Красный монарх: Сталин и война - Саймон Монтефиоре

По возвращении Молотов и Маленков предложили отозвать в Москву первого советского маршала, который все время проводил в окопах. Пока он проявлял чудеса героизма, немцы взяли Шлиссельбург, важную крепость на Неве, и Мгу. Ворошилов не доложил об этих потерях. Когда в Москве узнали о произошедшем, Сталин пришел в ярость.

«Мы крайне недовольны вашим поведением, – сообщил он Ворошилову и Жданову. – Вы докладываете только о потерях, но ни слова не говорите о мерах, направленных на то, чтобы спасти город. Теперь вот потерян и Шлиссельбург? Когда это закончится? Когда мы перестанем терять города? Вы что, решили сдать Ленинград?»

8 сентября Сталин вызвал Жукова к себе на кремлевскую квартиру, где он ужинал со своими обычными товарищами: Молотовым, Маленковым, московским руководителем Александром Щербаковым и другими.

– Куда думаете теперь? – как бы ненароком поинтересовался Сталин.

– Обратно на фронт, – ответил Георгий Жуков.

– На какой фронт?

– На тот, который вы посчитаете необходимым.

– Езжайте под Ленинград. Ленинград в крайне тяжелом положении. – С этими словами генсек протянул генералу записку для Ворошилова, в которой было написано: «Передайте командование товарищу Жукову и немедленно вылетайте в Москву». Жданову Сталин написал: «Сегодня мы отозвали Ворошилова!»

Георгий Жуков принял командование обороной города. Штаб располагался в Смольном институте. Генерал объединил высокий профессионализм с безжалостностью.

– Вы что, не понимаете, что, если дивизия Антонова не займет оборону на этом рубеже, немцы ворвутся в город? – кричал он на своих подчиненных. – Тогда я расстреляю вас перед Смольным как предателей.

Андрей Жданов стоял рядом с новым товарищем по командованию и хмурился. Он не любил, когда ругаются.

Упавший духом Ворошилов попрощался со своим штабом:

– До свидания, товарищи, меня отзывает Ставка. – Потом добавил после небольшой паузы: – Такой старик, как я, не заслуживает иной участи. Это не Гражданская война. Сейчас нужно драться по-другому. Но не сомневайтесь ни минуты, мы обязательно раздавим фашистское отребье.

Сталин в Москве допускал в разговорах с ближайшими соратниками, что «можно оставить Питер». Но Жукову удалось стабилизировать положение на фронте. Сначала он организовал упорное сопротивление немцам, затем даже перешел в контратаку. Жданов работал бок о бок с генералом и сейчас показывал свою «стальную сущность». Он жаловался, что его трибуналы вяло борются с лживыми и провокационными слухами. «Особые отделы должны организовывать процессы над провокаторами и распространителями панических слухов, – считал он. – Ленинградцы должны знать, как мы относимся к этим негодяям».

Все, что предлагал Сталин, неукоснительно выполнялось. 13 ноября он сообщил Жданову, что немцы строят укрепления в подвалах обычных домов. «Народный комиссар обороны товарищ Сталин дал мне следующие указания, – писал Жданов. – Когда мы будем продвигаться вперед, не пытайтесь захватить тот или иной пункт. Сжигайте дотла дома и целые кварталы. Таким образом мы сможем уничтожить немецкие штабы и войска. Отбросьте всякие чувства и разрушайте все населенные пункты, которые попадутся вам на пути!»

Жукову и Жданову удалось настолько укрепить оборонительные рубежи, что немцы призадумались. Они поняли, что штурм города будет стоить им больших потерь. Какое-то время Гитлер колебался. В конце концов он отменил решительный штурм и приказал заморить Ленинград голодом. Немцы теперь собирались заставить Ленинград сдаться, а не стирать его с лица земли. Началась 900-дневная осада Ленинграда.

Андрей Жданов, несмотря на временное охлаждение отношений, не отказался от привычки писать Сталину прекрасной чернильной ручкой длинные послания. «Главная причина наших неудач – слабость пехоты… Мы помнили ваши слова во время войны с Финляндией, но наши люди отличаются плохой привычкой не заканчивать начатых дел и не анализировать их. Они бросают незаконченное дело и бросаются в разные стороны. Сейчас мы напряженно работаем над тем, чтобы изменить тактику наших атак. Хуже всего то, что начинается голод».

В ленинградскую ловушку попали 2,2 миллиона человек. В декабре 1941-го скончались 53 тысячи человек, потери следующих месяцев окажутся намного больше. Люди умирали прямо на улицах, когда шли по делам; умирали в постелях. Один за другим исчезали целые семьи. Горожане крайне ослабли от голода. Трупов было так много, что их не хоронили. Процветало людоедство. В прихожих квартир простых ленинградцев нередко можно было найти мертвые тела с отрезанными бедрами и грудью. В период между декабрем 1941-го и июлем 1942-го, то есть за полгода, в Ленинграде погибло около миллиона человек.

Андрею Жданову все-таки удалось вернуть доверие Сталина и ленинградцев. В этом ему помог пользовавшийся в городе большим уважением второй секретарь партийной организации Алексей Кузнецов. Постепенно Жданов и Кузнецов стали народными героями. Они делили с земляками невзгоды и лишения, работали день и ночь. Кузнецов, высокий худощавый молодой человек с продолговатым красивым лицом, брал на себя руководство Ленинградом в те минуты, когда у Жданова наступали моменты слабости. Он обходил окопы и траншеи защитников города вместе со своим маленьким сыном.

В ноябре Жданов и Кузнецов приказали проложить путь по льду Ладожского озера – он получил название «Дороги жизни». Этот путь стал единственной ниточкой, связывавшей Ленинград с остальной Россией, только по нему в город поступало продовольствие.

Порой Андрей Жданов вел себя как вполне нормальный и порядочный человек. Когда в одной из ленинградских школ началась дизентерия, Жданов заподозрил, что учителя воруют у детей еду. Он послал генерала разобраться на месте и наказать виновных. Генерал доложил, что ребята уносят еду в банках домой для своих родных. Он не стал им препятствовать.

– Я бы поступил точно так же, – признал Жданов и приказал эвакуировать детей.

Говорят, что после войны Андрей Александрович якобы сказал, что «люди мерли как мухи, но история никогда бы меня не простила, если бы я сдал Ленинград».

Тем не менее Сталин пришел в бешенство, когда Жданов проявил в каком-то вопросе опасную независимость. «Думаете, что Ленинград, которым руководит Жданов, находится не в СССР, а на каком-нибудь острове посреди Тихого океана?» – грозно осведомился он.

«Мы признаем ошибку, – ответил Андрей Жданов и тут же начал докладывать о сложностях с военными операциями на Ладожском озере. В них, по его мнению, были виноваты трусость и предательство командиров 80-й дивизии. – Просим разрешить расстрелять командира 80-й дивизии Фролова и его комиссара Иванова. Совету фронта необходимо бороться с паникой и трусостью даже среди офицеров». «Фролов и Иванов должны быть расстреляны, – дал добро Сталин. – Сообщите прессе».