Моя прекрасная повелительница - Ханна Хауэлл

— С каких это пор ты полюбил зиму? — поинтересовался Руари.

Росс уселся за стол и тоже налил себе вина.

— С тех самых, когда понял, что из-за нее скоро, наконец, закончатся визиты этих постоянно краснеющих, слабых и безмозглых девиц, из которых ты так стараешься выбрать себе жену. Теперь я хоть немного смогу передохнуть и не видеть, как эти глупые девчонки стараются поймать твой взгляд, когда ты ими вовсе не интересуешься.

— Я должен жениться и родить наследника.

— Тебе не нужна и неинтересна ни одна из этих малышек, и ты сам прекрасно это знаешь. Вся их благовоспитанность — совсем не то, чего ты хочешь. Просто ты слишком упрям, чтобы признать этот план негодным и отпустить на волю свою бедную уязвленную гордость.

Росс, конечно, был прав, и от этого Руари становилось еще хуже. Он так тщательно распланировал свою жизнь (вплоть до того, какую он выберет жену), и было больно видеть, как этот красивый план рушится на глазах. Росс мог бы постараться помочь чем-то, а не насмехаться.

— А ты бы смог вот так смеяться и все простить, если бы тебя раненным взяли в плен и потребовали за твою голову немалый выкуп?

— Если бы это сделала такая красавица, как Сорча Хэй, несомненно.

— Похоже, пора поведать тебе кое-какую не очень приятную правду об этой красавице.

— Не думаю, что тебе удастся наговорить много плохого о такой милой девушке. Самые красивые карие глаза, какие я встретил за долгие годы. А может быть, и за всю жизнь.

— Согласен, ее глаза прекрасны.

Руари, конечно, ни за что бы не согласился признать, что глаза, хоть немного похожие на эти, он и пытается теперь найти в нескончаемой процессии девиц, приезжающих в Гартмор в последние месяцы.

— Никогда не возьмусь утверждать, что Сорча Хэй не хороша собой. Очень мила. Если бы в жене я искал смазливое личико, она подошла бы идеально. Но все остальное и в ней самой, и в ее семье не подходит!

И Руари начал рассказывать Россу все, что знал о клане Хэй: о Юфимии с ее странными фантазиями, о тетушках с их причудами. Поведал о злых духах, о проклятье, которое, как он верил, тяготело над родом, о странной способности Сорчи общаться с призраками умерших. Почти слово в слово передал он дикие оправдания, которые Сор-ча пыталась найти всем случившимся странностям. Руари дал понять абсолютно ясно, что сам он ни во что это не верит. Однако ему стало немного не по себе, когда в ответной реакции Росса скептицизма не оказалось вовсе.

Наконец Руари не выдержал:

— Но ты же не веришь во всю эту чушь? Скажи мне!

Росс молча пожал плечами:

— Многие считают это правдой. Странно, конечно, что в одной семье верят все или почти все, но меня бы это заставило лишь пристальнее взглянуть на вещи.

— А как, по-твоему, отнесутся ко всему этому при дворе?

— Скорее всего, гораздо спокойнее, чем тебе представляется. Даже если ты еще и не научился верить в суть предрассудков девочки, то, по крайней мере, сумел принять саму ее веру. Ты ведь уже не считаешь Сорчу сумасшедшей, так ведь?

— Не совсем, — ответил Руари. «Интересно, — подумал он, — разве Россу это все кажется таким же странным, как мне?»

— Для того, чтобы Гартмор процветал, я должен жениться, принимая в расчет и деньги, и землю, и положение невесты в обществе. Сорча благородного происхождения, но ее клан совсем невлиятелен. И у нее нет ни денег, ни земли. Кроме того, в роду Хэев родится очень мало мальчиков.

— Если она родит тебе таких же дочерей, как ее потрясающая рыжеволосая тетка, это совсем неплохо. — Росс плутовски улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. — Я все-таки считаю, что ты слеп в выборе жены. Тебе не нужны все эти слабонервные и слабоумные дамочки, за которыми ты так упорно ухаживаешь. От них толку в Гартмо-ре будет гораздо меньше, чем от бедной бесприданницы, умеющей разговаривать с духами.

— Не понимаю, с какой стати мы вдруг стали ее обсуждать, как будто я всерьез собрался на ней жениться, — оборвал разговор Руари.

Он снова наполнил кружку и долго-долго пил, стараясь успокоиться. Мысль о Сорче как о жене была приятна, и это совсем не улучшало настроения. Напротив, лишало покоя.

— Сорча Хэй подходит тебе больше, чем все остальные вместе взятые, — опять заговорил Росс. — А главное, именно ее ты и хочешь.

— Плотское влечение, да, — согласился Руари. — Но это неподходящий мотив для женитьбы.

— Он так же хорош, как и все остальные.

— Все это лишь трата времени и слов. Сорча Хэй может полностью соответствовать моим представлениям о жене, и все-таки я на ней не женюсь. Она взяла меня в плен и опустошила нашу казну. Заставила поверить, что спасла меня, а у ворот Дунвера спокойно объявила, что я просто пленник.

— Умная девочка. Ведь силой она бы с тобой ни за что не справилась.

Росс был, конечно, прав, но Руари ни за что не хотел этого признавать.

— Давай просто скажем, что я мог бы простить забыть ее и вероломство, и странные предрассудки. Даже то, что она разговаривает с воздухом. Все это мне безразлично. Она не станет моей женой.

— Ты делил с ней постель. Почему бы ей и не выйти замуж за мужчину, который уже был ее любовником?

Руари пожалел, что признался в этом Россу. Именно поэтому тот с таким упорством твердит теперь о Сорче. В один пьяный вечер, слезливо жалуясь о потерянной прекрасной страсти, Руари подкинул брату сильный козырь. А сейчас, чтобы заставить Росса прекратить смущающие душу разговоры, он собирался поделиться тем, что ему самому приносило боль и неловкость. Ни разу еще его жизнь не была такой сложной. Чувства и мысли никогда так не путались. И вину за все это Руари возлагал только на Сорчу.

— Она не хочет меня ни как мужа, ни как любовника, — наконец мрачно признался рыцарь.

— У меня сложилось несколько иное впечатление.

— Я тебе сказал не все, хотя и так слишком многое. Когда я уезжал, Сорча без обиняков заявила, что просто использовала меня из-за нехватки мужчин в Дунвере.

— Что? — Росс выглядел смущенным и пораженным.

— Именно так. Вот ее точные слова: «Как знать, может быть, ваши скромные усилия помогут восполнить мужское население Дунвера?»

Росс молча смотрел на друга, и Руари продолжил:

— Я прямо спросил, хочет ли она сказать этим, что использовала меня как самца. Ответ был таков: «Нет, не хочу это сказать, я только что это сказала. И думаю, вполне ясно».

Руари нахмурился, потому что Росс вдруг странно фыркнул. Отвернулся, потом уставился в стол. Плечи его вздрагивали.

— Ты что, смеешься? — разъяренно закричал рыцарь.

— Да. — Росс снова фыркнул и захохотал вслух, не в силах больше терпеть. Руари едва удержался, чтобы не стукнуть друга. Он, конечно, понимал, что тот вовсе не заслуживает синяка. Но то, что самый близкий человек смеется над нанесенным ему оскорблением, расстраивало и обижало. Ему сейчас нужно сочувствие, а вместо этого он получает насмешку. Когда же Росс наконец немного успокоился, Руари взглянул ему в глаза: