов и, честно говоря, не все были в достаточной степени уважаемы, чтобы избираться присяжными. Среди нас был Перси Бичер, который в угоду юридическим хитросплетениям мог проголосовать за любой приговор. Среди присяжных был полковник Престон, полагавший, что штафирка всегда неправ и заслуживает наказания. Среди нас, в конце концов, был Робин Тоб, которого хлебом не корми, но дай засудить невинного. Но сегодня все двенадцать присяжных по всем пунктам обвинения признали Самуэля Лежена невиновным. Мы скрепили вердикт своими подписями и проводили мистера Эйваноу до вихря, ожидавшего его у коновязи.

Мы все сделали по совести, но не ради уважения к законам, которые уважения не заслуживают, а, как сказал Марк Брайен, ради единственного мужчины в этой неприглядной истории. Пока в той стране, откуда прибыл мистер Эйваноу, есть такие нарушителя закона, для нее не все потеряно.

Наталья Сорокоумова Теория воспитания

…Помнится, мы сидели с Ним в каком-то грязном ресторанчике, полном шума, сигаретного дыма и скверной еды. Он сидел напротив, подперев кулаком щеку и, казалось, смотрел мимо меня. Непонятно было – слушает или нет. Я говорил Ему что-то про теории воспитания, вспоминал, по-моему, даже Макаренко, на что Он только чуть приподнял тонкую бровь, не ответив. Точно помню только одно из последних своих предложений:

– Дайте мне один шанс! Разрешите мне встать во главе операции, и я превращу бесов в ангелов!

Тогда Он горестно вздохнул, перестал подпирать голову кулаком и ответил, но не мне, а маслянистой поверхности кофейной чашки:

– Между нами говоря, все это исхожено вдоль и поперек. Бесы-ангелы, плохие-хорошие, светлые-темные… Вот ты – и не обижайся, пожалуйста, – бес по натуре, ангел по крови. Как использовать твою внутреннюю борьбу света и тьмы на благо человека? Так, как предлагаешь ты? Власть – всегда испытание, всегда соблазн…

И я закричал:

– Я хочу реабилитироваться!..

И Он тоже что-то сказал в ответ…

А потом – темнота.

…Кто я? …Где я? Я слышу звуки, вижу свет, чувствую холод… Неприятный холод. И почему мимо меня идут люди, смотрят жалостливо, бросают монетки?

Может, я пес?.. Нет, слава богу, руки и ноги в порядке… В порядке?! Ох, я же совсем голый! А вокруг – снег, слякоть, сырость, бр-р… Так кто же я? Пустота в памяти…

Мимо голого молодого человека шли люди. Юноша обхватил замерзшими руками синие колени, съежился. Кто-то бросил еще монетку. Кто-то сказал на ходу:

– Может, «Скорую» вызвать? Псих тут, вдруг буйный…

Потом возле дрожащего молодого человека остановился странного вида гражданин – в сильно потертом пуховике, грязном, как асфальт тротуара, в драных джинсах, в растоптанных ботинках без шнурков… В руках у гражданина была клеенчатая сумка. В ней побрякивали пустые бутылки.

– Ну, ты, – гнусаво сказал гражданин, присаживаясь рядом. – Ты больной или просто – наркоман?

– Не-ет, – ответил юноша, стуча зубами. – А вообще – не знаю.

– Поня-ятно, – неопределенно протянул гражданин, придирчиво оглядывая юношу. – Вроде чистенький… Ладно, пошли. Придумаем что-нибудь…

– Но как же я… – испуганно вскрикнул молодой человек, моментально представив себе последствия прогулки по улице голышом.

Гражданин встал и расстегнул куртку. Под ней оказалась еще одна – такая же потертая и сношенная, но не такая грязная. Верхнюю куртку гражданин накинул на плечи несчастному.

– На-кась, да пошли скорей, обморозишься, – сказал гражданин и бодро зашагал вперед. Юноша, стараясь прикрыть длинной полой куртки худые колени, бросился за ним, стараясь не поднимать глаз и не сталкиваться с прохожими.

Люди брезгливо отворачивались. Люди делали шаг в сторону, чтобы пропустить странную парочку. Некоторые даже плевались вслед.