Основной закон - Дмитрий Николаевич Матвеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот такая ты мне больше нравишься, – сказал совершенно серьезно.
– Какая? Мокрая и обделавшаяся?
– Нет. Трезвая и злая.
Светка замолчала, Валерик ждал. Наконец, она подхватила пакет со своими вещами.
– Что стоишь? Пойдем отсюда.
Какое-то время они шли молча, старательно придерживаясь темных переулков.
– Ну нафига ты все испортил? – одноклассница первой нарушила молчание.
– Что испортил? У тебя сегодня все равно бы ничего не вышло. И вообще, нафига тебе все эти интриги? Думаешь, я не видел, как ты других девчонок от меня отгоняла, как мне в минералку водки подливала? Думаешь, я два и два сложить не в состоянии? Залетела, поди, и решила лоха заловить по принципу "кто последний, тот и папа".
– Ничего подобного! – запротестовала Светка.
– Ну вот, опять врешь. Значит, так все и было.
Светка окрысилась:
– И откуда ты такой умный выискался?
Валерик усмехнулся:
– Я всегда таким был. Только ты все больше на другое смотрела.
Светка опустила голову, потом проговорила хмуро:
– Ладно, дальше я сама дойду.
– Точно дойдешь?
– Точно.
– Ну, пока.
В ответ прозвучали только быстро удаляющиеся шаги.
Глава 11
Поселок, поселок… Деревня! Даже не так: дярёвня! Все про всех знают, все всё видят. Даже ночью, даже на темной улице. За четверть часа, пока шел к дому Кузнецовых, штук пять теток встретилось. И каждая поинтересовалась, когда будет свадьба. И это на четвертый день после того случая! Они что, специально его вылавливают? Да ему эта Светка и даром не нужна! Но нет, обнимались, целовались, прогулялись – все, считай, женаты. И пофиг всем, что это она вешалась, а он отбивался. С таким подходом Светка могла и не устраивать такого представления. Все одно, дитенка записали бы на его счет. Все-таки дура она, мозгов – ни грамма. Спрашивается, какого… в смысле, почему за ней так пацаны в школе бегали? Ну да, красивая она. Была. Сейчас уже потасканная. Ну так что, зато теперь есть и такой опыт. А еще он теперь знает, что делает алкоголь в организме: он просто блокирует этот дополнительный, "магический", энергообмен. Надо проверить, насколько влияет квас. Будет жаль, если придется от него отказаться.
Сам Валерик эти дни провел плодотворно. После той пьянки как-то и пацаны к нему не захаживали, да и сам он не рвался встретиться. По утрам, проводив мать, он делал полноценную зарядку. После первого раза даже сам удивился: вроде, всего-то руками-ногами помахал, а на следующее утро в мышцах ощутилось. Потом шел "лечить": просто в течении получаса потихоньку накачивал девочку энергией. Дальше – собирался и шел в лес на "свою" полянку: подзарядиться и поразмыслить о том-о сем. Здесь, в лесу, думалось особо хорошо. Вот он и пользовался.
А подумать было о чем: и о своих возможностях, и о своих перспективах. И если с возможностями все было более-менее понятно, то перспективы оставались весьма туманными. Уже было понятно, что затея с лечением удалась. Собственно, это последнее посещение было больше контрольным. Уже под конец предыдущего сеанса не было видно "искорок", отмечающих исчезновение очередного дефекта. Но вот что делать дальше, придумывалось с трудом. Само собой, лечить придется. То есть, не лечить, а запускать и поддерживать процесс самовосстановления, но это не так важно. Важно, что сейчас, похоже, если не в мире, то в стране никто другой этого сделать не сможет. И никто не сможет вот так омолодить женщину, убрать шрамы, а, может, и отрастить новые органы. Аппендикс-то у него самого ведь вырос. Да-а-а, это сколько народа будет ежедневно ломиться к нему, добиваясь первоочередного внимания именно к ним! Сколько в мире людей с неизлечимыми, да и просто тяжелыми болезнями? Тысячи, десятки тысяч, если не больше. И у каждого трагедия, у каждого судьба. Скольким он сможет помочь? Да единицам, много – сотням. На девочку он четыре дня потратил. Ладно, пусть, к примеру, будет три дня на сложный случай. Два пациента в неделю. Ну, четыре, если двоих в день принимать. Это, если грубо, две сотни в год. Но ведь нужно и отдыхать, и энергию восполнять, и учиться, да и просто жить, в конце концов! А если он не просто удаляет шрамы, если эффект омоложения подтвердится? Это кранты! Обязательно найдутся серьезные люди с ОЧЕНЬ большими деньгами, которые в принципе не понимают слова "нет". И эти люди непременно захотят продлить себе жизнь. Кто-то предложит большие деньги, а кто-то просто выкрадет и приставит к голове пистолет. И что он сможет сделать? От инъекции девяти граммов свинца в мозг никакая магия не спасет. Вывод один: ему нужна крыша. По крайней мере, на какое-то время. Например, пока он будет доучиваться. А какая крыша самая мощная? Понятное дело, государственная. И, в общем, он даже не против в рамках соглашения время от времени бесплатно подлечить, к примеру, какого-нибудь престарелого министра. Да хоть и президента. Или сиськи подтянуть у жены этого министра. Главное – не светить все свои возможности. Мол, могу только то, что могу. А то станет этаким живым артефактом, запрут его куда подальше, и кранты всем мечтам. Понятное дело, запереть его – это еще постараться надо. Но пусть об этом как можно дольше никто не знает. Вот только как с этой крышей законтачить? Прийти в контору и сказать – мол, я экстрасенс, хочу лечить президента? Тут же наладят на выход, и хорошо еще, если в дурку не сплавят. Нет, надо открывать свою маленькую фирмочку и потихоньку делать чудеса. А "те, кто надо" его сами найдут. Надо только постараться, чтобы они нашли его первыми.
Лизка, то есть, Елизавета Максимовна, распахнула настежь дверь сразу, лишь только Валерик оказался в зоне видимости.
– Заходите, Валерий Григорьевич, прошу вас.
"О как", – хмыкнул про себя Валерик. – "Уже на "вы" и по отчеству. Впрочем, есть за что".
Он поздоровался, прошел вслед за хозяйкой в комнату дочери. Ему показалось, или что-то изменилось? Кажется, комната стала светлей? Нет, не может быть. Материализм не приемлет мистики. Тогда что? Лизка сделала было шаг к окну, но тот же и замерла, одной рукой схватившись за грудь, а другой опершись о стену, чтобы не упасть. Кресло двигалось! Через секунду стало видно: девочка, пусть и с трудом, но крутила здоровенные колеса, поворачиваясь к вошедшим. Она пыхтела, напрягалась, но все же, пока мать
