Праздники - Роман Михайлов

сверху вниз, неуверенно, осторожно, будто гладя по волосам. Вне памяти он обнял ее.

* * *

Валентин Васильевич переложил магнитофон на другое плечо. Воздух наполнился новой душевностью и тоской. Пелось все о том же.

Жора и милиционер посмотрели на небо, пытаясь разглядеть изменения и преобразованную красоту. Они подходили к своей привычной жизни с легкостью и надеждой.

– Метафизика – вещь неясная, спрятанная, – добавил к сладости являемой песни Валентин Васильевич. – Все, что говорят о ней, скорее всего, неправда. Говорят от незнания. А если бы знали, то молчали бы. Я вот знаю и молчу. Где Гриша? Гриша там…

Новое море

Дима работал на одной из строек города, а до дома добирался, как и все, на электричке. В вечерние часы народа набивалось столько, что не сесть, а иногда – что и не продохнуть. Что удивляло Диму и всех остальных, так это воля и принципиальность контролеров. Они всегда могли просочиться, наскандалить, высадить, испортить настроение на весь вечер. Порой по электричке пускался слушок, что контролеры зашли в первый вагон, и вся толпа резво перетекала через тамбуры ближе к концу поезда. Когда контролеры подходили к середине электрички, многие перебегали в первые вагоны. Иногда не успевали, двери закрывались, а они оставались стоять на маленьких станциях и ждать следующего поезда.

Билеты Дима не брал никогда. Рассуждал он очень просто и разумно. Если брать билеты, то от зарплаты вообще ничего не останется и смысла ездить на работу не будет.

Когда работа заканчивалась пораньше, можно было походить по вагонам в поисках знакомых, которые помогут скоротать полтора часа дороги от города до дома. Дима, как правило, кого-нибудь да находил.

В этот раз он увидел грустного бывшего одноклассника, работавшего в местном депо.

– Контролеров не было? – спросил Дима.

– Нет еще, – ответил Евгений.

– Как живешь-то? – Дима сел рядом.

– Работаю. Нормально. Как сам? Что не переодеваешься?

– Мне нравится эта курточка. В ней какая-то сила. Я часть стройки, стройка часть меня.

Евгений был не против пообщаться, но не находил подходящей темы для разговора. Он ждал, что Дима, как обычно, начнет рассказывать свои истории. Дима уловил настроение.

– Знаешь, сейчас все по-иному. В этой же электричке мы с дедом ездили лет двадцать назад. Дед пьяный был, я его усадил, хоть ростом был по его ремень на штанах. С огорода возвращались. Он говорит: если завтра Горбачева генсеком назначат, я поеду и убью его. Пьяный был. Так-то он политикой не интересовался, не знал об этом ничего. Я испугался тогда, просил его: дедушка, не убивай, тебя в тюрьму посадят. А на следующий день он пришел на кухню и сказал: хорошо, что Горбачева поставили, человек он молодой, все к лучшему изменится. А видишь, как все изменилось?

Дима общался не по-молодежному, иногда странно, подробно описывая свое детство. Уже, казалось, вся электричка знала его жизнь с ранних лет. Но каждый раз он вспоминал что-то новое, говорил, что и сейчас живет этим, что видит это в своих снах, забывать не хочет. Бывало, он смотрел в окно электрички на бесконечно знакомые домики, проносящиеся мимо деревья и говорил что-то вроде: «В тот год черники не было, ходили по лесу днями, найти ничего не могли». Эти истории, как правило, нравились собеседникам.

В вагон вошел помощник машиниста.

– Женька, привет. Там контролеры в первый вошли.

На соседних местах услышали оповещение, нехотя встали и поплелись в направлении последнего вагона. Встали и Евгений с Димой.

– Не парьтесь, пойдем в кабину, я вас закрою, там отсидитесь, пока они не выйдут.

– Нормально, – заулыбался Дима. – Всегда хотел посидеть в кабине машиниста.

Они зашли внутрь.

– Я вас здесь оставлю, вы только не трогайте ничего. Я пойду на ту сторону, в первый. Смотрите не нажимайте кнопок всяких.

Помощник захлопнул дверь. За большим окном виднелись удаляющиеся трубы городских заводов. Мигали непонятные кнопки.

– Гляди, тут микрофон – можно на весь вагон что-нибудь вещать, – загорелся Дима.

– Не надо лучше, – засмеялся Евгений. – Хотя расскажи всем про то, как ты за черникой ходил. Этого перца уволят. Но вообще-то нехорошо. Он нас здесь усадил, а мы его подставим.

– Да, нехорошо. Давай тогда просто станцию объявим.

– Давай, – еще сильнее расхохотался Евгений.

Они дождались, когда электричка остановится.

– Ну, давай, – шепнул Евгений.

– Сейчас, – тихо ответил Дима.

Двери закрылись, электричка поехала дальше, а Дима так и не решился ничего сказать.

– Ну, что же ты?

– Страшновато, – усмехнулся Дима. – На следующей.

Они дождались следующей станции. Только электричка остановилась, как Дима выкрикнул в микрофон:

– Березовая Слобода!

Евгений рассмеялся.

– Давай еще что-нибудь… Я им сейчас расскажу.

Дима вдохновился, что смог объявить название станции.

– Граждане пассажиры, не забывайте приобретать билеты. В поезде работают контролеры, – бегло выдал Дима и захохотал. – Контролеры уже близко, – продолжил он. – Они подходят к вам. Контролеры в ваших сердцах.

Евгений согнулся пополам от смеха. Тут дверь открылась, в кабину зашел помощник машиниста.

– Контролеры ушли, можете выходить. Что смеетесь?

– Слушай, ты не в обиде на нас? – спросил Дима.

– На что?

– Мы тут немного в микрофон поговорили.

– Что? Я ничего не слышал. А, так микрофон выключен. Вот эту кнопку надо было нажать. Я вам поговорю в микрофон! Меня уволят за такое, – угрожающе сказал он.

Дима встал. Уже почти закрыв за собой дверь, он оглянулся, внимательно и несколько напряженно посмотрел на помощника машиниста.

– Послушай, друг, я даже не знаю, как тебя зовут. – Дима зашел обратно в кабину. Евгений последовал за ним. – Друг, у меня к тебе одна просьба.

– Что еще?

– Ты только правильно меня пойми. Я просто детство часто вспоминаю. Смотрю на свою жизнь и вижу, что все не так, как тогда хотелось. Тогда столько всего открывалось: казалось, что всю жизнь так будет. Я уже много лет живу теми воспоминаниями.

– А я тут при чем? – с удивлением спросил помощник.

Дима присел рядом.

– У нас огород был здесь неподалеку. Мы на этой же электричке туда с дедом ездили. Картошка, укроп – ну сам понимаешь. Летом как утром приедем, так до вечера и останемся. Дед рассказывал об озерах, я по кустам местным бегал. Подходил к железной дороге, смотрел на электрички. И тогда что-то странное происходило. На электричке машинист ездил смешной такой, с усами и носом длинным. У него усы весь рот закрывали, и смотрел он так странно. Летом я его каждый день там видел. Я прятался за деревьями: знал, что он мимо проедет и на меня