По заказу - Дик Фрэнсис

Услышав ее рассказ, Дженни смолкла.

– А вы? – в свою очередь осведомилась Марина. Весьма дипломатично.

– Я учился в Харроу и Оксфорде, – ответил Энтони. Фраза словно слетела у него с языка. Как часто повторяемый куплет.

– В Харроу? – переспросила Марина.

– Да, в школе Харроу. Это закрытый интернат на северо-западе Лондона. Я начал учиться там в тринадцать лет.

– Уехать из дома совсем мальчишкой, – пожалела его Марина.

– Нет, что вы, – возразил он. – Я поступил в школу-интернат, когда мне было восемь лет.

– И ваша мама не проклинала эти школы из-за разлуки с сыном?

– Вряд ли. Я так не думаю. – Он помедлил. – По-моему, она была слишком занята благотворительностью и поездками на отдых в Вест-Индию. Помню, что в школе я всегда чувствовал себя счастливее, чем дома.

Как грустно.

– Харроу, – повторил я. – Мне известен еще один человек, учившийся в Харроу. Но он моложе и поступил туда уже после вас.

Энтони воспринял мою реплику с обидой.

– Я сохранил контакт со старой школой, – заявил он. – Как его зовут?

– Джордж Логис, – сообщил я. – Но, когда он был в Харроу, его называли Кларенсом Логистейном.

Энтони ненадолго задумался.

– Простите, – откликнулся он. – Оба имени мне ничего не говорят.

– У кого бы я мог получить список учеников того периода? – стал допытываться я.

– Ты опять занимаешься своими дурацкими расследованиями? – Дженни скорчила презрительную гримасу.

– Хватит, хватит, Дженни, – одернул ее отец. – Ты же знаешь, что Сид с ними отлично справляется и в мире скачек его все уважают.

Дженни промолчала, но по выражению ее лица было видно, что уважение в мире скачек для нее немного значит. Я не сомневался, что она прочла хотя бы одну статью о Хью Уокере и о том, как я обнаружил его труп в Челтенхеме. Но в равной мере был уверен – она не скажет об этом ни слова, опасаясь иронии Энтони или недоуменных вопросов Чарлза. Они вполне могли расценить ее реплики как свидетельство неугасшего интереса ко мне и моему способу зарабатывать на жизнь.

– Пообщайтесь с членами ассоциации бывших учеников. Их легко можно найти, – посоветовал Энтони, мысленно вернув нас в Харроу. – В школе есть секретарь-резидент. Фрэнк Сноу. Он заведующий пансионом в отставке и знает о Харроу абсолютно все. У него – громадный архив со списками и фотографиями.

– Спасибо, – поблагодарил я Энтони. – Я ему позвоню.

Внезапно он рассердился на себя и помрачнел. Конечно, ему было досадно, что он сделал шаг к сотрудничеству с врагом.

После супа, ростбифа и яблочной шарлотки ланч наконец завершился. Дженни наблюдала за мной и заметила, что миссис Кросс нарезала ростбиф мелкими кусочками, чтобы я смог съесть его в один присест. Она обратила внимание и на поданный мне маленький пудинг по-йоркширски. Но вновь не проронила ни звука, лишь закатила глаза и улыбнулась. Скорее раздраженно, чем доброжелательно и с юмором.

Мои травмы стали одним из главных факторов нашего семейного разлада. Нашей утраченной любви.

Жокеи стипль-чеза не обходятся без травм. Это тяжелое, но неизбежное последствие их работы. Лошади падают на скачках. Иногда они падают потому, что слишком опасно приближаются к барьеру, а порой оттого, что находятся от него слишком далеко. В иных случаях они перескакивают через других упавших лошадей, уже распластавшихся на земле, а часто просто оступаются, опускаясь после прыжка. Причины могут быть разными, но исход почти одинаков. Полтонны конской плоти, преодолевающей тридцать миль в час, обрушиваются на землю, и жокея «сносит с этого корабля». Как правило, наездник покрывает полмили за минуту, не переставая жевать травинку. Эта привычка неотделима от профессионального риска, от жажды победы. Неотделимы от них и синяки, сломанные кости, вывихнутые ключицы или сотрясение мозга.

Какое-то время Дженни крепилась, но вскоре поняла, как чужд ей мир скачек с его суровыми правилами. Ведь жокеи не способны жить без ограничений – бесконечных тренировок и диеты, необходимой для сохранения их небольшого веса. Они научились мобилизовывать свои силы, когда события начинали развиваться не по плану. Глядя в прошлое, я смело могу утверждать, что травмы всегда были катализаторами наших ссор.

Как и предполагалось, Марина и я покинули Эйнсфорд сразу после ланча.

Дженни подошла к моей машине, когда я укладывал в нее последние оставшиеся вещи.

– Как же мы до этого докатились? – задала она риторический вопрос.

– До чего? – переспросил я, хотя понял, что она имела в виду.

– До обид и уколов при каждой встрече. И до подсчета наших ошибок.

– Да, так больше нельзя, – согласился я. – Ты счастлива?

Она замялась.

– В общем, да. А ты?

– Да, – ответил я. – Очень.

– Хорошо. Я рада. Жизнь с Энтони куда более предсказуема, чем с тобой.

– И не столь тревожна?

– Да, и это тоже. Если ты называешь ночи, проведенные в больницах, всего лишь тревожными.

Мы рассмеялись. Одновременно. Такого не было уже долгие годы.

Марина, Чарлз и Энтони спустились к нам по ступенькам особняка.

– Береги себя, – проговорила Дженни. И похлопала меня по руке. По правой, настоящей.

– И ты тоже береги себя. – Я поцеловал ее в щеку, и на мгновение в ее глазах выступили слезы.

Марина крепко обняла Чарлза, и от этого он, кажется, снова растерялся.

– Огромное спасибо, – поблагодарила его она. – Я нуждалась как раз в таком отдыхе. А теперь могу вернуться и смело смотреть в лица прохожим.

– Не стоит благодарности, – взволнованно отозвался Чарлз. – Приезжайте, когда вам хочется.

– Еще раз спасибо, я обязательно здесь побываю. Энтони чмокнул ее в щеку, и, похоже, Дженни это нисколько не задело. Я пожал руки и ей, и ему.

– Спасибо, Чарлз. Вы нас очень выручили. Он помахал нам рукой.

Я тронулся в путь. И совсем не сожалел, что нам не удалось избежать встречи с Дженни и Энтони.

На следующий день, в понедельник, Марина решила «прогулять» работу: мысли о безопасности не оставляли нас ни на минуту. И, наверное, мы вели себя словно одержимые. Я заявил, что в обозримом будущем стану отвозить ее в институт, а вечером забирать домой. И предупредил дежуривших внизу охранников, что они обязаны сообщать о каждом человеке, пытающемся проникнуть ко мне в квартиру без звонка по домофону. Но сначала сам буду проверять посетителей и звонить в холл.

– Разумеется, мистер Холли, мы проследим, – обещали они. Однако так случалось далеко не всегда.

Я позвонил в школу Харроу и попросил позвать к телефону Фрэнка Сноу.

– Простите, сэр, – сказали мне. – Но мистер Сноу бывает у себя в офисе только по утрам во вторник и четверг. Не трудно ли вам передать сообщение или перезвонить? – Я ответил, что перезвоню. Отлично.

Потом созвонился с Арчи Кирком и сообщил, что почти не продвинулся в расследовании игр по Интернету. У меня появились кое-какие вопросы, и я хотел бы с ним повидаться.

– Ладно, – коротко бросил он и повесил трубку. Арчи, по обыкновению, никому и ничему не доверял. Даже телефону.

Я задержался у себя в кабинете и проверила электронную почту. Мне никак не удавалось успокоиться.

Марина застала меня играющим в карты по компьютеру.

– Ради бога, Сид, прошу тебя, ступай и займись делом. Я думала, что ты себя поборол и никаких сомнений у нас теперь нет. Вчера тебе не терпелось поймать убийцу. Почему же ты так изменился?

Я пожал плечами.

– Я ведь тебе говорила, – продолжила она, – что тоже хочу быть защищенной. Не отставать от тебя. Пусть и у меня появится репутация бесстрашной женщины.

– Ты уверена?

– Да. Давай поднимайся и не трать время попусту.

– Хорошо, – согласился я и встал. – Начнем действовать.

Я понял, что должен увидеться с Кэйт Бартон и ее детьми. Марина никогда не была в Ламбурне и решила присоединиться ко мне.

Сначала я позвонил Дафне Роджерс, чтобы выяснить, осталась ли с ней дочь. «Нет, – ответила она. – Кэйт и дети два дня назад вернулись домой». Затем созвонился с Кэйт, и ее очень обрадовал наш предстоящий визит.

Я проехал по знакомому маршруту и притормозил у двери черного хода. Дети тотчас выбежали нам навстречу. Похоже, что жизнь вернулась в свою нормальную колею. Обманчиво нормальную.

Ребятишки потащили нас на кухню, где ждала гостей Кэйт.

Она выглядела немного лучше, чем во время нашей последней, трагической встречи. Хотя по ее глазам было заметно, сколько слез она выплакала за прошедшие дни. Кэйт похудела и казалась почти бесплотной.

– Сид, как хорошо, что ты снова здесь. – Она поцеловала меня.

– Кэйт, это Марина, – представил я женщин друг другу. – Марина – Кэйт.

– Бедняжка, что у вас с лицом?

– Так, пустяки, дорожная авария, – небрежно отозвалась Марина.