Куклы - Ян Миклашевский

Якушев и Бормоглот оказались последними. Бормоглот, матерясь сквозь зубы, на ходу помогал Артёму с бронекостюмом, подсказывая, где для удобства и правильности нужно что-то подтянуть, где застегнуть, а где, наоборот, ослабить. По виду Якушева было заметно, что с подобным снаряжением он сталкивается впервые. Оружие у обоих было одинаковым, и Коля заподозрил, что бывший сталкер невольно взял теперь уже бывшего военного к себе на воспитание. Мелькнула недобрая мыслишка, что с Удальцова, учитывая некоторые открывшиеся особенности его биографии, сталось бы использовать офицера как отмычку, но её Коля отмёл как вредную - чай не сталкерский сброд, а научные работники. Не все, но...

"Во дурак, ну что ж я такой дурак-то? - осенило Колю. - Дубина, надо было Борща подробнее расспросить про то, как эти мутные свои отряды формировали. По какому принципу, сколько человек. Традиции, обычаи, прочие повадки. А ты мифологией всякой заслушался, как будто от неё здесь толк есть. Ну не может Борщилла этого не знать, через его Базу половина Института точно прошла, и наверняка эти ребята в том же числе. Какая у нас тут, на хрен, научная экспедиция? Из Бормоглота учёный как из говна - пуля, у Якушева на лице написано, что ему в детстве строевой устав вместо сказок на ночь читали, от одного только вида Завьялова у встретившихся ему на пути "цыплят" медвежья болезнь будет накатывать свирепыми волнами, а про себя ты и так всё знаешь. Удальцов вот у нас только на учёного смахивает, хотя..."

Наступил момент прощания и раздачи последних указаний. Ограничились рукопожатиями: члены группы Удальцова, идущие на выход, за всё время экспедиции так и не перезнакомились толком с остающимися. С некоторых пор Коля полагал, что чем знакомиться от нечего делать, лучше уж не знакомиться вовсе. Само собой - минимального уровня знакомства, необходимого для решения различных рабочих моментов, избежать невозможно, но главное - не допустить возникновения той дурной формы человеческих отношений, которую он называл "дружбой поневоле". Коля в душу к другим лазить не любил и считал, что другим в его душе делать уж точно нечего. Мотивы остальных ему были неизвестны, да и неинтересны, по большому счёту.

Затягивать с прощанием не стали, и уже через три минуты группа Удальцова давила тяжёлой обувью прошлогоднюю высохшую траву, выйдя на поле по замеченному ранее почти размытому съезду на него с дороги, где Якушев, не до конца освоившийся с новой одёжкой, по неловкости чуть не улетел в придорожную канаву. Шли молча, каждый думал о чём-то своём, не забывая следить за выводимым на внутреннюю сторону защитных стёкол шлемов изображениями с детекторов аномалий компов. Якушев, поначалу, пытался о чём-то расспрашивать Бормоглота, но тот в ответ на него лишь цыкнул: следи за детектором, на привале поболтаем. Для офицера Артём, по мнению Коли, смотрелся несколько жалковато, но это было простительно - сразу Гераклом на Аномальные ещё никто не приходил. Те же, кто по собственному недомыслию себя причислял к полубогам и супергероям, достаточно быстро таковыми быть переставали. Живыми, впрочем, нередко тоже.

Гаденькая мыслишка, промелькнувшая перед уходом, неожиданно привела к нехорошим домыслам и предположениям. Подумалось, что хоть Удальцов и строит старательно из себя научного работника, но по сути каких-либо подтверждений этому Коле видеть и слышать не доводилось. Да, знает он, судя по всему, много, явно побольше местных старожилов, но знания и намерения - вещи совершенно необязательно пересекающиеся. Вот даже на его снаряжение посмотреть - не военсталовское, но вояки с такого точно кипятком уссаться должны. Не встречал Коля учёных в подобных одеяниях и с подобным вооружением. Вот в хрупких и нежных научных комбинезонах, почти не пропускающих радиацию с прочими гадостями, и некоторые модели которых, по слухам, даже "кисель" с "рыжей волоснёй" не берут, встречал. Есть, правда, у этих комбинезонов один существенный недостаток, делающий их абсолютно неприменимыми для окормляющихся вольными хлебами: очень уж эти защитные костюмы пули не любят, потому и ходили господа учёные всё больше в сопровождении военных и прочих лиц, к ним приставленных для охраны, дабы и мыслей ни у кого не возникло попробовать учёных светил на зуб и всё в таком духе. В руках у этих учёных господ всё больше разные мудрёные приборы были, а при одном упоминании о том, что мужику в этих краях и автомат в руках порой подержать не зазорно, у обладателей больших знаний и интеллекта только что нервный тик не начинался, плавно переходящий в нудные лекции про мирный атом, благо для человечества, знание для мира и мир во всём мире вообще. Поголовье пацифистов и гуманистов среди учёных, невзирая на все особенности Аномальных Территорий, держалось своих принципов с завидным упорством. Исключения встречались, но редко, очень редко.

"А вот взглянуть на Удальцова, - продолжал свои измышления на ходу Коля, попутно отметив, что термоизоляция у бронекостюма весьма неплоха, - Ну ведь не скажешь сейчас, что учёный. Ты ж с ним как познакомился: пришёл он к тебе типа тихоней, чинушей мелким вырядился, да ещё и скромно-вежливый весь из себя такой. А ты, типа, покоритель Аномальных, матёрый волчара, на кухне пивас хлещешь, отдыху заслуженному предаваясь, крутостью своей неимоверной упиваясь, самомнение попутно раздувая. Встречают-то у нас, традиционно, по одёжке, вот он тебя на это и купил. Хмырёк, типа, к Папе за одолжением пришёл. А пожаловал бы он к тебе в том виде, в каком сейчас, ты бы из окна, только что в штаны не наложив с перепугу, так бы в одном халате и сиганул, не глядя на этажность. В глазок дверной как посмотрел бы, так затем сразу же с разбегу - в окно. Ласточкой, чтобы наверняка. Ты его научную деятельность видел вообще? Если его рассказы для тех, кого он на этот выезд готовил, считать за лекции, то да, а так то же самое любой сталкер, потоптавший Аномальные хотя бы полгода, рассказать будет в состоянии. Больше же ты не видел ничего, поскольку в архиве торчал, дела былые вороша и плесенью покрываясь. Борщу он, кстати, пыль в глаза пустил знатно... А ведь действительно: не похоже, чтобы он про эти Явления выдумывал, очень уж всё складно по его рассказу выходит. Странно, что до этого тут раньше никто не додумался. Хотя, может и додумались, но языками на эту тему чесать побоялись. Так что, факт есть факт - провёл он Борщару, скорее всего. Сначала саму открытость из себя изобразил, как дело до попойки дошло, потом сказочку рассказал, в стилистике соответствующей. А что: по документам у него всё шито-крыто, да и с институтским руководством Борщ по его душу наверняка общался, причём уж точно не по своей инициативе. Не левый дядя-то, иначе встретили бы наш конвой не хлебом-солью, а чем-то гораздо менее приятным. Помнится, есть у Борща странные прожектора. Очень уж вид у них недобрый, да и желающих их таскать по тревоге всегда с трудом находилось".

Коля смотрел в спину идущему впереди начальнику, высматривая доказательства верности своих догадок. Походка у того и впрямь смахивала не на осторожно-трусливую, орущую о готовности в любой момент сорваться и драпануть с низкого старта, какой обычно ходили учёные, а на хищно-крадущуюся, как будто кошачью. Если учесть, что вся группа шла в не самых лёгких бронекостюмах, то выводов напрашивалось несколько, и далеко не все они были приятными. В любом случае выходило, что традиционно принятые критерии оценки человеческих качеств к нему неприменимы, а Коля непредсказуемости не любил. В фигуре Удальцова ему чудилось, что случись, к примеру, им попасть под обстрел, то начальник вместо того, чтобы подобно основной массе деятелей от науки начать прижиматься к земле, прикрывая голову руками, попутно загаживая памперсы и истерично вереща, среагирует на ситуацию быстрее всех прочих членов группы, открыв ответный огонь без раздумий и промедления, возможно, даже из положения лёжа, в которое переместится, опять же, быстрее остальных.

"Палишься, начальник, ой палишься. Скрытничал ты долго, таился всячески, но вот на дороге показал себя во всей красе. Вернее, не так - показал случайно, что ты не тот, кем стремился казаться ранее. Или же наоборот - неслучайно показал, чтобы все поняли, кто тут альфа-самец. Не встречал я у учёных такого взгляда. Вроде и улыбочка эта наивная осталась, да и строгость он скорее напускает, будто стремясь палку не перегнуть. Но в глазах нет-нет, а что-то такое проскальзывает. И ведь мне это знакомо, вот дерьмо-то. Видел я уже у кого-то такой взгляд, вот только у кого?"

За размышлениями Коля не заметил, как их отряд подошёл почти вплотную к кромке леса, которым Удальцов любовался с дороги.

В голове раздался звук, будто по стеклу провели алмазным резцом. Окружающий пейзаж подёрнулся рябью. Колю пробил холодный пот.

- Стой, - хрипло прозвучал в наушниках голос Удальцова. То ли проявилась ещё одна начальничья особенность, то ли подстыл он где-то, а может, просто динамики в шлем поставили не самого высокого качества. Как бы там ни было, но момент для размышления об этом был не самый подходящий.