Восставшие из пепла - Слав Караславов

— Внизу, господин…

— Смотри ты! — Добромир пристально поглядел на Косту и больше ничего не сказал.

В тот же вечер место Дана занял — Хинко Балта, друг детства Хриза. Они вместе росли в горах, вместе купались в прозрачной воде горных рек, вместе ловили пестрых форелей. Добромир полностью доверял ему, впрочем, он никогда не сомневался и в верности Косты, но теперь… Прямых доказательств черных умыслов Косты не было, но для собственного спокойствия Добромир решил удалить от себя Хрисана и назначил его начальником крепости Струмица. Так, внезапно возвысив Косту, Хриз приставил к нему своих людей и приказал следить за каждым его шагом и движением. Но тайные соглядатаи ничего предосудительного в его поведении не находили, Хрисан Коста, как и раньше, был добр, смел, умел безудержно веселиться. Ну, а шумное веселье всегда было по душе самому Хризу. Подумав об этом, прикинув так и этак, Хриз отдал распоряжение повернуть к Струмице…

Все население Струмицы высыпало за крепостные ворота. В руках у женщин были зеленые ветки и цветы. Священники славили храбрость Добромира, возносили молитвы богу, чтобы он даровал их господину много лет жизни. Хриз ехал верхом на коне меж двух пестрых рядов встречающих, и сердце его билось, как крылья вольной птицы. Потом Хрисан Коста усадил его за богатый стол. Веселье шло до самого утра, и все это время Добромир Хриз был начеку, внимательно следил за Костой, за всем происходящим. Ничего подозрительного он не заметил, за время пиршества ничего не случилось. Утром Хриз радушно распрощался с Костой, дружески похлопал его по плечу, и сомнения в его душе рассеялись как дым…

В Просеке его поджидала новость. Еще приближаясь к крепости, он заметил раскинутые в низине, по берегу реки, пестрые шатры. Встретившие его люди, передавая ему ключи от главных ворот крепости, сообщили, что прибыли послы императора. Ого, подумал Хриз, чего же теперь хочет от него василевс, эта хитрая и подлая лиса? Он дернул за поводья коня и сказал:

— Я приму их завтра вечером!

Сегодня после веселой пиршественной ночи заниматься государственными делами ему не хотелось…

Солнце словно застряло в ветвях старой чинары. Добромир любил смотреть, как закат золотит столетнее дерево, осыпая его ветви огненными брызгами. В такие минуты чинара напоминала разложенный повстанцами костер в горах, пламя которого рвалось к небу. Сколько раз василевс пытался погасить огонь таких костров, думал Добромир. Но это ему, всесильному, не удавалось. Лишь хитростью да подлостью он добивался иногда побед. Так василевс заманил в ловушку его, Хриза, побратима Иванко — и убил. Сколь смел был Иванко, столь и беспомощен против хитрости ромеев. Он стремительно возвысился, но слава его закатилась быстро. Добромир не таков, его василевс не околпачит. А послов его он выслушает. Но и впредь будет делать не то, что угодно василевсу, а что сам захочет. Не нашлась еще такая сила, которая могла бы выбить его из крепости Просек, казалось, созданной для него богом. Надо строже проверять гостей-ромеев. По просьбе Калояна он принял Мануила Камицу, и вдвоем они еще сильнее раздули пламя бунта против василевса. Но кто может дать Добромиру слово, что Камица не изменит ему, не посягнет на его жизнь, чтобы самому стать хозяином этой неприступной крепости? Кто поручится за него? В свое время Камица ведь сверг с престола Исаака Ангела, а сейчас воюет против Алексея Ангела, которого сам посадил на трон… Ох, темна человеческая душа, как дегтярница. Пламя-то бунта они раздули, и Камица клялся в верности общему делу, а сейчас вот отправился в Пелопоннес, в Старую Грецию завоевывать собственную славу, чтобы эту славу уже не делить с ним, с Добромиром. Ничего, пусть воюет! Добромиру Хризу и своей славы хватает, своих почестей хоть отбавляй!

Он опять вспомнил о трапезе в Струмице, о девушке, которую Коста дал ему в постель, усмехнулся и щелкнул пальцами.

Дремавший в углу Хинко приподнялся с подушки:

— Что, господин?

— Что? Ах да… Пусть приведут послов!

— Пусть приведут послов! — крикнул Хинко.

Где-то у входа откликнулись:

— …послов…

Послов василевса было трое. Белые, изнеженные лица, шелковые накидки, приветливые улыбки. Глава посольства представился:

— Георгий Инеот, первый советник и виночерпий божественного василевса Алексея Ангела…

— Садитесь! — пригласил Хриз и, когда гости расположились, спросил: — Чего вы хотите?

— Мы хотим напомнить воеводе о недавно подписанном соглашении о мире и согласии между божественным нашим владетелем и тобою. Ты получил все, что тебе обещал солнценосный Алексей Ангел: и знатную жену, и спокойную жизнь. Василевс спрашивает, чем он нарушил свое слово, раз ты заключил союз с его личным врагом, презренным Мануилом Камицей? И еще спрашивает: кто дал тебе право посягать на его земли вокруг Прилепа и Пелагонии? И еще: неужели славный и храбрый Добромир Хриз думает, что такой нелепый союз с личным врагом императора убережет его от неприятностей?

Советник умолк, слегка наклонив голову, ждал ответа.

— Я не отказываюсь от соглашения о мире. Но я не могу терпеть несправедливость василевса к моему тестю, Мануилу Камице, императорскому протостратору и его родственнику, которого василевс оставил в беде, не захотев выкупить из плена. Что же касается городов Пелагонии, Прилепа и прилегающих к ним земель, то я их не захватывал, а получил от своего тестя Мануила Камицы как приданое его дочери, ставшей по воле божественного василевса моей женой.

Такой ответ не смутил первого советника и виночерпия василевса, а лишь вызвал улыбку на его безбородом лице. Погладив щеку, он произнес:

— Владелец Просека, должно быть, не знает, что настоящий зять бывшего протостратора и родственника солнценосного василевса — Феодосий перешел на сторону Мануила Камицы. И тот доверил ему всю свою конницу…

Эта новость смутила Хриза. Настоящий зять протостратора… Ну да, верно — какая она ему жена, дочь Камицы?! Скорее временная наложница. И его опасения о двуличии Камицы и вправду не напрасны. Если так, то он, Добромир…

Первый советник Алексея Ангела, уловив замешательство Хриза, четко проговорил, продолжая свою мысль:

— Поэтому василевс предлагает расторгнуть твой брак с дочерью Камицы. Когда это случится, император отдаст тебе в жены свою достопочтенную внучку Феодору…

Хотя в лагере Алексея Ангела не горели костры, хотя дозорные сообщили, что император отступил в горы, воины Камицы всю ночь были готовы к обороне, ибо опасались со стороны василевса какой-нибудь коварной хитрости. Ночь была звездной, люди протостратора устали всматриваться в обманчивый мрак. Когда наступило утро, нервное напряжение спало. Камица распорядился заменить дозорных, всем остальным разрешил поспать.

Солнце поднялось на целое копье, потом еще на два, и вот оно уже висит над головами. Камица встал, поднялся на стену, долго и пристально смотрел на вьющуюся внизу дорогу. Она была пуста, войск императора нигде не было и в помине.

Камица созвал приближенных и долго держал совет. Куда ушел враг? Бегство или ловко подстроенная западня? Никто на это не мог дать ответа…

Камица решил оставить долину, где принял бой с василевсом, лишь на следующий день.

На вершине неприступного каменного хребта стояла небольшая крепость Стан, удобная для долгой «отсидки». Мануил Камица к тому же хорошо укрепил две внешние стены и входы, подремонтировал хранилища для воды. Охранять крепость он оставил верных людей.

Протостратор решил идти к этой крепости, хотя его пугала дорога через теснины. Он был почти уверен: василевс притаился где-то в ущельях, и, как только Камица выведет свои войска из долины, Алексей Ангел нападет на него. В этом случае положение Камицы будет тяжким.

Утром лазутчики донесли, что войска императора походным порядком идут куда-то на восток.

Путь к Стану был свободен.

Но все же тревога Камицы не ослабевала. Почему отступил император? Может быть, он получил плохую весть из столицы и поспешил в Царьград? Или Добромир Хриз угрожает его тылу?

Мануил Камица был далек от истины. В Константинополе было все спокойно. И Добромир Хриз, засевший в Просеке, не угрожал войску василевса. Но послы императора привезли весть о согласии Хриза на примирение, и Алексей Ангел решил не упускать такого случая. Если рухнет союз Хриза с Камицей, тогда ему легче будет справиться с протостратором…

Шел уже третий день, как Алексей Ангел разбил шатры у подножия Просека, и третий день его послы, ведя переговоры с Хризом, беспрестанно сновали между шатром и крепостью. Добромир согласился уступить василевсу Пелагонию и Прилеп, отстранить от себя дочь Камицы. За это василевс давал ему титул севаста, объявил мужем маленькой Феодоры, определил в число своих мудрых и храбрых друзей, придающих блеск его трону. Такая милость льстила честолюбию владетеля Просека, но с одним он не соглашался — с требованием василевса передать свою бывшую жену или наложницу в ромейский лагерь. Дочь Камицы со слезами на глазах умоляла Хриза отправить ее к отцу. Подобным капризам Хриз обычно значения не придавал, но тут смягчился и дал слово выполнить ее просьбу. На третий день василевс отступился от своего требования. Переговоры на этом закончились. Алексей Ангел и его новый зять поприветствовали друг друга поднятием руки. Один — сверху, с крепостной стены, другой — стоя далеко внизу перед своим красным шатром…