Мата Хари. Подлинная история легендарной шпионки XX века - Ваагенаар Сэм

Письмо, которое Мата Хари писала, разумеется, не для того, чтобы его перехватили, вполне ясно позволило Бушардону представить перед своими глазами все юношеские фантазии военного атташе в Мадриде. Но встреча Мата Хари и французского офицера представлялась ему все-таки совсем другой. Она стала полной противоположностью той, что была на самом деле, – просто потому, что так она лучше вписывалась в окончательный образ шпионки, складывавшийся в голове у Бушардона.

В 1953 году Бушардон писал: «Мата Хари, дерзкая во всем, что она делала, успешно сблизилась с нашим военным атташе генералом Данвинем. Она заставила его поверить, что сама служит Франции, и предоставила ему некие сведения, которые – как она утверждала – хитростью выманила у фон Калле в ходе нескольких визитов к нему. Не стоит и упоминать, что эти сведения были устаревшими и не имели никакой ценности. Но полковник, поддавшись на кокетство этой красивой дамы, не разгадал, кем она была. Он влюбился, как молодой лейтенант. Он не мог нахвалиться этой новой сотрудницей».

Дело Бушардона медленно начало принимать отчетливые формы.

«На следующий день после отъезда генерала Лиоте и полковника Данвиня, – продолжала Мата Хари, – фон Калле прислал мне в отель письмо. Он спрашивал, смогу ли я прийти к нему попить чаю в этот день в три часа пополудни. Я нашла его более холодным, чем обычно, – как будто бы ему сообщили о нескольких моих встречах с полковником».

Вскоре она узнала, почему его поведение изменилось. Фон Калле рассказал ей, что французы посылают радиограммы, сообщающие о немецких десантах в Марокко.

– Эта информация могла поступить к ним от кого угодно, – сказала Мата Хари. – И, кроме того, откуда вы знаете?

– Мы знаем их код.

Мата Хари почувствовала, что проигрывает эту игру. Она удвоила свои кокетливые соблазны. Но она уже хорошо поняла, что фон Калле разгадал ее, как только тот сказал:

– Красивым женщинам вроде вас нужно многое прощать… Но если в Берлине узнают, что эта информация просочилась через меня, то наступит настоящее светопреставление.

«Как только я заметила, что он снова стал ко мне более благосклонным, – сообщала дальше Мата Хари, – я решила несколько ускорить ход событий. Я хочу, чтобы это скорее закончилось, решила я про себя, – и дала ему то, чего он так сильно хотел. Когда он удовлетворился, то начал говорить о других вещах».

Мата Хари рассказала капитану, что фон Калле с ней много говорил о поведении некоторых людей в немецкой армии, которое он назвал жестоким. Мата Хари с успехом выдержала эту его проверку. Она нашла хорошие слова, похвалив мужество немцев. Французы, сказал фон Калле, тоже мужественны, особенно их летчики. Один из них высаживал шпионов в немецком тылу за линией фронта, а потом забирал их. Но вскоре, намекнул фон Калле, они будут знать все подробности, потому что у немцев во Франции есть самые информированные шпионы.

Мата Хари спросила его, как удается немецким шпионам пересылать в Германию информацию. Когда фон Калле ответил, что для этого есть много путей, она выразила сомнение. Она уже неоднократно сама переезжала границы. Обыски, контроль багажа и допросы таковы, что трудно припрятать даже булавку.

– В Англии, – сказала она, – они проверяли даже тесемки моего нижнего белья.

Фон Калле поправил ее. Немцы не используют женщин вроде нее, а только грязных мужчин, прячущих чернила для тайнописи под ногтями или в ушах.

В этот вечер Мата Хари написала полковнику Данвиню письмо на двенадцати листах. Она рассказала ему все о французском летчике, невидимых чернилах и том факте, что немцы взломали шифр французских радиограмм. А так как больше в Мадриде ей нечего было делать, она решила готовиться к путешествию в Париж.

Через два дня, 1 марта, Мата Хари и капитан Бушардон снова сидели напротив друг друга. В последующих описаниях ее странствий она добралась до эпизода, в котором речь шла о письме испанского сенатора Хуноя, которое ее так разозлило. Кто-то не только попытался разрушить их дружеские отношения, но и клеветал за ее спиной. Реакция сенатора, сказала Мата Хари, была типичной реакцией испанского дворянина – Хуной сам писал в своем письме: «И потому мы хотели бы тебя предупредить».

После решения выехать в Париж, которое было еще ускорено этим неожиданным поступком, вероятнее всего, одного из французских агентов, Мата Хари 2 января покинула Мадрид и 4 января прибыла в Париж. Как рассказывала она Бушардону, она была очень удивлена молчанием капитана Ладу, но так как полковник Данвинь был старше того по званию, она была уверена, что он сам урегулирует эту ее проблему.

Из своего номера в отеле «Плаза» на Авеню Монтень она позвонила полковнику Данвиню в «Отель д'Орсэ». Но там о нем никто не слышал. В военном министерстве, куда она тоже позвонила, он также был неизвестен.

«Устав от поисков, я оделась и направилась на бульвар Сен-Жермен, 282. Офицер, ростом даже выше меня, сказал, что полковник в этот же вечер уезжает в Мадрид».

Но так как Мата Хари обязательно хотела поговорить с ним, она в девять часов поехала на вокзал Орсэ. Но там ей пришлось узнать, что никто не может заходить на перрон. Она написала короткую записку полковнику и попросила служащего в бюро по обслуживанию спальных вагонов передать эту записку Данвиню. В записке была просьба, что она обязательно должна его увидеть. На Аустерлицком вокзале, где стоял поезд до отправления из Парижа, он должен был бы хотя бы выглянуть из окна. Потом она купила билет, разрешающий пройти на перрон. Но полковника она нашла, лишь попросив проводника спального вагона позвать его. Он показался ей совсем другим человеком, не тем, кого она знала в Мадриде.

– Очень прелестно с вашей стороны, полковник, уехать, не сказав ни слова, – сказала Мата Хари. – А наше дело? Вы говорили с капитаном Ладу?

«Полковник отвечал очень тихим голосом, рассказывала Мата Хари Бушардону.

– Я говорил с ним, – ответил он. – Но больше с его начальником, полковником Антуаном Губе. Он сказал мне, что ваша информация очень интересная и что вы умная женщина.

– Это все?

– Он еще спросил, знаю ли я что-то о ваших связях, а я ответил ему, что нет.

– Почему вы солгали?

Все, что смог ответить на это жалостливым голосом полковник, было:

– Моя маленькая, моя маленькая…

Это было все, потому что поезд отъехал с вокзала. Я, слегка опечаленная, стояла на перроне.

На следующий день я пошла к капитану Ладу. Но листок с графиком посещений, куда я вписала свое имя, оказался с отметкой „отсутствует“. После того, как на следующий день я прождала его около часа, я получила разрешение на посещение его следующим вечером.

В назначенное время я пришла. Было около шести часов. Я нашла капитана очень странным. Он не улыбался, как обычно. Казалось, что ему предстоит сделать что-то неприятное. Я спросила его, видел ли он Данвиня и рассказал ли ему полковник все, что пообещал мне рассказать. Он ответил, что говорил с полковником очень недолго и тот ему ничего не рассказывал. Но мне показалось, что он удивлен тем, что я пошла во французское посольство».

«Я получила письмо, полное клеветы, – ответила ему Мата Хари. – И если что-то происходит, чего я не понимаю, то я колочу во все двери».

Потом она рассказала капитану Бушардону, как рассказала Ладу о содержании письма испанца, а он посоветовал ей не забывать, что она не знает его, и он ее тоже.

– И еще Ладу сказал, что это точно не его бюро послало сенатору это компрометирующее письмо. Если какой-то подчиненный агент сделал бы это по собственной инициативе, то его послали бы за это на фронт.

– Это меня интересует в очень малой степени. Но я все-таки предполагаю, что у вас не было причин мешать моей работе путем вмешательства какого-то агента. Если французский агент действительно видит что-то, что ему не нравится, то он должен идти со своей жалобой во французское посольство, а не к испанскому сенатору.

Мата Хари была в ярости.