По лезвию катаны - Александр Логачев

Артем взял себя в руки, досчитал до десяти, успокоился, и его голос зазвучал не громче, чем прежде:

— Еще несколько дней назад я не знал ни вашего даймё, ни ваших яма-буси. Ничего не знал. Потом я никуда не выходил из леса. Из людей видел только горстку яма-буси. И сумел стать главным врагом могущественного даймё Нобунага. Как такое могло получиться? В чем я провинился перед даймё и всем народом Ямато?

Реплики были адресованы к самому себе или, в крайнем случае, к высшим силам… Однако вместо высших сил ответил Хидейоши:

— Некоторые обстоятельства убеждают меня, что ты действительно ничего не знаешь, Ямамото. Но что тогда тебя связывает с яма-буси?

— Да ничего, — Артем опять перевернулся на живот. — Случайно натолкнулся на них в лесу. На них напали какие-то люди, я помог им отбиться. Они дали мне одежду, накормили, дали поспать в их шалаше. Когда я проснулся утром, их уже не было. Они куда-то ушли, я остался один и направился куда глаза глядят. Шатался по лесам, пока не напоролся на этих…

Артем вяло махнул рукой в сторону двери.

— Тебе очень не повезло, Ямамото, что ты встретил яма-буси, — сказал чиновник. — Лучше бы тебе было сразу напороться на шайку ронинов…

— На кого? Ах, да…

Вовремя всплыла подсказка, что ронин это самурай, оставшийся без хозяина. Значит, Масано-бу и сотоварищи у нас ронины. Понятно…

— Так почему мне было бы лучше сразу напороться на шайку ронинов?

— От них можно просто убежать, Ямамото. Они не станут тебя преследовать по всей провинции и за ее пределами. Даймё Нобунага станет. А на твою беду, ты — очень приметный человек.

— Эт-то точно. Я приметный. Но разве я стою самой большой награды? Разве я стою того, чтобы за мной гонялись по всем провинциям? Еще ты говорил, что я чего-то не знаю. Чего я не знаю? Объясни мне, будды ради, хоть что-то!

— Т-с-с! — приложил ладонь к губам Хидейоши. — Говори тише. Иначе нашему разговору помешают. Скажи мне… только не повышая голоса… скажи мне, что яма-буси рассказывали тебе про самих себя?

— Отшельники, живут в горах, с незапамятных времен их преследуют самураи. Причина гонений — в их вере, которая многим не нравится. Собственно, и все. Самое главное.

— Самого главного они тебе не рассказали, Ямамото. Впрочем, они и не могли тебе этого рассказать… — Хидейоши опять прикрыл глаза. Он часто их прикрывал, каждый раз на разное время, словно он сперва, на несколько секунд, отрешившись от реальности, намечал путь своим мыслям или поступкам, а потом уже двигался по этому пути.

— Поверь мне, даймё Нобунага не отправил бы своих самураев, касайся дело только веры. Значит, ему каким-то образом стало известно, что следующей жертвой яма-буси должен стать он сам.

— Следующей жертвой яма-буси?

— Да. Послушай меня…

То, что рассказал чиновник Хидейоши Кумазава, стало для Артема в полном смысле слова откровением. Можно врать себе сколько угодно, дескать, «я что-то такое чувствовал, нечто в этом роде и подозревал», но, если быть перед собой предельно честным, то ничегошеньки он не подозревал.

Горные отшельники — по словам чиновника — до затяжной и кровопролитной войны между самурайскими родами Тайра и Минамото действительно вели ту жизнь, какую описывали Артему как жизнь сегодняшнюю. Да, до войны их преследовали, но без всякого рвения, уж по лесам за ними не гонялись. Их просто не допускали к людям. Дескать, нравится сидеть в своих любимых горах, ну и сидите там дальше, а появитесь в селениях — пеняйте на себя. Но война все изменила и для яма-буси тоже.

Самураи домов Тайра и Минамото истребляли друг друга беспощадно и далеко не всегда придерживались кодекса самурайской чести — что бы там ни утверждали легенды и еще живые участники той войны. Частенько члены обоих домов прибегали к методам, с точки зрения кодекса Бусидо, не просто сомнительным, а самым что ни на есть неблагородным и непозволительным. Желание истребить врага оказывалось сильнее всех прочих стремлений и убеждений. Здесь и оказались востребованными знания и умения горных отшельников, особенно по части всяческих трав и всевозможных ядов.

Яма-буси, которые исконно ненавидели всех самураев, вне зависимости от принадлежности последних к тому или иному роду, без колебаний и внутреннего сопротивления включились в ту войну, можно так сказать, на обеих сторонах. Они стали брать заказы на тайное устранение как от самураев Минамото, так и от самураев Тайра.

Правда, некоего кодекса чести яма-буси все же придерживались, иначе они бы не выжили между жерновами. Скажем, если какой-либо клан яма-буси брал заказ, то до тех пор, пока заказ не будет выполнен, члены клана считали себя как бы вассалами заказчика. Можно сказать, вассалами по найму. Но едва яма-буси управлялись с заказом и получали оговоренную плату, они считали себя свободными от прежних обязательств и могли — если кто обратится с таковым предложением — устранить своего бывшего заказчика.

Если же кто-либо из заказчиков не платил или платил меньше оговоренного, то такого человека яма-буси убивали, и не просто убивали, а с показной жестокостью.

Войдя, что называется, во вкус, яма-буси стали развивать в себе иные умения и навыки, которые могли пригодиться на этом новом для них поприще. Такие, например, как искусство незаметного проникновения в жилища, владение разными видами оружия, искусство маскировки и прочее.

Война двух домов закончилась полным истреблением рода Тайра, однако войны как таковые, конечно же, не прекратились, не говоря уж про мелкие стычки и столкновения. Тем более что и без войны, и без столкновений всегда находились желающие устранить соседа или недруга. А когда есть возможность устроить все так, что никто и не подумает на заказчика, то за это можно щедро заплатить. Короче говоря, яма-буси продолжали осваивать и совершенствовать ремесло наемных убийц…

— Ниндзя, тебе знакомо это слово? — перебил рассказ чиновника Артем.

— Нет, не знакомо. А кто это?

— Да так, никто… гайдзинское слово. Продолжай, Хидейоши.

Чиновник продолжил свой рассказ. Собственно, он уже почти подобрался к финалу.

Как раз со времен войны домов Минамото и Тайра яма-буси и стали подвергаться жестокому преследованию. Феодалы, даже не имевшие на текущий день серьезных (то есть таких, что способны нанять яма-буси) врагов, предпочитали на всякий случай истреблять горных отшельников, если те вдруг обнаруживались поблизости. Как-то лучше спится, когда по соседним горам не бродит клан наемных убийц. И действительно, у самураев стало считаться доблестью добыть голову яма-буси, даже если это была голова женщины или ребенка. Смертельно опасен любой яма-буси, даже женщины и дети могут расправиться с хорошо вооруженным самураем. Яма-буси не признают никаких правил чести, они пользуются «подлым» оружием и подлыми приемами. И за это самураи люто ненавидели горных отшельников. А еще самураи верили, что те знаются с черными силами, оттого их никак и не удается истребить под корень.

— О том, что в горах этой провинции обитает клан яма-буси, разговоры ходили уже давно, — сказал Хидейоши. — Но Нобунага никогда не посылал своих самураев охотиться на них. Нобунага — это мне известно доподлинно — всегда говорил, что заранее узнает, если кто-то наймет яма-буси для его убийства. Раз даймё все же послал самураев — значит, он об этом узнал…

«К больному ли ходила Омицу? — внезапно пришло на ум Артема. — Или… по другим делам? Например, осматривала подступы к замку Нобунага? »

— И вот даймё становится известно, что среди яма-буси появился гайдзин — прости мне это слово, Ямамото, если оно тебе неприятно…

Артем никак не отреагировал на слово «гайдзин» и извинения чиновника. Тут не до каких-то отдельно взятых слов, когда слышишь все новые и новые откровения.

— Нобунага решил, что яма-буси, в свою очередь, наняли чужака, чтобы воспользоваться гайдзинскими знаниями или гайдзинским колдовством. Иметь дело с чужими знаниями или с чужим колдовством у Нобунага нет никакого желания. Поэтому он и назначил за твою голову такую большую награду. Он хочет как можно быстрее обезопасить себя от непонятной опасности.

Голова Артема пухла от неожиданных догадок («Вот почему последний самурай сбежал с поля боя, а не погиб с честью — он посчитал, что не имеет права не сообщить своему господину даймё Нобунага о чрезвычайно важной для господина новости») и от новых вопросов («Теперь совершенно понятно, почему Такамори хотел меня убить. Но тогда вдвойне непонятно, почему Такамори все же не убил меня в ту ночь?»). Вопросов возникало несметное количество, но были среди них наиважнейшие, которые необходимо было задать прямо сейчас.

— Твою мать, — прошептал по-русски Артем и вновь перешел на японский: — А почему ты решил рассказать мне о Нобунага, о награде за мою голову… обо всем?

— Ты открыл мне руки, в ответ я открываю тебе глаза, — просто ответил Хидейоши.