Гибель старых богов - Дмитрий Чайка

Великий царь сжимал поручень побелевшими пальцами, и с болью смотрел на то, как карают его великие боги.

— Как я мог? — вопрошал царь, — Я вышел в поход, не умилостивив богов, а теперь они наказали меня. Я забылся, возомнив себя великим, а боги показали мне, где мое место. Проклятый Мардук-аппла-иддин, сколько же бед ты принес мне и моей стране. Сотни тысяч подданных были убиты или умерли от голода. Ну погоди, я принесу все положенные жертвы богам и верну их благоволение. А для тебя простое сдирание кожи — слишком малое наказание. Я придумаю небывалые пытки перед тем, как казнить тебя. Ты будешь умирать месяц, и каждый день я буду наслаждаться твоими мучениями. Лучшие лекари будут возвращать твои силы, чтобы ты мог чувствовать мою ненависть. Я осыплю золотом палача, если он продлит твои муки.

Пять дней носило корабли по морю, пришедшему на несчастную землю. Многие фарсанги плодородных земель были залиты могучей приливной волной. Воины, угрюмо сидевшие на кораблях, молили богов о милости. И вот вода стала отступать, как побежденная армия, неохотно освобождая захваченные позиции. И, как армия, море оставляло после себя убитых. Сотни раздувшихся на жарком солнце трупов усеивало землю на многие тысячи шагов. Обрывки шатров и палаток, обломки телег и колесниц усеивали все вокруг. Вязкая липкая грязь не давала армии высадиться на надежном некогда берегу. Финикийцы и греки, которым пришлось приспособиться к непривычному морю, повернули корабли назад и высадились выше по течению, обозначив новую точку сбора. По городам помчались гонцы с приказами собирать припасы и прислать пополнение взамен погибших. Две тысячи солдат утонуло в бурных водах. Не в каждой битве Ассирия несла такие потери. Но там воины бились с воинами, а тут им пришлось поспорить с самим морем, что прислали в наказание великие боги.

Две долгих недели пополняли запасы, ждали новых воинов, и по заказу царя готовили искупительные жертвы. Корабли вышли в поход, дойдя за два часа до места, где великий Евфрат впадает в нижнее море. Сам Великий Царь, стоящий на носу передовой биремы, совершил возлияние в честь верховного бога Эа, и бросил в море золотой кубок. Туда же были брошены сделанные из золота изображения корабля и рыбы. Море было спокойным, а это означало, что жертва принята благосклонно, и под радостные крики воинов, финикийцы и кипрские греки подняли небольшие косые паруса. До Нагиты был день пути. Корабли шли вдоль берега и должны были повернуть к цели только тогда, когда увидели бы ее на горизонте. С навигацией в то время было плоховато. Все мореплавание осуществлялось посредством каботажного плавания, капитан не выпускал берег из вида.

В полдень следующего дня на горизонте показался остров. Корабли с разгона врезались в берег, а воины начали прыгать в теплую прибрежную воду. Солдаты, охраняющие порт, попытались дать отпор, но были перебиты моментально, как досадная помеха. Попытавшись выставить подобие строя на морском берегу, городская стража столкнулась с ветеранами, прошедшими десятки боев. Собственно, их героизма даже никто не заметил, их просто смели, как крошки со стола. Отряды со штурмовыми лестницами побежали в сторону города, который успел закрыть ворота. Перепуганные жители бегали по городу, спрашивая друг у друга, что же случилось. Ответ пришел быстро. По приставным лестницам на стены взобрались озверевшие ассирийцы, которые пробились к воротам, усеивая трупами свой путь. Перепуганные жители, в дома которых вламывались воины, падали на колени и молили о пощаде. Грабеж и насилие поселились в мирном городе, который, будучи на острове, никогда не знал осады и штурма. Закричали женщины, которых насиловали на глазах мужей. А мужей, которые вступались за жен, на глазах жен и убивали самым жестоким образом. Сонное захолустье, слышавшее краем уха, что где то там есть какая-то Ассирия, узнало о ней все и сразу. Из домов выносили все ценное, скот гнали к гавани, а зерно сами же бывшие владельцы на своих плечах несли на вражеские корабли. Армия должна есть, а что будут есть мирные жители разоренного города, никого не интересовало.

Великий царь вошел в город и проследовал на носилках к дому наместника. Дворцом это нельзя было назвать, уж больно неказистым было самое большое строение нищего городка. Воины вытолкали на улицу всех обитателей, но ненавистного вавилонского царя там не оказалось. Синаххериб осмотрел стоящих на коленях детей и жен Мардук-аппла-иддина и ничего не сказал. Только складка между бровей стала чуть глубже, чем обычно.

Царь, не меняясь в лице, покинул город и расположился в разбитом для него шатре, а абаракку, понимая, на кого падет гнев государя в случае неудачи, позвал палача и начал поиск истины.

Тем же вечером в шатре государя он докладывал.

— Повелитель, Мардук-аппла-иддин утонул. Это говорят все в один голос. Его оплакали и принесли жертвы богам за его темную душу.

— Я не верю, что он утонул. Я не верю ни одному слову этих людей. Ищите его, переверните весь остров, пытайте каждого жителя, но найдите его. Иначе мой гнев падет на вас, — заявил взбешенный царь.

Абаракку воспринял приказание буквально. Небольшой остров был обыскан сверху донизу. Подняли каждый камень, зашли в каждую лачугу, обыскали каждую щель в местной горе. Все жители небольшого города были допрошены, а все, кто был рядом с бывшим вавилонским царем, познакомились с искусством палача. Пытали жен, детей и слуг Мардук-аппла-иддина. Потом пытали тех, кто что-то знал, а потом принялись за тех, кто мог что-то знать. Как только выяснилось, что в день, когда утонул бывший вавилонский правитель, пропал его доверенный слуга, страдания несчастных возобновились. Они в страшных муках вспомнили те проклятые дни по минутам. И вот уже абаракку докладывает Великому Царю результаты своей работы.

— Великий государь! Ваша несравненная мудрость и проницательность ведут нас, как путеводная звезда. Мы выяснили всю картину. Примерно через две недели после того, как был убит эламский царек Халлутуш-Иншушинак, сюда прискакал гонец. Мардук-аппла-иддин принял его и на следующее утро на рассвете вышел искупаться в море и утонул. На берегу нашли только его одежду. Тогда же исчез и его любимый слуга, у которого в свое время был отрезан язык. Поскольку это остров, мы стали пытать всех рыбаков и выяснили, что в тот же день вышла на промысел одна лодка, и тоже не вернулась.