Заряна. Укрощаю любовью - Люсинда Миллер

реагировал на шутки друзей, но честно признавался себе: Заряна больше года проживала в моих мыслях, а поселившись и доверив нежное тело в мои жадные руки, завладела и сердцем. И я хотел себя ощущать в ее мыслях единственным.

— Амир! Ты мне что, не доверяешь? — высказала в очередной мой ранний приезд за ней.

Я зашел за барную стойку и, приобняв за талию, притянул для легкого поцелуя в губы. Отстранившись, строго-шутливо посмотрел:

— Тебе доверяю. Но, пока ты не знала каким бывает секс на самом деле, то отшивала всех претендентов. Меня в том числе. А сейчас я не уверен, что также останешься равнодушной к какому-нить подлецу-ловеласу.

— Амир, — шлепнула по рукам. — Самый главный стоит передо мной. Не мешай мне работать.

— Заряна, я серьезно.

— А я пожалуюсь на тебя Захару Сергеевичу!

И вот так постоянно. Принял решение, что Бергман должна уволиться из Козодоя. Моя девушка не могла больше работать барменшей.

 

Заряна.

Амир пригласил меня в ресторан. Сетуя, что плохой ухажер, не выгуливающий свою девушку по развлекательным центрам и шопингу, позвонил в обед и приказал быть готовой к восьми часам.

Облачившись в длинное платье цвета нефрита, в котором я была на свадьбе подруги и которое попросил надеть Валиев, ждала под козырьком подъезда, красуясь как театральная дама. Амир подогнал свой мустанг и, выйдя из авто, удивился при виде меня.

— Красушься? — проворчал, высказывая недовольство.

— Оделась, как ты и просил, — непонимающе уставилась.

— Спасибо, — поцеловав в шею, схватил за руку и повел к авто.

— С самой свадьбы хотел тебя увидеть в нем, как подтверждение сбывшейся мечты, — оглядел с горловины платья до подола, цокнув. — Теперь главное вечер продержаться.

Я зарделась, догадываясь о невысказанном.

 

***

Арабский стиль ресторана Шафран подтверждало не только убранство внутри, но и музыкальная романтическая подборка, мозаичные фонарики— свечи на столах, посуда. Отельные кабинки, спрятанные за балдахинами, позволяли уединиться от чужих глаз и предаваться соблазнению.

Прикончив добрую порцию шашлыка из баранины и курицы с запеченными на углях перцами, баклажанами и грибами, откинулась на мягкую спинку дивана и блаженно прикрыла глаза.

Расслабленная и сытая я подсматривала за Валиевым. Амир разговаривал по телефону с Рустамом, но взгляд его при этом неотрывно следил за мной. Едва распрощавшись с собеседником, бросил телефон на стол, медленно встал и пересел ко мне. Взгляд его сделался алчным, голодным.

 

 

 

— Ты заигралась, девочка, — и, нагнувшись под стол, поднял мои ноги на диванчик.

— Амир, — зашипела. — Ты совсем голову потерял, нас сейчас выгонят.

— Не выгонят, — поглаживал щиколотки, пробираясь во внутренней части бедер. — Ты сама напросилась, терпи теперь, — коварно улыбаясь, продолжал ласкать.

Я сжала бедра, не пропуская ладони глубже и опасливо вертела головой по сторонам, следя за официантами и несколькими другими гостями ресторана. Секс в общественном месте не вдохновлял. Амир, нажав пальцами второй руки ловко развел ноги и вот уже его дерзкие пальцы поднырнули под трусики и один штопором вошел в "горлышко". Я невольно застонала и опустила голову, закрываясь волосами от чужих взглядов.

— Ты маньяк, Валиев, прекрати немедленно.

Но мужчина лишь довольно улыбался, не сводя глаз, продолжая таранить влажную плоть.

— Хочу, чтобы хотела меня так же сильно, как я тебя.

— Я не стану тебе отдаваться в туалете, — предупредила.

— А я не стану тебя брать там. Мы это сделаем дома, по приезду.

Против его игр и ласк я оказалась бессильна и на все согласная в желании кошка.

Десерт я едва запомнила, машинально проглотив и всю дорогу до дома, Амир меня трогал, целовал в шею и губы на светофорах, делая рабыней его манипуляций. Прямо в лифте снял белье, спрятав в карман брюк, и в квартиру я вошла уже как последняя бесстыдница. Разуться он мне не дал.

— Останься в обуви, — приказал и подтолкнул в кухню.

Я лишь покорно кивнула, каблуками стуча по паркету.

— Встань коленями на стул и ляг грудью на столешницу.

— Амир, но это неудобно, я платье снять хочу и обувь грязная, — развернулась к нему, протестуя.

— Заряна, делай, что я сказал, — сказал нетерпящим тоном, быстро освобождая себя от рубашки.

В такие моменты я боялась его, но еще сильнее возбуждалась, проклиная за слабость плоти и сгорая от стыда. Сдерживая волнение, приблизилась к столу и приняла нужную позу. Между ног стало мокро, смазка осталась на бедрах, с позором выдавая мое желание.

Валиев подошел вплотную, задрав подол до талии, раздвинув шире ноги, открывая максимальный доступ.

— Как я мечтал отлюбить тебя в этом платье, — прохрипел и завозился с ремнем, щелкая молнией брюк.

Пальцем неторопливо провел между складок, собирая влагу, чуть помедлив уткнулся кончиком пальца в анус. Я непроизвольно сжалась.

— И сюда хочу полюбить.

Не успев понять, что он собирается сделать дальше, как почувствовала проникновение в запретное отверстие.

— Нет, не хочу, — заелозила, сжимаясь. — Амир, перестань, не надо туда.

— Тише, успокойся, — приказал, не вынимая кончик пальца, что успел проникнуть внутрь и стоял там распирая. — Сейчас привыкнешь и тебе понравится, — начиная проникать глубже, пока не вошел полностью.

Я еле сдержалась от вскрика, понимая, что это только палец, а не сам член. Но волнение дрожью пронеслось по телу, испарина проступила на лице и между грудями.

— А теперь что ощущаешь? — наклонился ко мне. — Приятно становится? — и начал совершать поступательные движения, то частые подрагивающие, то резкие, почти выходя и входя снова на всю глубину.

Я молчала, привыкая к ощущениям, понимая, что не так уж больно и противно действие.

— Заряна, — услышала рычащее. — Ответь: тебе нравится?

— Да…

Амир прекратил ласку, зашуршал одеждой, и я ощутила уже головку члена у входа.

— Пожалуйста, не надо туда, Амир.

— Я и не буду, в киску тебя возьму, но придет время и туда им войду, — и резко вошел в оба кольца: членом во влагалище, пальцем в анус.

— Ай, больно, не надо, — попыталась вырваться, но край столешницы упирался в бедра, лишь углубляя вхождение.

Но Амир не слышал меня, наращивая темп бедрами и входя на всю длину, палец жил своей жизнью, как и мои органы промежности, сквозь неудобство и неприязнь начиная получать несказанное удовольствие. Оргазм я словила спустя десяток движений и такой мощности, что улетев на его бескрайнюю высоту, думала там и останусь, умерев.

Я пропустила валиевский финал и он, упав на меня, тяжело дышал, приходя в норму, распластав мое тело по столешнице, прижимаясь жаркой потной грудью к спине.

Упираясь ладонью о поверхность стола, со смешком сказал:

— Еще один урок выучен и экзамен сдан.