Keeping 13 - Хлоя Уолш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да. — Нет.
— Лгунья, — вот и все, что он ответил.
Двадцать минут спустя я смотрела в зеркало и восхищалась его искусной работой.
— Я передвинул его, — объяснил он, все еще хмурясь, стоя позади меня и глядя в зеркало. — А потом я просто выровнял концы с обеих сторон, чтобы ты не выглядела глупо.
Вместо того, чтобы мои волосы длиной до локтя разделялись пробором посередине головы, как это было всегда, теперь они разделялись пробором справа, а лишние волосы скрывали проплешину там, где мой отец выдирал пряди моих волос.
— Спасибо, — выдавила я, чувствуя, как внутри меня поднимается огромная волна эмоций. Я повернулась к нему лицом. — Я у тебя в долгу.
Тадхг заерзал, выглядя смущенным. — Да, хорошо, если ты хочешь оказать мне услугу, тогда найди моего брата.
Мое сердце разбилось. — Он вернется, Тадхг. — Слезы наполнили мои глаза, когда я сказала: — Джоуи никогда бы нас не бросил.
— Мы одни, — прошептал он, опустив взгляд к своим ногам.
— Нет. — Я покачала головой и двинулась к нему. — Мы не одни.
— Ты что, еще не поняла? — он плюнул, пятясь от меня. — Ты что, до сих пор этого не поняла? Мы все одиноки. — Он покачал головой и пристально посмотрел на меня. — Все мы. Сами по себе. Сами по себе. И на этом все.
— Тадхг, это неправда…
— Никому, блядь, нет дела, Шэннон, — сказал он мне ровным голосом, лишенным всяких эмоций. — Не о нас. Если бы это было так, они бы уже пришли. И Джоуи тоже все равно, — воскликнул он, прежде чем умчаться прочь.
13
НАЖИВАТЬСЯ НА ОДОЛЖЕНИЯХ
ДЖОННИ
Проходили дни, от Шэннон не было ни слова, и я сходил с ума от беспокойства.
Между этим и тем, что мне запретили тренироваться в спортзале, я был в полной растерянности. Серьезно, я понятия не имел, что с собой делать. Я посещал сеансы физиотерапии и ОТ, но, если меня не отвлекал мой обычный плотный график, мое настроение ухудшалось.
Я также получил нагоняй по телефону от своих тренеров в Академии за то, что подвергал свое тело такому риску. То, что в то время казалось хорошей идеей, вернулось, чтобы укусить меня за задницу. Мои врачи и тренеры больше не доверяли мне, и я знал, что пройдет очень много времени, прежде чем они снова начнут мне доверять.
Это угнетало.
Единственным плюсом моего простоя, и я неохотно признал это, было то, что мое тело, казалось, процветало вместе с остальными, восстанавливаясь гораздо более быстрыми темпами, чем я ожидал. Теперь я мог двигаться более свободно, и синяки и припухлости на яйцах и в паху, которые мучили меня с Хэллоуина, постепенно начали исчезать. Также больше не мешало отлить. Я по-прежнему не хотел рисковать, дергая себя за член, но утренний стояк, которым я ежедневно щеголял, не причинял мне того дискомфорта, который был когда-то.
Ничто из этого не утешило меня, потому что все мое внимание было сосредоточено на Шэннон.
Из-за моего отца и его анального отношения к соблюдению закона я не смог с ней увидеться. Очевидно, брат Шэннон, Даррен, позвонил моим родителям, недвусмысленно дав понять, что мне не следует возвращаться в больницу.
Я понимал, что мой отец ежедневно сталкивался с подобными вещами, он привык наблюдать, как вокруг него разворачивается дисфункция, но я — нет. Это было личным для меня — она была личным для меня — и то, что меня держали в неведении, сводило меня с ума.
Моя мать, перебежчица, была на стороне моего отца, но у нее были свои планы. Она не хотела, чтобы я приближался к миссис Линч. Она поддержала всю угрозу отстранения от работы, и она не хотела, чтобы я находился рядом с такой женщиной — это ее слова, не мои.
Из-за моей неспособности самостоятельно добраться из пункта А в пункт Б после операции я не мог добраться туда без помощи родителей, что приводило меня в бешенство и лишало машины.
Преданный и обиженный, я большую часть недели провалялся в постели, игнорируя мать каждый раз, когда она просунула голову в дверь, чтобы проверить, как я, — а это случалось каждые двадцать чертовых минут, — и размышляя о своем плохом настроении.
Я задыхался в своем доме. Черт возьми, я сходил с ума от беспокойства внутри моего тела. Я не привык сидеть на месте и ничего не делать. Я был раздражен и на взводе, с каждым днем все глубже погружался в свои мысли, а от Шэннон не было ни весточки.
К следующему понедельнику я смирился со своим плохим настроением.
После интенсивного сеанса физиотерапии с Дженис этим утром, за которым последовали еще два часа в бассейне, я был подавлен и взволнован. Лежа на спине, со Сьюки, прижатой к боку, я потратил остаток дня, подбрасывая мяч для регби в воздух и ловя его, все это время обдумывая наихудшие из возможных сценариев, которые неустанно преследовали меня.
Что, если отец Шэннон вернется и его не привлекут к ответственности?
Что, если мое тело не успеет восстановиться к туру?
Что, если он вернется, и ее мать примет его обратно?
Что, если тренеры пропустили меня из-за этого парня Дэнни Миллера из Голуэя?
Что, если она не вернется в школу на следующей неделе?
Что, если бы это было все для меня?
Что, если бы ее отдали под опеку и ей пришлось сменить школу?
Что, если я сыграю свою последнюю игру в Дублине?
Что, если она снова пострадает?
Что, если, что, если, что, если…
— Я должен был оставить ее в этой комнате с нами, Сьюки, — пробормотал я. — Я должен был оставить ее, и точка!
В ответ мой верный лабрадор уткнулся носом мне в бок и тихонько тявкнул.
— Да, я знаю, детка. — Тяжело выдохнув, я бросил мяч через комнату и обнял ее. — Я очень сильно облажался.
— Джонни, кое-что случилось, и папе пришлось вернуться в Дублин, — голос мамы заполнил комнату за мгновение до того, как она появилась на пороге моей комнаты. — Звонил Киллиан — ты помнишь Киллиан, не так ли, дорогой? Киллиан Мур?
Один из кровожадных адвокатов, работавших под началом моего отца? — Да, я помню его. — Отчаянный маленький засранец.
— Ну, возникли некоторые проблемы с слушанием дела об освобождении клиента под залог, и твой отец должен быть там, чтобы все уладить. Киллиан вел это дело, но кое-что всплыло, и твой отец в лучших
