Красный монарх: Сталин и война - Саймон Монтефиоре

Затем до Верховного дошли слухи о том, что Клим Ворошилов, наверное вспомнив славные царицынские дни, решил поднимать боевой дух в войсках при помощи выборов офицеров. «Немедленно прекратите выборы, потому что они парализуют армию! – приказали Ворошилову Сталин, Молотов и Микоян. – Солдаты выберут неспособных командиров, а нам нужны сильные руководители. Выборы офицеров расползутся по всей Красной армии, как страшная болезнь. Здесь вам не Вологда, вы действуете во втором городе страны». – В конце телеграммы еще один упрек: «Просим товарищей Ворошилова и Жданова проинформировать нас об операциях на фронте. Они этого до сих пор не сделали. Жаль».

Жданов контролировал все сферы жизни Ленинграда. Ему принадлежат знаменитые слова: «Враг у наших ворот». Этот полный астматик, постоянно усталый и вечно прикуривающий папиросы «Беломор» одну от другой, в подпоясанном ремнем с пистолетом в кобуре френче зеленоватого цвета, руководил фронтом из кабинета на третьем этаже правого крыла Смольного института. Со стен строго смотрели Сталин, Маркс и Энгельс. Длинный стол был обтянут красным сукном. На столе лежал красивый камень с Урала, подарок одной из ленинградских фабрик. Чай ленинградский руководитель пил так же, как его старший товарищ в Москве, из стакана с серебряным подстаканником. Сахар он ел вприкуску и, как Сталин, спал на диване в кабинете.

Андрей Александрович писал передовицы в ленинградские газеты, лично распределял каждый вольт электроэнергии, угрожал паникерам немедленным расстрелом и вместе с Ворошиловым командовал фронтом.

Климент Ефремович показывал чудеса личной храбрости. Когда он приехал на фронт в Ивановское, солдатам посчастливилось увидеть первого маршала под тяжелым вражеским огнем.

– Это он! Клим Ворошилов! – пролетели восхищенные возгласы по траншеям. – Смотрите, как стоит. Словно врос в землю.

В нескольких километрах маршал наткнулся на часть. Не выдержав натиска врага, красноармейцы отступили. Он остановил свою машину, достал пистолет и повел солдат в атаку с криками: «Ура!» Старый кавалерист мог проявлять удивительную отвагу, но не был способен стабилизировать положение на фронте.

На Сталина героические поступки старого рубаки никакого впечатления не произвели. Охладело и его почти дружеское отношение к Андрею Жданову. Когда ленинградцы уважительно обращались к своему руководителю «Андрей Александрович», Сталин холодно интересовался: «Андрей Александрович? Какого Андрея Александровича вы имеете в виду?»

Испуг и полная покорность приказам из Москвы нисколько не помогали делу. Генсек демонстрировал недовольство, нередко делая примерно такие саркастические надписи красным карандашом: «Вы не ответили на наше предложение. Почему? Вам все понятно? Когда вы перейдете в наступление? Мы требуем немедленного ответа в двух словах. „Да“ будет означать положительный ответ и быстрое выполнение приказа. „Нет“ – отрицательный. Отвечайте „да“ или „нет“. Сталин».

Тем не менее вождь возражал против смещения Жданова. Сталин прекрасно понимал всю тяжесть его положения. 21 числа генсек приказал Молотову и Маленкову отправиться в Ленинград и найти виновных. Посылая инспекторов из Москвы, он тем самым показывал, что Андрей Жданов в опале. «Ворошилову, Маленкову, Жданову. Ленинградский фронт сейчас думает только об одном – отступлении, – гневно писал Верховный главнокомандующий. – Не пора ли вам избавиться от этих героев отступления?» Посланцам из столицы было поручено еще одно важное секретное поручение – определить, стоит ли сдавать Ленинград.

Поездка Молотова и Маленкова уже сама по себе была приключением. Они прилетели в Череповец, пересели там на специальный поезд и выехали на запад. Неожиданно выяснилось, что поезд застрял на маленькой станции Мга, в сорока километрах восточнее Ленинграда. Вожди знали, что впереди немцы бомбят позиции советских войск, но не понимали, что это начало крупного немецкого наступления. Всего через два дня Ленинград окажется в полном кольце. Мга являлась последним пунктом, через который можно было попасть в город. Вячеслав Молотов и Георгий Маленков не знали, что делать. Они шли по рельсам в сторону Ленинграда до тех пор, пока не увидели один из пригородных троллейбусов. Члены политбюро сели на него, как обычные пассажиры. Вскоре их встретил специальный бронепоезд.

Посланцы из Москвы увидели, что Жданов едва стоит на ногах от усталости, подкрепляет силы водкой и борется с астмой. Жданов никогда не относился к числу самых крепких соратников Сталина. Одним из больших недостатков «безупречного сталиниста» была страсть к выпивке. Молотов и Маленков видели, что он на грани срыва. Андрей Александрович и сам признался вождю, что однажды испугался бомбежки и бросился в бомбоубежище Смольного, сунув в карман бутылку. Но Жданов работал, как одержимый. Именно во время осады Ленинграда он окончательно подорвал себе здоровье.

Георгий Маленков с удовольствием рассказывал о трусости пьяного Жданова и хвалился, что утаил эту информацию от Сталина. Однако в это верится с большим трудом. Жданов презирал Маленкова еще с конца тридцатых годов. Именно он придумал обидное прозвище Маланя для толстого и похожего на евнуха бюрократа. Взаимная ненависть двух благородных отпрысков провинциальных дворянских родов закончится резней. Маленков, вероятно, предложил арестовать Жданова, но Берия, зная любовь Сталина к Малане, ответил, что сейчас не время отдавать под трибуналы членов политбюро.

Сталинские эмиссары, как ни старались, ничем не способны были помочь осажденному городу. «Боюсь, что Ленинграду грозит полное окружение и город будет потерян благодаря идиотской глупости, – истерически писал Сталин Молотову и Маленкову. – Что делают Попов [командующий фронтом] и Ворошилов? Они даже не рассказывают нам о предпринимаемых мерах. Похоже, они заняты поисками новых путей для отступления. Насколько я понимаю, это сейчас их единственная задача. Что же это за люди! Ничего не могу понять! Вам не кажется, что кто-то открывает дорогу для немцев на этом важном направлении? Намеренно? Специально? Что за человек этот Попов? Чем занимается Ворошилов? Как и чем он помогает Ленинграду? Я пишу об этом, потому что меня беспокоит недостаток активности со стороны командующего Ленинградским фронтом… Возвращайтесь в Москву, не опаздывайте. Сталин».

По возвращении Молотов и Маленков предложили отозвать в Москву первого советского маршала, который все время проводил в окопах. Пока он проявлял чудеса героизма, немцы взяли Шлиссельбург, важную крепость на Неве, и Мгу. Ворошилов не доложил об этих потерях. Когда в Москве узнали о произошедшем, Сталин пришел в ярость.