Ложная королева - Андрей Валентинович Бездомный

– Видимо, нравы сильно изменились с того момента, как я был убит. Неужели теперь кто-то сделает что-то для другого просто так? Не ища своей выгоды? Вероятно, тот чудак с терновым венцом на кресте был в чем-то прав…

Потупив взор в пол и тяжело вздохнув, Клавдий продолжил, горько усмехнувшись:

– Полагаю, века назад – здесь трудно уследить за временем, я бы не совершил такого опрометчивого поступка, имей я хоть немного ума! Я дал клятву императору, весьма глупую и поспешную, что мои бойцы выиграют турнир и прославят его имя, а я получу приз! И, если я не выполню своего обещания, то вечно не буду знать покоя! Что ж, я не сдержал клятвы, а мстительный император не заставил себя ждать – теперь я должен расплачиваться за свою глупость! Каждый день я переживаю события того дня, каждый день я с надеждой смотрю, как мои гладиаторы, один за другим погибают от рук противников. Каждый день надежда вспыхивает в моей груди, чтобы после омрачиться еще большей неудачей. Но, поделом мне! Ибо, как сказали галлы: Vae victis! Горе побежденным! И не видно этому горю конца и края!

Сэр Парсифаль, будучи рыцарем до кончиков волос, встал, выпрямившись во весь рост. Словно огромная скала, возвышался он над худощавым Клавдием. Выхватив меч, рыцарь встал на колено, уперев оружие острием в пол, и произнес:

– О, несчастный человек! Не знаю, кто решил, что это справедливое наказание для тебя, но Господь призывал к любви и прощению. Хоть я здесь и за другим, но какой же я рыцарь, если пройду мимо твоей беды? Если смогу я послужить тебе своим мечом, то буду этому только рад!

Парсифалю даже показалось, что глаза Клавдия увлажнились. Видимо, не ожидал римлянин такого поворота событий.

– О! Охотно приму такое предложение, воин! Если твои усилия будут не напрасны, то можешь забирать всю награду себе! Тем более, что один из моих гладиаторов не смог выйти на бой, ибо был отравлен. И, если ты тверд в своем решении, то позволь мне показать тебе арену! Бой уже скоро начнется!

Клавдий нетвердой походкой заковылял ко входу, что был рядом с их столом. Рыцарь помог открыть двери, и они оказались в какой-то темной и сырой зале. Здесь Парсифаль увидел гладиаторов, которые выглядели причудливо и лишь отдаленно напоминали рыцарей. Были тут и димахер, и мирмиллон, и фракиец, и остальные виды воинов Колизея.

Ланиста вышел на середину и произнес речь, от которой его самого тошнило, ибо был он обречен повторять ее снова и снова. Но в этот раз кое-что изменилось.

– Я знаю, что многие из вас сегодня не вернутся назад с арены. Знаю, что многие из вас меня ненавидят, так как я римлянин. Знаю, что судьба ваша не является предметом зависти, но я всегда старался быть справедливым. И сегодня особый день! Сегодня вы сразитесь во имя императора и каждый, кто победит и выживет, получит свободу! Даю вам слово!

Подождав, пока восторженные крики утихнут, Клавдий продолжил:

– Сегодня действительно особый день, ведь вместо отравленного Квинта с вами плечом к плечу будет биться великий воин, который, я уверен, стоит целой сотни! Парсифаль!

Взгляды устремились на рыцаря, который сильно выделялся на фоне всех присутствовавших. Послышались сдержанные одобрительные реплики. Квинт, который сидел на скамье в темном углу и держался за живот обеими руками, поднял глаза на Парсифаля.

– Полагаю, Парсифаль, тебе стоит сменить свою грузную защиту на снаряжение гладиаторов. Тут быстрота и выносливость решают многое! Что же тебе больше подойдет? – произнес в задумчивости Клавдий, поднеся перст к губам.

– Вверяю себя в твои руки, Клавдий! А что использовал Квинт? – спросил рыцарь, который даже не нервничал перед сражением.

Ланиста поднял указательный палец вверх, словно нашел выход!

– Прекрасно! Квинт был мирмиллоном, что тебе должно подойти идеально! Следуй за мной, воин!

В оружейной комнате Парсифаль сменил свои латы на снаряжение гладиатора. Мирмиллон имел щит, поножи, длинный наруч для руки и шлем с дырками для обзора и красным гребешком. Также пришлось обвязаться красными тряпками, как сделали все гладиаторы, чтобы в пылу сражения можно было различить своих. Десять воинов Клавдия против десятка противников другого хозяина гладиаторов. Парсифаль остался лишь в легкой тунике, а Клавдий не настаивал на том, чтобы рыцарь снял ее, ибо обычно мирмиллоны сражаются с голым торсом. Облачившись в новое снаряжение, Парсифаль был готов к бою.

Клавдий обратился в последний раз к своим гладиаторам.

– Бейтесь, как настоящие чемпионы! Помните, в этой схватке просить пощады бесполезно! Тут есть только два варианта: или вы пройдетесь по трупам врагов, или они по вашим!

Пока десяток легко вооруженных воинов поднимался по лестнице на арену, до темного коридора долетали возгласы толпы, которая уже жаждала крови и зрелищ. Про хлеб тут временно забывали!

Выйдя на желтую площадку, песок которой стал священным для всех гладиаторов, Парсифаль обнаружил, что на кровавое представление собралась поглазеть огромная толпа. Их были тысячи и тысячи! Место боя представляло собой круглую арену, на которой будут биться гладиаторы.

Выстроившись в шеренги, друг напротив друга, гладиаторы повернулись в сторону богатой ложи, где восседал сам император. Парсифаль слышал об этом обычае, когда воины салютовали клинком и произносили:

– Идущий на смерть приветствует тебя!

Жаркое солнце мигом заставило рыцаря вспотеть. Парсифаль был рад тому, что снял с себя доспехи. Шлем мирмиллона не создавал проблем, так как был похож на рыцарские шлемы с забралами. Слуги стали отбивать барабанную дробь, зазвучали длинные трубы причудливой формы. Толпа замерла, когда император поднялся со своего места. Он медленно оглядел трибуны и арену, поднял руку вверх и на какое-то время задержал ее в воздухе.

– Начинайте! – громогласно разнеслось по Колизею, когда император опустил руку.

Тут же все двадцать воинов понеслись друг на друга. Толпа стала реветь в предвкушении крови. Парсифаль был крайним на правом фланге. Он схватился с таким же мирмиллоном, как и он. Гладиаторы Рима были сильны, словно быки. Рельефные мышцы играли на солнце из-за пота, когда воины обменивались ударами.

После нескольких ударов, противник решил нанести прямой удар гладиусом, но Парсифаль сумел отвести удар щитом в сторону и нанести смертельную рану, оказавшись за спиной противника, вонзив тому сталь в спину и поразив сердце. Мирмиллон с белой повязкой рухнул на песок, орошая его своей кровью. Парсифаль получил возможность на несколько мгновений оценить поле боя.

Боец с сетью ловко подсек ногу димахера с красными повязками, заставив того упасть на спину. После простым и отработанным движением копья он добил своего противника. Рыцарь увидел, как слева от него, в двадцати шагах, красный пармуларий, лишившись щита, поймал голой