Индиго - Алекс Джиллиан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Поясни.
– В книге полно белых пятен, но увлеченный любовной историей Теи и Тима читатель этого не замечает. Кстати, она говорила тебе, почему выбрала именно эти имена для героев? – любопытствует Анна.
Я молча протягиваю руку за бокалом, делаю несколько небольших глотков. Пальцы обхватывают стекло чуть сильнее, чем мне бы этого хотелось, но некоторые реакции не поддаются моему контролю.
– Какое это имеет значение? – сухо спрашиваю я.
– Возможно, никакого. – Эни пожимает плечами и задает следующий вопрос: – Она не обсуждала с тобой сюжет своей книги?
– Нет.
– И не читала твои, – припоминает Анна.
– Не читала, – бесстрастно подтверждаю я.
Аннабель отводит взгляд, задумчиво покусывая губы, потом снова нерешительно смотрит на меня, словно сомневаясь, продолжать ли наш разговор или перейти к другой теме.
– Ты начала с того, что «Индиго» – роман не о любви, а о неправильном выборе и расплате. – Я возвращаюсь к истокам обсуждений. – Кто, по-твоему, сделал неправильный выбор?
– Разумеется, Тея, – категорично заявляет Аннабель, вызывая у меня непроизвольную улыбку. – Для меня в этой истории она не жертва, а такой же антагонист, как главное зло романа – Зверь Индиго. Нарушив договор с монстром, Тея ставит под удар свою семью и любимого человека. А Тим расплачивается душой за неправильный выбор героини.
– Подавляющее число фанатов «Индиго» не согласится с твоим видением. – Поставив локти на стол, я складываю пальцы в замок. – А как же сопротивление и борьба за свободу от гнета темных сил? В центре сюжета подобных книг читателю преподносится на суд противостояние добра и зла, по закону жанра обязанное завершиться победой любви.
– В этой книге законы жанра не работают, – невозмутимо парирует Анна. – Финал трагичен, но не лишен логики. Дом сгорел, Зверь никуда не исчез, а, досыта набив свое дьявольское нутро душами погибших жертв, приобрел нового пленника. Тея выжила, но потеряла всех, кого любила. Цена свободы оказалась неподъемной, уничтожив ее, о чем она сама говорит в последних строках: «Разве я могу насладиться свободой, зная, что тот, кто спас меня, тот, кому я отдала свое сердце, остался там, откуда еще никто не возвращался живым? Разве я могу свободно дышать и встречать рассветы?» – дословно цитирует Аннабель.
Она часто и взволновано дышит, глаза горят, выдавая внутреннее возбуждение и абсолютную уверенность в своих суждениях. Я почти готов с ней согласиться, как бы сильно мне ни хотелось возразить.
– Но даже в момент прозрения Тея умудряется переложить часть ответственности на Тима, обращаясь к нему в самом конце, – с энтузиазмом продолжает Анна. – «Почему ты просто не отпустил меня?» – очередная цитата слетает с ее губ и свинцовой тяжестью повисает в воздухе.
Возникшая молчаливая пауза мгновенно наполняется искрящимся напряжением, оставляющим на коже жалящие ожоги точечных разрядов. Смяв салфетку, я бросаю комок в тарелку с остатками остывшего ужина, потом наполняю опустевшие бокалы и только после этого смотрю в ожидающие моей реакции ярко-синие глаза Аннабель Одли.
– И в чем, на твой взгляд, мораль истории? – натянуто улыбнувшись, интересуюсь я.
– Если хочешь победить Зверя, не пытайся с ним договориться, – четко и лаконично отвечает раскрасневшаяся Анна.
Не сводя с девушки изучающего взгляда, я медленно откидываюсь на спинку стула. Ее позиция мне предельно ясна и понятна, но не вызывает доверия.
– По-твоему, именно это Мириам пыталась донести до читателя? – уточняю еще раз, перефразировав вопрос.
– Читатели сами решат, что для них является главной идеей романа. – Анна уклоняется от прямого ответа. – Они не знали автора, а я знала и говорю исключительно о своих личных впечатлениях и выводах. Мири не сражалась со своими страхами, она их прятала, скрывала даже от самой себя и в итоге позволила им взять верх. Мириам проиграла в этом противостоянии.
– А ты, Эни? Ты разве делаешь не то же самое? – спрашиваю в лоб. Аннабель вздрагивает и бледнеет под моим пристальным тяжелым взглядом. – Прячешься и скрываешь, вместо того чтобы открыто сказать, что на самом деле тебя пугает.
– Я уже сказала…
– Нет, – уверенно возражаю я.
– Алан, я понятия не имею, чем был вызван тот сон… – сбивчиво оправдывается Анна.
– Прекрати лгать, – резко подавшись вперед, требую я. Отпрянув, Анна испуганно вжимается спиной в спинку стула. – Не было никаких снов, Эни. Кошмары, демоны, духи – вы обе выдумали это, чтобы забыть о чем-то травмирующем.
– Если ты все знаешь, то скажи мне! – в сердцах восклицает Анна. – С самого начала ты дал понять, что тебе известно гораздо больше, но продолжаешь играть в какие-то дурацкие игры, вместо того чтобы…
– Игру начала ты, Эни, – жестко пресекаю поток обвинений. – Ты пришла ко мне, решив устроить частное расследование. Определись, чего ты хочешь. Узнать правду или забыть и жить дальше, не оглядываясь назад.
– Скажи мне то, чего я не знаю, Алан, – сморгнув выступившие слезы, дрогнувшим голосом просит Анна.
– Не пытайся договориться со мной, Эни, – отрезаю безжалостным тоном. – Ты сама должна принять решение, сделать выбор. Правильный или нет. Я не сделаю его за тебя.
Уронив ладони на колени, Анна безвольно опускает голову, глядя на свои дрожащие пальцы. Около минуты она сидит неподвижно, в отрешенном оцепенении, полностью погрузившись в себя. Ее дыхание медленно успокаивается, пока не становится ровным и сдержанным.
– А ты свой сделал? – Вскинув голову и расправив плечи, Аннабель смотрит на меня совсем другим взглядом. Она снова пошла по привычному пути, спрятавшись в свою безопасную скорлупу. Запив образовавшуюся во рту горечь, я коротко киваю. – И что ты выбрал?
– О чем конкретно ты спрашиваешь? – холодно уточняю я.
– Почему ты просто не отпустил ее, Алан?
Глава 13
Предпоследнее письмо Мириам Флеминг к Аннабель Одли:
«Здравствуй, Эни.
Сегодня я не буду писать тебе о том, как сильно счастлива, хотя ты, наверное, уже привыкла к моей регулярной лжи. Весь последний год я занималась именно этим. Каждый месяц я вкладывала в конверт страницы, содержащие фальшивые выдумки о несуществующем счастье, и отправляла тебе.
Ты спросишь зачем?
Если бы я знала…
Может быть, так мне было легче мириться с жалким существованием, в которое превратилась моя жизнь, и раз за разом убеждать себя, что все еще может измениться к лучшему. Я искренне верила, что придет день и мне удастся исправить свои ошибки, заслужить прощение, простить самой… Но какой бы сладкой и приторной ни была ложь, горькая правда всегда найдет лазейку, чтобы выйти наружу. Это было неизбежно.
Сосуд переполнился, Эни. Никогда не думала, что лгать тому,
