Пустынное пламя - Астрид Бьонрон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Один плюс — если однажды обзаведусь детьми, то уже буду иметь опыт а воспитании."
Парень усмехнулся своим же мыслям. Да кто захочет жить под одной крышей с извергнутым пастью Льва и сумасшедшим стариком? Амато нашел последнюю деревянную тарелку и нарезал в нее несколько овощей. Сделав салат, добавил один вымытый фрукт и протянул кушанье дяде.
— Ох, Амато, Великие, не стоило оно того! Этим должна заниматься старуха Прейри, но никак не ты, мой мальчик. Если мы будем позволять прислуге отдыхать, то что же с нами будет?
Аматино в ответ лишь пожал плечами. Протянул старику деревянную вилку, а сам устроился рядом, на лавку. За дядюшкой следовало приглядывать и, пока тот поглощен едой, заняться изучением древнего фолианта.
Тяжёлая массивная обложка с треском старой бумаги раскрылась, шумно ударившись о лавку. Она подняла пыль и Аматино закашлялся. Эльф взглянул на фолиант. Древние писания, которые были начерчены старинной краской, уже почти исчезли в путах времени. Местами текст совсем потерся и невозможно было разобрать ни слова. Где-то неаккуратный мастер пролил баночку с краской и теперь на странице красовалось чёрное, как ночь, пятно. Под ним можно было рассмотреть очертания символов, но просидеть за этим делом пришлось бы долго. Амато принялся изучать фолиант. По отдельности слова были понятны, но смысл цельных предложений иногда был непонятен ученику. Древний язык был мрачен, как и само то время, когда был создан. Почему только мастера, когда переписывали вручную фолиант, сохранили древний слог, а не перенесли на всеобщий — одним Великим известно. Аматино знал древний язык плохо. Из баек дядюшки он узнал, что некогда эта речь существовала лишь на одном общем материке. До падения Империи это был родной язык рода Амато и дядюшка научил читать лишь некоторые слоги. Ох, если бы он знал больше!.. Омбретр нахмурился и отодвинул фолиант от себя. Его немного злило, что какая-то древняя книжонка сейчас победила любопытного эльфа. Ученик зачаровника облокотился подбородком о кулак, смотря в одну точку. В груди нарастало беспокойство.
— Используй нити, сынок, используй нити, — пробубнил с набитым ртом дядюшка.
Аматино встрепенулся от неожиданности и взглянул на родственника. Тот, как не в чем не бывало, был занят едой. Эльф попробовал переспросить старика, но тот внезапно начал петь:
— Огонь бушует, огонь ревёт — то в сердце звон души ликует.
А после затих и продолжил натыкивать на вилку овощи, хихикая от "забавного вида" помидора.
"И что это сейчас было?" — промелькнуло в голове Амато
Он вновь нахмурился, но было в словах дядюшки нечто логичное. Очень давно старик рассказывал племяннику, что заклинания можно прочесть из книги, если представить их в виде нитей магии. Если. Пока что Аматино таким не занимался вовсе. Он не раз в своей жизни слышал про нити магии, а ещё совсем недавно наставник Вин утверждал, что магия Амато состоит из хаотичных клубков. Парень нахмурился сильнее. Он впился взглядом в книгу, будто от одного взора текст испугается и выдаст все свои накопленные столетиями знания. Возможно, если эльф превратит древние письмена в нити, то сможет не только понять сущность целительской магии, но и изучить какие-либо заклинания. Амато стал всматриваться в фолиант. Пытался представить силой мысли, как древние рунические писания становятся тоньше, превращаются в нити и открывают саму сущность магии. Любопытство разъедало нутро эльфа. Какие же тогда заклинания он сможет изучить? Что скрывает за собой данная книга? Только сколько бы ученик не всматривался, но ничего не получалось. Дядюшка поднялся, медленно прошоркал поближе и тяжело приземлился на лавку так, что древесина болезненно скрипнула под ним.
— Не получается, племянничек? — поинтересовался он.
Аматино покачал головой.
— Ты плохо, видимо, меня слушал, — вздохнул старик. — Я много раз тебе рассказывал, что силой и упорством мало, что можно достичь. Эти качества, несомненно, тоже полезны, но не всегда.
Амато с любопытством посмотрел на родственника. Неужели память перестала просачиваться, как решето, и теперь перед ним сидел тот самый дядюшка, которого он знал столетие назад? Умные старческие глаза, которые многое повидали за тысячу с лишним лет, устало взглянули на фолиант. Мужчина взял книгу в руки, немного попереворачивал листы. Все время Аматино молча наблюдал за дядей, не желая беспокоить его. Наконец старик произнес:
— Это слишком древние письмена. Еще в наши лучшие годы этот язык уже был древним и на нем мало, кто умел читать и уж тем более разговаривать. Такую редкость только с помощью нитей и изучать, если ты хочешь добиться успеха, — он продолжал переворачивать листы, что с хрустом отзывались на его движения. — Неужто ты позабыл все то, чему я тебя учил?
Амато молчал. Даже речь старика стала плавной, логичной. Он не спотыкался, не бубнил себе под нос, а вполне серьезно вел беседу. Ох, и как же давно это было, когда они могли вот так просто разговаривать.
— Попробуй почувствовать магию, племянничек. Ты из рода Редригов, тебе такая ерунда должна даваться проще простого, — старик с любовью вложил фолиант в руки Аматино. — Ты наша последняя надежда, сынок.
"Последняя надежда? На что?.."
Эльф удивленно посмотрел на старика, но тот, словно ничего и не было, вновь стал вести себя, как обычно:
— Хо-хо! Племянничек! А что это за фолиант такой у тебя? Ну-ка, расскажи старику! А? Что? Не слышу! — он вновь стал срываться на крик. — Ну и не говори! Тьфу на тебя.
Старик слез с лавки, с хрустом в костях потянулся и направился в свою комнату, что-то бормоча себе под нос. Аматино удивлённо заморгал. Иногда ему казалось, что старик специально ведёт себя странно, будто за ним кто-то следит и быть сумасшедшим полезно и безопасно. Никто не сможет обвинить тебя в чем-то, если ты болен. Амато посмотрел на книгу заклинаний. Он вновь отложил ее подальше от себя, поудобнее устроившись на лавке и та потяжно скрипнула. Эльф осторожно дотронулся до обложки и медленно закрыл фолиант. Положил руку поверх него и закрыл глаза. Следовало сначала успокоить себя, обратившись к своим нитям магии. Те в хаосе пронизывали руку парня, метаясь во все стороны, не желая его слушать. Они то обрывались, то вновь собирались, создавали то маленькие клубки, то огромные. Шумно выдохнув, Амато сконцентрировался на одной руке. Ему предстоит долгая и тяжёлая работа —
