Момент бури - Ната Чернышева

Потом я просто сидел, растирая пальцами ноющие виски и следя за тем, как Орнари осторожно вынимает кристалл записи и прячет его во внутренний карман.

- Простите мне мою несдержанность, - сказал Чужой спустя какое-то время, и голос его звучал ровно и сухо, совершенно бесстрастно.

- Ничего, - буркнул я, ощущая досадное чувство неловкости.

- Ганимед ответит за это преступление, - со свирепой, леденящей душу яростью в голосе сказал он.

- Ганимеда больше нет, - сказал я, так как не имело никакого смысла утаивать правду и дальше. Все равно об этом скоро начнут передавать по всем каналам стерео.

- То есть как это нет? - опешил Чужой.

- А так, - зло произнес я, положив подбородок на сцепленные пальцы рук. - Ян Ольгердович, он… Достал он меня, сволочь, вот я и не сдержался. Вы просто не представляете себе, какой это страшный человек! Таинство зачатия для него не значит ровным счетом ничего! Еще можно понять, когда на свалку отправляют эмбрион на ранних сроках: в конце концов, это существо пока только просто набор клеток и только. Но были ведь еще какие-то заморочки, которые проявлялись лишь на втором, третьем, пятом году жизни. Эти дети, беззащитные, нигде не учтенные, лишенные родительской ласки, любили дядю Яна как родного, а он, скотина, приходил под вечер и… Психокод на остановку дыхания во сне. К утру - все! - я вцепился в волосы, закрывая лицо. Хотелось плакать, а пуще того - что-нибудь расколотить, размазать в тонкую межатомную пыль; сила психокинеза заворачивалась вокруг тела чудовищной спиралью запредельной мощи. Знать бы только, чем это поможет… - И как он это оправдывал, какие слова находил! Это же уму непостижимо!

- Если человечеству суждено быть облагодетельствованным таким образом, то пусть оно лучше сгинет! Ян Ольгердович, пусть оно сгинет! И вы вместе с ним заодно…

- Ты слишком юн, Фредди. Ты не понимаешь…

Да, я понять его так и не смог. Сорвался самым постыдным образом, после чего Ольмезовский стал постоянно держать меня на коротком поводке императив-психокода, не ослабляя контроль ни на одно мгновение. Тогда-то - после Тэйну, после того, что он заставлял меня творить над ней! - вот тогда я себя и разбил. По примеру неудачливого пилота из анекдота про невезучий эмпат-вирус. И если б не Джейни, до сих пор пускал бы пузыри в счастливом безумии.

- Рано или поздно, но я прикончу его. И пусть не думает, что удавлю или там голову оторву… Не-ет, шкуру спущу тонюсенькими ленточками и заставлю из нее чучело сшить… пожалеет, что на свет родился!

Я пристукнул ребром ладони по столику, и матовая поверхность лопнула. Острые изломанные осколки пропороли кожу, брызнула кровь. Я опомнился, быстро, пока никто не заметил, склеил столик при помощи своей паранормы, и стал вытирать пострадавшую руку салфеткой. Ранки оказались пустяковые, сухожилия не пострадали, но кровь сворачиваться и не думала.

- Манфред, простите, - задумчиво проговорил Орнари, с интересом меня рассматривая. - Может быть, мой вопрос покажется вам нескромным… Но, простите, сколько вам лет?

Я поднялся, чувствуя легкую неуверенность во всем теле. Проклятье, а ведь набрался все-таки, ишь, глаза-то как к носу съехались. Даже поднявшись, я не смог посмотреть на сидящего Чужого сверху вниз, моя голова была где-то на уровне его плеча.

- Почти семнадцать, - зло ответил я на его вопрос, и не очень сильно при том приврал.

Я повернулся и не слишком твердой походочкой побрел прочь, кожей чувствуя, как буравит спину изумленный до предела взгляд Чужого.

9

В сверкающей зеркальным кафелем и металлом туалетной комнате я сделал все, что, собственно, и полагается делать в подобных местах, а затем промыл чистой холодной водой оцарапанную руку. Из самого длинного пореза все еще сочилась кровь. Я зажал ладонь салфеткой, осторожно приблизив друг к другу края ранки с помощью силы психокинеза. То еще удовольствие, можете мне поверить! Но как иначе остановить кровь, если лень в медпункт идти?

По сей день не знаю, как я тогда сумел уловить эхо чьих-то чужих злых мыслей, зыбкую тень несущейся к уху увесистой дубинки… Думать, кто и за что, было некогда. Я резво упал на пол и попытался достать в подкате нападавшего. Радиус поражения подката - три метра, сколько-нибудь надежного защитного блока от него не существует, уйти же можно только высоким прыжком, что мой нежданный враг с изрядной ловкостью и проделал. Дубинка завершила свой смертоносный замах, с ужасающим треском разнеся умывальник в дребезги. Она жила, казалось, отдельной жизнью, нежели рука звероподобного нападающего, который ростом и габаритами вышел с какого-нибудь не слишком крупного Чужого. Не простая, выходит, дубиночка, а с симплекс-полем, генерированным косоугольно! Я даже заметил на ее глянцевом боку надпись маленькими, тисненными серебром буковками: "Исключительно для планетарной полиции Терры".

Сзади яростно взвыло еще несколько голосов, чьи обладатели не сумели сразу проломиться сквозь невидимую стену защитного кокона. Я почувствовал закипающую в сердце бешеную ярость. Да за кого они меня принимают?!

Я подхватил первого громилу, вновь бросившегося на меня с дубинкой, окунул его в унитаз и подтянул по трубе свежесмытые фекалии. Затем развернулся и впечатал в стену еще троих: кого головой, а кого и всем телом. Стена дрогнула, но устояла. С печальным звоном упало и разбилось о пол несколько кафельных плиток.

- Идиоты, - с отвращением разглядывая шевелящиеся и постанывающие тела, сказал я.

- Ты кто такой, сволочь? - грязное ругательство было выдано музыкальным женским голоском и оттого прозвучало особенно грязно.

А-а, давешняя певичка! Я обрадовался, что не ошибся, сразу определив в ней стерву. Это значило, что, оценивая людей, я мог продолжать доверять своему внутреннему голосу и дальше.

- Я тебя не трону, деточка, - спокойно, с трудом сдерживая клокочущую во всем теле ярость, сказал я. - Забирай своих приятелей и проваливай, пока я добрый!

Она оглядела поле боя, с отвращением скривилась, услышав издаваемые скорчившимся над унитазом бандитом рвотные звуки. Меня самого чуть не стошнило, едва я почувствовал расплывающийся над ним зловонный запах. Физиономию девицы исказила злобная гримаса.

- Ты кто такой, скотина?!

- Может, тебе еще персонкод предъявить? - осведомился я, свирепея с каждым словом.

В дверном проеме появился ее напарник. Секундный обмен взглядами, затем его черные глаза уставились на меня. Телепат… окаянный телепат третьего ранга! Никакой психокинез не способен уберечь сознание от телепатии! Однако вместо сокрушающего волю ментального удара я ощутил лишь слабый толчок прошедшей мимо меня атакующей волны. Приоткрыв глаз, я увидел, что незадачливый телепат беззвучно корчится на полу, обхватив голову руками, от него исходили эманации невероятно сильной, почти нестерпимой боли. Девушка истошно завизжала, невероятно широко распахивая глаза: казалось, еще немного и они так прямо на затылок и вылезут. А в разрушенном дверном проеме стояла Ниэра и ласково мне улыбалась. В ее кулачке был зажат продолговатый прибор в виде тонкой палочки с мигающим огонечком на конце. То самое фантастическое устройство Чужих, защищающее от телепатического вмешательства!