Истории Эписа. Некромант - Софья Эл

его в комнате Лилиан Прик. А чуть позднее Вел нашла на нем следы. Среди всех были твои и Бена. Ваше алиби не вызывает никаких сомнений, но это все равно ниточка. Так что сейчас просто попробуй вспомнить, где и при каких обстоятельствах ты видела эту цепочку последний раз.

Подруга задумалась. На прекрасном круглом личике сквозило напряжение. На лбу проступила вена. Эли перебирала пальцами по столу, пытаясь вспомнить хронологию событий всех прошедших дней. Наконец ее лицо просветлело.

— Подожди! Вчера и видела. Макс крутил его в руках, и я забрала цепочку, чтобы, играя с собакой, он ее не порвал. Как раз отдала в руки Бена, а тот передал Анне. Он был весь в шоколаде, липкий, я еще руки ходила мыть. Поэтому и запомнила, — Эли пожала плечами, а Крейн напрягся.

— Ты видела, как Бен передал браслет Анне? — что-то в голосе Эрика мне совершенно не нравилось.

— Конечно. Она мыла руки и сам браслет вместе со мной, — проговорила Эли, с тревогой переводя взгляд с меня на Эрика — Ребят?

Крейн не отрываясь смотрел мне в глаза. Его пальцы, лежа на столе, подрагивали. В грудь будто воткнули кол и прокрутили несколько раз. Противный липкий ужас снова вернулся. Я хватала ртом воздух, пытаясь сохранить ясность сознания. Крейн понял сразу, а я лишь сейчас. Оно не просто приходило ко мне. Чудовище было вхоже в любой дом благородных, но и это не самое страшное. Убийца был на дне рождения Макса, раз видел и знал, где забрать цепочку. Он существовал совсем рядом с нами, знал каждый наш шаг. Призванный среди своих. И что-то еще в словах Эли снова зацепило какую-то мысль. Деталь, показавшуюся странной. Но, прокручивая слова подруги снова и снова, я не могла уже за нее ухватиться.

Пять лет назад, дом Крейнов

Валери

Шелковая простынь, постеленная на диване, приятно холодила кожу. Весна подходила к своему завершению, поэтому окно в детской я оставила приоткрытым. Свежий аромат уже давно распустившейся зелени наполнял комнату. Я с удовольствием вдохнула поглубже. Приятный запах нарциссов, которыми была усеяна аллея под окном. Если что-то здесь и могло успокаивать, так это они да уютная мягкая пижама. Поправив плед, укрывающий сына, я подвинула ребенка ближе к себе.

Масик спал, улыбаясь во весь рот. Пухлые розовые щеки смешно шевелись, а белые длинные ресницы подрагивали от приятных сновидений. Маленький кулачок неизменно лежал около лица, готовый тут же вцепиться в мой палец. Он всегда так делал, чувствуя, когда я собираюсь уйти. Но практически никогда я не оставляла его ночью спать одного. Погладив сына по животику, я уткнулась носом в его волосы.

Самое настоящее чудо. Уже такой большой, а ведь будто еще вчера тебя и не было в моей жизни. Моя награда от Всевышнего, не иначе. Насколько сильно можно любить человека? Я сошла с ума от этого чувства. Потеряла разум, свободу, всех близких людей. Но именно ты вернул меня к жизни. Мой сын, твой первый крик. Когда маленькое тельце впервые принесли ко мне. Твои огромные серые глаза. Сначала я чуть не сошла с ума снова, думая, что это плохой сон. Слишком сложно оказалось смириться с тем, что не помнишь больше полугода своей жизни. Ну а после я уже не могла оторваться от тебя. Казалось, что ты одновременно сделан и из фарфора, хрупкий и беззащитный, и из мягкого теплого теста. Если бы не ты, я бы навсегда потеряла себя.

Накинув халат на ноги, поерзала, принимая более удобное положение. За окном уже давно было темно, а глаза слипались. Надо бы переложить ребенка в кроватку, но в очередной раз очень не хотелось. Быть с ним так правильно и естественно, почему я должна себе в этом отказывать. Ну и пусть спина утром будет деревянной, а рука снова онемеет от лежания в неудобной позе. Это было единственное место здесь, где я могла чувствовать себя абсолютно счастливой.

Нерешительные шаги по коридору и скрип половиц заставили меня уткнуться лицом в диван. Внутри все собралось, а сон, как назло, как рукой сняло. Лицо одеревенело, стирая и малейший след недавней улыбки. Стараясь успокоить дыхание, я расслабила руку, обнимающую сына. Закрыв глаза, прислушалась. Дверь тихо отворилась, разрывая повисшее в воздухе волшебство. Мы больше не вдвоем. Вошедший приблизился и присел на корточки возле дивана. Дорогой парфюм смешался с запахом табака и алкоголя. Невольно поморщилась, зарываясь лицом в простынь еще глубже.

Сквозь опущенные ресницы я видела, как Эрик протянул руку и погладил сына. Внутри все сжалось, а к горлу подкатила тошнота, когда его пальцы зацепили мою ладонь. Я хотела одернуть руку, но уже не успела. Крейн крепко сжал мою ладонь.

— Хватит, Вел, я вижу, что ты не спишь, — тихий голос Крейна окончательно разрушил и без того хрупкий момент моего тихого счастья.

Открыв глаза, я поближе придвинулась к сыну. Если, конечно, между нами оставалось хоть какое-то расстояние. Моя территория, мой маленький мир. В который в очередной раз вторгся Крейн. Свободной рукой я поправила волосы, налипшие на лоб. Родовое кольцо неприятно царапнуло кожу.

— Я был у Бака. На следующей неделе он приглашает нас на ужин, — Эрик вздохнул.

Его пальцы погладили мою ладонь, отчего захотелось резко выдернуть руку. Я сдержалась, в очередной раз напоминая себе, что дал мне Крейн. Несмотря ни на что, я действительно в долгу перед ним.

— Обоих, Вел, — серые глаза Эрика смотрели в самую душу, не давая и шанса промолчать.

— Осмотр? — слово далось мне тяжело, больно царапая горло.

Эрик отрицательно мотнул головой. Невольно посмотрела на него внимательнее. Черная рубашка небрежно расстегнута, длинные рукава ее закатаны, идеально выбритые щеки запали, а волосы небрежно взлохмачены. Кажется теперь осмотр у Бака не помешал бы ему самому. Со мной все было нормально уже много месяцев, но Крейн боялся рецидивов. Возможно, будь я на его месте, тоже вела себя так.

Кивнула, давая свое согласие на посещение Бака. Будто оно от меня требовалось. Но он же зачем-то сказал это? Значит, нормальный человек должен отреагировать. Ну как могла, так и ответила.

— Ты не можешь всегда спать тут, Вел. Твоей спине нужна нормальная кровать, — желваки заходили по щекам Крейна, — тем более, что у тебя есть своя комната, — Эрик усмехнулся, наконец отпуская мои пальцы.

Будто моя спина всю жизнь была на нормальных кроватях. Гнилые доски да железные солдатские пружины, если повезет. Но говорить что-либо смысла не было. Не упуская момент, прижала руку к себе,