Сумерки героя - Дэвид Геммел

Я записал несколько преднаий, относящихся к падению Куан-Хадора. В самой распространенной версии говорится о возвращении сияющих мечей. У кочевых варниев, дальних родичей чиадзе, шаманы на ежегодных празднествах произносят пространнее вирши, первая и последняя строфа которых звучат так:

Воины из глины

В кромешной спят ночи,

И на века угасли

Их светлые мечи.

Лишь в некий день урочный,

Назначенный судьбой,

Они проснутся, чтобы

Пойти в последний бой.

Более полный перевод можно найти в приложении 5. По мнению историка Вентакулуса, это поэтическая версия мифа о воскресении павших героев, весьма распространенного у воинственных народностей.

Положив свиток на полку, где тот и должен был находиться, Нездешний вышел из библиотеки и скоро оказался на центральной террасе у бального зала. Кисуму, ожидающий его там, стоял у балюстрады и смотрел на залив. Нездешнего он встретил низким поклоном, и тот ответил ему тем же.

— Мне мало что удалось найти, — сказал Нездешний. — Только рассказ о древнем городе, который некогда правил этой страной. Похоже, что его разрушили воины с сияющими мечами.

— Город демонов.

— Как будто так.

— Теперь они возвращаются.

— Ну, это уже фантазии. Город погиб три тысячи лет назад, а свитку, который я читал, около тысячи. Одного нападения на проезжего купца мало, чтобы меня убедить.

— Я тоже прочел один свиток, — сказал Кисуму. — В нем сказано, что кочевники избегают этих руин, ибо, согласно их легендам, некоторые демоны уцелели и ушли через Врата, ведущие в иной мир, с намерением когда-нибудь вернуться.

— Этого опять-таки недостаточно.

— Возможно. Но когда я вижу, что птицы летят на юг, то знаю, что скоро зима. Пусть даже мне на глаза попалась всего одна стая, Серый Человек.

— Допустим, что ты прав и демоны Куан-Хадора возвращаются, — улыбнулся Нездешний. — Что дальше?

— Ничего. Я раджни и буду сражаться с ними.

— Мадзе Чау говорит, что ты веришь, будто твой меч привел тебя сюда.

— Это не вера, Серый Человек, — это уверенность. И теперь, когда я здесь, я знаю, что не ошибся. Сколько от этих руин до твоего дворца?

— Меньше дня езды.

— Ты дашь мне коня?

— Я сам провожу тебя туда.

В жизни Ю-ю существовало одно бесспорное правило: за несколькими фунтами невезения неизменно следует хотя бы один золотник удачи, который обычно падает тебе прямо на голову. Его мать всегда говорила: «Когда проходит императорский парад, сборщиков навоза далеко искать не надо».

Белокурая Норда покинула его постель лишь несколько мгновений назад, и он давно уже не был так счастлив, несмотря на замечание, которое услышал от нее. «Ты не на скачках», — шепнула она ему во время объятий, и он, приостановившись, повторил: «На скачках?» — «Не спеши так. Нас никто не торопит».

Если бы Нашда, увечный бог всех тружеников, явился в тот миг перед Ю-ю и предложил ему бессмертие, слова Норды все равно были бы слаще. Мало того, что красивая женщина лежит под ним, обхватив его своими золотистыми ногами, мало того, что за дверью не стоит очередь нетерпеливых землекопов, орущих, чтобы он поторопился, так это чудесное создание, похоже, и денег с него не потребует! Хорошо бы так, поскольку денег у Ю-ю не было. А теперь она к тому же говорит, что спешить некуда... в раю и то не бывает такого блаженства.

Он внял ее совету и открыл для себя много новых радостей, а также и препон. Целовать женщину, у которой все зубы целы, оказалось очень приятно — приятнее даже, чем отсутствие у кровати песочных часов, в которых время бежит слишком быстро.

Если в жизни и было что-то лучшее, Ю-ю об этом не знал.

Первое указание на то, что платить нужно за всякое удовольствие, он получил после ее ухода. Надев свою грубошерстную рубаху, он почувствовал боль — Норда сильно расцарапала ему спину и к тому же куснула за ухо. В тот миг это было очень мило, но теперь давало о себе знать.

Тем не менее Ю-ю вышел из комнаты, весело насвистывая, — и столкнулся с тремя стражниками Серого Человека.

Один из них, крепкий парень с крутыми золотыми кудрями, смотрел на него злобно.

— Ты что себе возомнил, свинья косоглазая, — что можешь вот так запросто валять наших женщин?

В деревне, где рос Ю-ю, был храм Истока, и многие дети посещали школу при нем. Не то чтобы кому-то хотелось учить язык круглоглазых, но монахи кормили два раза в день — ради этого и поучиться стоило. Ю-ю тогда схватывал все на лету, но теперь за недостатком практики немного затруднялся переводить сложные предложения. По-видимому, он совершил какую-то оплошность, и теперь его обвиняют в краже одноглазой свиньи у какой-то женщины. Курчавый смотрел на него с ненавистью, прищур двух других тоже не сулил ничего доброго.

— Так вот, сейчас ты получишь небольшой урок, — сказал курчавый. — После него ты усвоишь, что ложиться можно только со своей породой. Понял, желтая образина?

Ю-ю, впервые слышавший об украденной свинье, очень хорошо понял, какой урок они собираются ему преподать.

— Понял или нет?

Ненависть на лице курчавого сменилась недоумением, а затем отсутствием всякого выражения: это Ю-ю заехал кулаком ему в нос. Последовавшего за этим правого бокового курчавый уже не осознал и рухнул на пол с хлещущей из ноздрей кровью. Вперед выскочил второй стражник, но Ю-ю боднул его в лицо и двинул коленом в пах. Тот издал сдавленный вопль и привалился к противнику. Ю-ю отпихнул его и уложил левым в челюсть.

— Ты тоже даешь уроки? — спросил он последнего стражника

Тот старательно затряс головой.

— Я не хотел идти. Это не я придумал.

— Я свиней не краду, — сказал Ю-ю и пошел прочь по коридору. Его хорошее настроение улетучилось. Во дворце десятки стражников, и когда за ним придут опять, их будет больше. В лучшем случае его здорово побьют.

Ю-ю и раньше не раз били — тычки и пинки сыпались на него со всех сторон. Последняя трепка, около года тому назад, чуть его не доконала. Ему сломали левую руку в трех местах и несколько ребер, одно из которых проткнуло легкое. Он провалялся несколько месяцев и сильно голодал, поскольку работать не мог — приходилось выпрашивать рис в приюте для бедных. В конце концов он отправился обратно в храм Истока. Некоторые монахи еще помнили его и встретили очень радушно. Там он и кормился, пока кости не срослись. Поправившись, он вернулся назад и отыскал поодиночке всех восьмерых своих обидчиков. Он побил их всех, а самого трудного оставил напоследок. Ши Да имел рост шесть с половиной футов и здоров был, как бык. Это он своими пинками переломал Ю-ю ребра. Ю-ю долго думал, как бы вызвать его на бой. Сделать вызов требовала честь, но надо было выбрать подходящее время.