Создатель Призраков - Дэн Абнетт

— Словами, если потребуется. С помощью добро­вольцев, если таковые найдутся и вы позволите им остаться. В конце концов, это всего на сутки, до сле­дующего вечера, когда ваша контратака позволит на­шим войскам вновь занять этот район. Или это все ложь? Пропаганда?

Гаунт ничего не ответил. Стоя в лучах заката, он поправил свой запачканный грязью плащ, выдержал паузу и обернулся к старому врачу:

— Нет, это не ложь. Мы отобьем эту землю и пой­дем дальше. Они придут к нам, и мы отбросим их обратно. Но оставлять вас здесь, на вражеской терри­тории, даже на одну ночь…

— Не думайте обо мне. Подумайте о раненых вольпонцах там, в госпитале.

Гаунт подумал, и это совсем не повлияло на его мнение.

— Они хотели всех нас перебить…

— Не начинайте! — предупредил его Дорден. — Не­нависть не должна вставать между союзниками. Они — люди, солдаты, ценные бойцы. Они могут выжить, что­бы снова сражаться, привести войну к благому завер­шению. Позвольте мне остаться и позаботиться о них. Оставьте со мной всех, кого можете. Уходите и возвра­щайтесь за нами.

Гаунт выругался.

— Я дам вам отделение. Десяток добровольцев. Хо­тя ожидаю, что желающих будет больше. Маллер ото­рвет мне голову, если узнает, что я оставляю своих людей на территории противника.

— Готов принять всю доступную помощь, — ото­звался Дорден. — Спасибо вам.

Комиссар резко отвернулся и сделал несколько ша­гов прочь. Потом вернулся и с силой сжал руку Дордена:

— Вы храбрый человек. Не дайте им взять вас жи­вым… и не дайте мне пожалеть о вашей храбрости.

Гаунт и отступающие колонны Призраков прошли, оставив его одного. Дорден работал в длинном коридо­ре госпиталя. Он заметил, сколько времени прошло, только когда солнечный свет перестал падать на него и сгустились сумерки. Тогда военврач зажег лампы, рас­ставленные на ящиках между коек, и вышел во двор. В лиловом небе блестели чужие звезды.

Поначалу он увидел троих Призраков: Леспа, Чайкера и Фоскина, которые обычно работали его ассис­тентами и санитарами на поле боя. Они распределяли медикаменты, оставленные Гаунтом. Дорден надеялся, что именно они вызовутся добровольцами. Вид его по­мощников, работающих в обычном ритме, был весьма ободряющим. Военврач подошел к гвардейцам, собира­ясь будничным тоном поинтересоваться, какими меди­каментами они располагают, но, вместо деловых вопро­сов, принялся благодарить их. Санитары улыбались ему, пожимали руку, кивали в подтверждение своего реше­ния остаться. Дорден преисполнился гордости за них.

Он начал раздавать им инструкции по распределе­нию лекарств, перечислять потребности больных в по­рядке срочности, когда увидел остальных Призраков. Маколл, старший разведчик полка и ближайший друг Дордена, а также рядовые Бростин, Клейг, Каффран и Гатис. Они только что закончили обход периметра и собирались начать окапываться на ночь.

Дорден поприветствовал Маколла.

— Тебе не обязательно было оставаться.

— И бросить тебя тут одного? — рассмеялся Ма­колл. — Я не хочу видеть в хронике полка запись «Док­тор Дорден погиб, и где же в этот момент был его друг, воин Маколл?» Комиссар искал добровольцев, и мы согласились.

— Я буду помнить это, сколько бы мне ни осталось жить, — ответил Дорден.

— Мы прочно держим фланги, — Маколл указал военврачу на ограждение. — Все десять гвардейцев.

— Десять?

— Полковник-комиссар не разрешил пойти больше никому. Пятеро нас, трое твоих санитаров и еще пара солдат. Ты ведь знал, что все Призраки спорили, кому оставаться? Все вызвались добровольцами.

— Прямо все? Кроме майора Роуна, наверное.

Маколл грубо усмехнулся:

— Ну хорошо, не то чтобы все. Но за право остать­ся пришлось побороться. Гаунт в итоге решил, что пой­дут те, кто первыми вызвался. Так что, помимо вашей троицы, остались я, Бростин, Каффран, Клейг и Гатис. Плюс Тремард, дежурящий у ворот, и…

— И?..

Дорден резко обернулся, чувствуя чье-то присут­ствие за спиной. Он уперся взглядом в улыбающееся бородатое лицо Колма Корбека.

— И я. Ну, док, вы тут главный. Как будем дей­ствовать?

Пришла ночь. Воздух стал свежее. Где-то вдале­ке завыли псы-падальщики. Не менее трех лун успели взойти и снова закатиться за горизонт, пересекая орби­ты друг друга. Мгла была чистой и холодной. И пахла смертью. Где-то вдалеке, у горизонта, мерцали янтар­ным светом облака, предвещая бурю. Вместе со штор­мом к ним приближалась могучая армия. Молния рас­колола небеса ярко-белыми трещинами. Воздух стал тя­желым и удушливым.

В здании в последний раз содрогнулся и умер один из Аристократов. Дорден все это время сражался за его жизнь, его халат покрылся липкими пятнами крови. Ни он, ни Лесп не смогли ничего для него сделать.

Дорден отошел от остывающего тела и отдал окро­вавленные инструменты Леспу.

— Запиши время и причину смерти, перепиши имя и личный номер с солдатского жетона, — мрачно рас­порядился Дорден. — Буде на то воля Императора, мы сможем передать это начальнику отделения личного состава вольпонцев, и они внесут в списки потерь…

— Аристократы наверняка уже и так списали всех этих раненых в потери, — скептически фыркнул сани­тар.

Лесп был высоким, худым уроженцем Долгого Бе­рега на Танит. Его сразу можно было узнать по льдисто-голубым глазам и выпирающему кадыку на тонкой шее. Там, на потерянной родине, он был моряком. Он происходил из рыбацкой семьи, бороздившей воды во­круг архипелага, прекрасно умел обращаться с паруса­ми и плести сети, а его умение владеть ножом, отрабо­танное на рыбных потрохах, приближалось к навыкам хирурга. Дорден нашел этим способностям примене­ние, когда выбрал Леспа своим ассистентом. Лесп, в свою очередь, быстро освоился и принял новое назна­чение.

Дорден принимал всех желающих помочь ему. Большинство квалифицированных врачей, приписан­ных к полку, так и остались на Танит. В итоге полк начал свой путь всего с тремя медиками — Дорденом, Герраном и Мтейном. Еще двадцать солдат имели ква­лификацию санитара. Дорден опросил всех выживших солдат в поисках подходящих кандидатов на роль столь необходимых врачей. Без преданных и постоянно уча­щихся новичков вроде Леспа, Фоскина и Чайкера здо­ровье солдат полка не удержалось бы на приемлемом уровне.

Мтейн и Герран ушли с основными силами полка, хотя оба очень хотели остаться. Однако Гаунт счел недопустимой потерю сразу трех врачей из-за одного необдуманного решения.

Дорден вышел на грязный двор. Как по команде, небеса разверзлись, и на него обрушился дождь, смы­вая с халата кровь. Врач так и стоял, пока дождь не начал понемногу слабеть.

— Так вы совсем промокнете, — окликнул его голос.

Дорден обернулся и увидел Корбека, курящего под защитой косого навеса, — точнее, его силуэт и ярко- красный огонек сигары. Доктор подошел ближе, и пол­ковник немедленно протянул ему блестящий портсигар.

— Лакричные. Пристрастился к ним на Вольтеманде, потратил уйму сил, чтобы откопать такие на чер­ном рынке. Берите пару: одну сейчас, одну — на потом.

Дорден так и поступил. Одну он убрал за ухо, вто­рую прикурил от сигары Корбека.

Взгляды гвардейцев уперлись в ночную тьму.

— Будет жестко, — негромко произнес Корбек.

Полковник смотрел на грохочущие, мерцающие гро­зовые облака. Но Дорден знал, что он говорит вовсе не о буре.

— Но вы все равно остались.

Корбек глубоко затянулся, и от его косматого си­луэта отделилось белое облачко дыма.

— Я слишком падок на добрые дела.

— Или на заведомо проигранные.

— Император нам в помощь. Да и вообще, разве мы все не одно давно проигранное дело? Первый, Пос­ледний и Потерянный?

Дорден улыбнулся. Сигара была очень крепкой, а вкус просто ужасным, но ему все равно нравилось. По­следний раз он курил лет двадцать назад. Жена никог­да не одобряла этого — говорила, что это плохой при­мер для пациентов. Потом появились дети, Микал и Клара, и он окончательно бросил эту привычку, так что…

Дорден оборвал воспоминание. Танит погибла, уне­ся с собой его жену, Клару, ее мужа и их ребенка. Теперь все, что у него осталось, — это Микал. Рядовой Микал Дорден, связист во взводе сержанта Хаскера.

— Вы думаете о доме, — тихо заметил Корбек.

— Что? — Врач согнал с лица печальное выражение.

— Я по глазам вижу.

— В темноте, полковник?

— Тогда я знаю… это ощущение, что ли. То, как опускаются при этом плечи. Накатывает на всех нас время от времени.

— Наверняка комиссар приказал вам вытравить по­добные настроения, кто бы их ни проявлял? Плохо для боевого духа.

— Это не по мне. Танит все еще жива, пока мы храним ее частичку вот здесь, — Корбек постучал паль­цем по лбу. — Мы не будем знать, куда идем, если не будем помнить, откуда пришли.

— И куда же мы идем, по вашему мнению?