Вечерний Чарльстон - Дынин Максим

Профессор чуть подумал, а потом медленно произнес:

– Видите ли, Дмитрий… Давайте только договоримся – режим секретности распространяется и на наш с вами разговор.

– Конечно, Владимир Михайлович!

– Мы действительно пришли сюда из будущего, из двадцать первого века. Не спрашивайте, как именно – этого не знаем и мы сами. Россия в том времени была совсем другой, чем сейчас – но это наша Родина, и таковой она и останется. Поэтому мы и там служили России, и делаем это здесь по мере сил. Когда-нибудь мы вам расскажем больше, а сейчас очень важно, чтобы вы закончили работу над пироколлоидным порохом – именно вы его, кстати, и изобрели в нашей истории в конце восьмидесятых годов. А потом… я уверен, что от вас мы сможем ожидать столько великих открытий… И не только от вас лично – от многих ваших соучеников тоже.

– Скажите… а кто придумал «таблицу Менделеева»? А то мне стыдно каждый раз, когда я слышу это название.

– Так вы ее и открыли в шестьдесят девятом году. Поэтому стыдиться тут нечего – это мы пользуемся вашей идеей. И да, именно из-за этих изобретений мы и настояли на том, чтобы дать вам возможность учиться у нас. Этих и многих других.

– А можно у вас спросить, каких еще?

– Дмитрий, приходите ко мне в кабинет, и я дам вам почитать вашу биографию, опубликованную в далеком будущем в серии «Жизнь замечательных людей» – такую, какой она была в нашей истории. Вот только книгу из моего кабинета не выносить. Договорились?

10 мая 1855 года

Санкт-Петербург. Зимний дворец.

Генерал-майор Гвардейского Флотского

экипажа Андрей Борисович Березин,

советник Министерства иностранных

дел Российской империи

– Да-да, – именно так все и было, – со вздохом произнес мой собеседник. – Не знаю, как бы потом пошли наши дела на Востоке, но то, что нам рано или поздно придется всерьез там воевать – в этом у меня нет никаких сомнений.

Сидевший передо мной генерал-майор Иван Федорович Бларамберг тяжело вздохнул. Он знал, что говорил. Уроженец Франкфурта-на-Майне, он еще тридцать лет назад приехал в Петербург, принял российское подданство и поступил в Корпус инженеров путей сообщения, который готовил не только специалистов по строительству дорог и каналов, но и лиц, которые могли бы в наше время числиться по линии ГРУ.

Иван Федорович не был «паркетным генералом». В молодости ему довелось повоевать в славном Отдельном Кавказском корпусе, где он помимо ордена Святого Владимира 4-й степени получил золотую шпагу «За храбрость». А совсем недавно он с небольшим рекогносцировочным отрядом штурмовал хивинскую крепость Ак-Мечеть, правда, неудачно – отряду Бларамберга удалось захватить внешний периметр укрепления, но цитадель устояла – штурмовые лестницы оказались слишком короткими. Зато на следующий год под стены Ак-Мечети явился сам генерал Перовский, который учел опыт Бларамберга, и хивинская крепость была взята.

В настоящий момент Иван Федорович занимался весьма полезным делом – руководил созданием «Генеральной карты Российской империи». Он уже обращался несколько раз к Березину с просьбой уточнить те или иные спорные участки создаваемой карты. Тот, располагая полным Атласом СССР, помогал генералу Бларамбергу в его работе.

Но сегодня тема разговора между двумя разведчиками и генералами была далека от топографии. Хотя англичанам и союзным с ними французам и было нанесено поражение на Балтике и в Крыму, война продолжалась. Правда, сменивший на троне своего кузена новый французский император Наполеон IV подписал с Россией прелиминарный мирный договор, но Англия не собиралась складывать оружие. Зловредная королева Виктория жаждала реванша. Надо было нанести «Владычице морей» такой удар, после которого та уже не смогла бы оправиться и вынуждена была пойти на мировую.

Была у Британии «ахиллесова пята» – жемчужина в ее короне – Индия. Отец нынешнего императора Павел Петрович в начале девятнадцатого века собирался совместно с Первым консулом Французской республики Наполеоном Бонапартом вторгнуться в Индию. Но перепуганные британцы устлали золотом дорогу заговорщикам к покоям Павла I в Михайловском дворце. Русский император был убит, а сменивший его на троне Александр тут же велел вернуться казачьим полкам, двинувшимся на завоевание Индии.

Потом началась так называемая «Большая игра», в которой любая попытка России навести порядок в азиатских степях вызывала страшную панику в Лондоне. Генерал Бларамберг и был одним из участников этой «Большой игры». Именно он в 1838 году вместе с генералом Иваном Симоничем, находясь в лагере Мохаммед-шах Каджара, руководил осадой Герата. И если Симонич осуществлял, так сказать, общее руководство, то тогда еще штабс-капитан Бларамберг занимался чисто практической работой – разрабатывал план осадных работ и обозначал места установки персидских батарей.

На успехе осады Герата сильно сказывались отсутствие у персидского войска опыта ведения инженерных работ и нехватка шанцевого инструмента. Так, Иван Федорович планировал выкопать траншеи и подвести их к стенам Герата всего за полмесяца. Этого, увы, так и не удалось сделать по той простой причине, что в персидском лагере с лихвой хватало торговцев восточными сладостями, но не хватало землекопов, которые могли бы вести осадные работы. Да и кирок и лопат оказалось всего около сотни.

Герат, основанный еще Александром Македонским и носивший изначально название Александрия Ариана, считался «воротами в Индию». И потому британцы сделали все, чтобы персы, союзные России, его не взяли. В Герате «совершенно случайно – ехал мимо, собирал древности и бабочек» – оказался 26-летний лейтенант британской армии Элдред Поттингер. Он, опять же «чисто случайно», оказался артиллеристом. Энергичный ирландец фактически отстранил от руководства боевыми действиями правившего в Герате Яр-Мохаммеда и сумел удержать город, хотя от обстрелов и болезней в живых осталась лишь половина гарнизона Герата.

Но к тому времени британцы предприняли ряд энергичных дипломатических и военных шагов, чтобы заставить персидского шаха снять осаду города. Герат так и не вошел в состав державы Мохаммед-шаха Каджара.

– Единственной пользой от всех наших восточных приключений, – закончил свой рассказ генерал Бларамберг, – было то, что мы сумели уговорить шаха распустить отряд своей гвардии, сформированный из русских перебежчиков и дезертиров. Правда, сам командир «Бехадырана»[71] Самсон Макинцев на родину ехать не пожелал. А вот его зять – сменивший Макинцева на этом посту Евстафий Скрыплев – воспользовался амнистией, предоставленной «богатырям» императором Николаем Павловичем, и в 1839 году привел в Тифлис всех пожелавших вернуться в Россию.

– А где сейчас находится Скрыплев? – спросил я у Бларамберга.

– Он продолжил военную службу в Кавказском войске и дослужился до чина есаула. Но здоровье его пошатнулось, он практически ослеп, и, после увольнения со службы по болезни, стал атаманом станицы Чамлыкской.

– Значит, он еще жив? – спросил я.

– Да, жив, и не отказывает нам в некоторых консультациях, – улыбнулся Бларамберг. – За что мы ему весьма благодарны. Кроме того, Скрыплев до сих пор остается своего рода негласным атаманом для своих персидских сослуживцев.

– И связи у него остались при дворе шаха? – спросил я.

– Остались, – кивнул Иван Федорович. – Как-никак, он был командиром гвардии персидского владыки. И хотя Скрыплев так и не перешел из православия в магометанство, шах полностью доверял ему.

– Интересно, интересно, – я покачал головой. – А не могли бы вы, Иван Федорович, написать рекомендательное письмо одному моему офицеру, с которым он мог бы отправиться к Скрыплеву? Дело настолько важное, что ваше письмо может завизировать сам государь…

– Надо – напишу, – улыбнулся Бларамберг. – Думаю, что Скрыплев сделает для вас все, что в его силах.