Ничего, кроме любви (СИ) - Хабарова Леока

С любых высот — в любое пекло, как говорится[12].

К тому же, в паре кварталов отсюда развернулась масштабная стройка…

— Чего надо? — Мужики-работяги встретили его хмурыми взглядами. Ещё бы! Сергей прервал перекур, а это — святое.

Гастарбайтеры[13]сидели на поддонах среди бетонной пыли и строительного мусора и всем своим видом выказывали тотальное нежелание общаться. Однако, удостоверение превратило их в соляные столбы: больше половины шабашников явно не имели даже намёка на регистрацию.

— Нет времени объяснять. — Серёга спрятал корку во внутренний карман и кивнул на красномордый самосвал, полный крупного щебня. — Ваша техника?

Пятнадцатитонный КАМаз, от души раздраконив газон, с грохотом опорожнился аккурат перед воротами особняка.

— Вы что оху#ли совсем, ублюдки еб@нутые? — проорал самый толстомордый охранник из всех. Видимо, главный. Он и его коллеги обступили самосвал, из которого высыпали шабашники. Ворота бритоголовые богатыри закрывать за собой не стали…

— Октябя? — спросил самый чёрный из понаприехавших. отличный, кстати, парень — сразу помочь согласился. — октябя дивинасать, э?

— Ты дебил? — охранник навис над бедолагой. — Зеньки раскрой, урод! Это улица Ла-за-ре-ва! Лазарева девятнадцать!

— Нипанимаю! — развёл руками гастарбайтер. — Дивинасать, э?

Дальнейший монолог начальника охраны состоял целиком из ненормативной лексики. Бритоголовые парни ржали, как кони, а водитель самосвала тряс кулаком и требовал денег. От кого и за что — совершенно непонятно.

Молодцы, ребята. Красавцы.

Серёга пообещал им, что в долгу не останется. Ну а пока…

Облачённый в чумазую строительную робу и совершенно неотличимый от других шабашников, Серый прошмыгнул в ворота. За камеры он не волновался: можно биться об заклад, что человек, сидящий за мониторами, надрывает живот от смеха, созерцая весь этот спектакль.

Укрыться было где.

Фонтаны, клумбы, газоны, статуи, беседки, арки и живые изгороди…

Градус пафоса рос с каждым пройденным метром.

Мелкими перебежками Серёга подобрался к особняку. Там обнаружилась своя охрана. По всей видимости, бритоголовые любители поржать, которых развлекало сейчас шоу развесёлых гастарбайтеров, контролировали только внешний периметр, а тут…

По террасе, явно скучая, прогуливался двухметровый шкаф, в котором Серый без особого труда признал Фёдора.

Вот так встреча!

Серёга подобрался к нему сзади. Быстро и бесшумно.

Качалка Аликову приятелю, похоже, в прок не пошла: Феденька оказался тяжёл, на редкость неповоротлив и совершенно не готов к встрече гостей.

Захват, подсечка. Мордой в пол и кулаком по рылу. основательно. В мясо. Вот так.

Вскрикнуть Фёдор не успел, но упал громко.

Его коллега, возникший со стороны чёрного хода, оказался куда как проворнее. Схватился за рацию, но больше ничего не успел: с ноги Серый вышиб у него аппарат, нырнул под удар и вырубил засранца мощным апперкотом, но…

На его месте возникли ещё двое. С ними вышло сложнее. Сергей расквасил одному нос, но пропустил кулак под дых, а потом еще и по морде получил. Свалился.

— Су-ука! — Прорычал амбал с расквашенным носом, и занёс ногу для солидного пинка. Серый перехватил ступню и дёрнул, опрокидывая тяжеленную тушу, а сам резко вскочил, да толку: на него уставилось дуло пистолета.

— На пол, каратист х#ев! — гаркнул напарник опрокинутого. — На пол!

Вот ещё.

Сергей ухватил руку с пушкой и вывернул до хруста. Громила взвыл, но нажать спусковой крючок сумел. Выстрел грохнул, и раздался звук разбитого стекла.

Серый бы справился, если бы не этот предательский выстрел…

На террасу сбежалась, похоже, вся охрана: и внешняя, и внутренняя, и ещё не весть какая. Человек двадцать точно. И в руках далеко не игрушки…

Серёга смачно харкнул, сплёвывая кровь. Набычился.

— В войнушку решил поиграть? — Такой апломб в голосе мог быть только у хозяина всего этого бардака.

Горских…

Серый ни разу не видел его в живую. Ни разу. Только фотки. однако не сомневался, что этот тип сейчас мерзко ухмыляется.

Серёга медленно развернулся на голос …и…

… глухо зарычав, сжал кулаки.

Сердце едва не пробило грудную клетку. На лбу выступила испарина. Гнев внутри вскипел, точно магма.

Убить суку!

Феноменально богатый наследник финансовой империи, рождённый с золотой ложкой во рту, крепко удерживал…

…малышку Верочку.

Маленькая беззащитная Дюймовочка тряслась. В васильковых глазах застыл страх. Из одежды на ней был лишь бархатистый чёрный ошейник с серебристой буквой «V». Молочно-белая кожа потемнела от синяков…

— Ты ведь за ней пришёл, да? — лучезарная улыбка расцвела на красивом лице.

Сука! Тварь! Дрянь! Ублюдок!

Серёга взревел и выхватил пистолет.

Плевать, что его держат на мушке два десятка пушек. Плевать!

Одного мерзавца убить успею.

— А-а-а! Не торопись. — Чёрный Макс хохотнул и приставил к виску Верочки дуло беретты. Дюймовочка заплакала, но не издала ни звука.

Господи… что этот подонок сделал с ней?

— Ты горячий парень, да? — Взгляд Горских потемнел. — Ну ничего. И не таких студили.

Он склонил голову на бок.

— Вся беда в том, что наша маленькая принцесса не хочет никуда уходить. Правда, малышка?

Глаза Макса стали похожи на два бездонных провала.

— Поэтому тебе придётся остаться с нами.

Серый не знал кто его приложил и чем именно. Удар пришёлся по затылку. Мир задрожал, поплыл, и Сергей провалился во тьму…

Она

«Продолжается посадка на скорый поезд номер сто двадцать шесть…», — противно гнусавил диспетчер. — «Нумерация вагонов с головы поезда…».

— Девушка, вам помочь?

Крис замерла, однако тут же выдохнула: помощь предложил старичок-боровичок на интеллигентнейшего вида. очки, шляпа, потёртый портфель…

Наверняка какой-нибудь профессор филологии возвращается с конференции домой к детям и внукам…

— Спасибо. — она позволила старичку понести свой чемодан. Тот самый коричневый чемодан, который столько лет хранила под кроватью.

— Не страшно вам ехать в таком-то положении?

— О, нисколько! — Крис изобразила учтивую улыбку и погладила внушительный живот. — Роды только через месяц.

— Всё равно, такие длительные путешествия на поздних сроках опасны, — сказал он таким тоном, будто самолично выносил и родил троих детей. — Крайне опасны!

Вокзал гудел от людей. Все куда-то бежали. Кто-то приезжал, кто-то уезжал. одни провожали других. Суета, толкотня, очереди… Гнусавый голос диспетчера. Удушливая жара и противный паровозный дух.

«В самый раз», — подумала Кристина и принялась обмахиваться сложенной вдвое газетой сканвордов.

Тут легче спрятаться.

— Вам плохо, милая барышня? — Старичок-профессор поправил очки.

Накладной живот натирает.

— Ничуть. — Его назойливая забота порядком раздражала, но…

Если Макс примется её искать, его псы начнут выслеживать одиночек… но никак не беременных тёток со старикашками под руку.

— Можно я буду за вас держаться? — она очаровательно улыбнулась. — Голова плывёт из-за жары.

— Да! Да! — Профессор просиял и подставил локоть. — О, да! Конечно!

Крис взялась за его руку и двинулась к перрону — ни дать ни взять почтенная матрона.

Молоденькая проводница проверила документы без лишних вопросов, и Кристина проследовала в купе. Старичок тащил её чемодан следом.

— О! Да мы, оказывается, соседи! — воскликнул он, вталкиваясь в крохотный отсек.

Да неужели. Вот счастье-то привалило.

— Сидите-сидите, с багажом я помогу. — Профессор суетился, точно наседка, а Крис сидела и тупо пялилась в окно.