Дары мертвых богов - Маргарет Уэйс

— Конечно, я поговорю с ним. Просто хочу предупредить, что не стоит слишком многого от этого ждать. Но я сделаю гораздо больше — буду молиться за него.

Теперь, когда у родителей появилась надежда, им стало легче. Наставник предложил им ночлег и пригласил разделить простую монашескую трапезу. Петар и Брандвин с благодарностью приняли приглашение и отправились в предоставленную келью отдохнуть с дороги.

Рис уже собрался отправиться на поиски брата, когда почувствовал прикосновение к своей душе, такое ощутимое, словно дотронулись до его руки.

— Да, Наставник?

— Ллеу теперь стал собственной тенью, — сказал тот.

Монах замер, обеспокоенный:

— Что ты имеешь в виду, высокопочитаемый?

— Не знаю, — ответил Наставник и нахмурился. — Я не уверен. Я никогда не видел ничего похожего и должен поразмыслить над этим. — Он посмотрел на Риса пронзительным взглядом. — В любом случае поговори с ним, брат. Но будь осторожен.

— Он еще молод и полон надежд, Наставник, — произнес Рис. — Стезя жреца подходит не каждому.

— Здесь нечто большее, — предупредил старец. — Гораздо большее. Будь осторожен, Рис, — повторил он, назвав монаха по имени, что было для него нехарактерно. — Я буду молиться.

Наставник сел на пол, скрестив ноги, положил руки на колени и закрыл глаза. Лицо старца разгладилось и озарилось горним сиянием. Он был с Богом.

У Маджере не было определенных мест, где бы ему поклонялись, не было Храмов со скамьями и алтарями. Капищем Богу служил весь мир: небо было огромным сводчатым потолком, зеленые холмы — скамьями, а деревья — алтарями. Человек не искал Бога внутри здания, а обращался к нему с того места, где находился сам.

Рис покинул погрузившегося в молитвы Наставника и пошел искать брата. Услышав яростный собачий лай, он прибавил шагу и, завернув за угол хранилища, тут же обнаружил Ллеу — в загоне.

Овцы сбились в кучу у дальней стены кошары, между ними и Ллеу стояла Атта. Уши собаки были прижаты к голове, хвост мелко подрагивал, задранная верхняя губа обнажала острые клыки.

— Глупое животное! — выругался молодой человек. — Уйди с дороги!

Он попытался пнуть собаку, но та отпрыгнула, легко избежав башмака Ллеу. Вне себя от ярости, он ударил Атту кулаком и немедленно был укушен. Вскрикнув, молодой человек отдернул руку, увидел на запястье рваную рану, и лицо его перекосилось.

— Атта, лежать! — приказал Рис. К его удивлению, собака продолжала стоять, не сводя карих глаз с Ллеу, да к тому же зарычала.

— Атта, лежать! — повторил монах. На этот раз она послушалась и припала к земле. По тону Риса Атта догадалась, что хозяин недоволен, и бросила на него выразительный взгляд, словно говоря: «Ты бы не сердился, если бы понял», а затем внимательно посмотрела на Ллеу.

— Проклятая тварь напала на меня! — вскричал юноша и, болезненно морщась, показал брату окровавленную руку. — Злобное животное! Тебе бы давно следовало перерезать ей горло!

— Обязанность собаки — защищать овец. Не надо было их тревожить и тем более пытаться побить собаку. Этот укус — предупреждение, а не нападение.

Ллеу сердито посмотрел на Атту, затем что-то прошептал и отвел глаза. Она по-прежнему не сводила с чужака внимательного взгляда, остальные псы поднялись и держались настороже. Одна из собак, заботливая мамаша, раздала несколько быстрых зуботычин своим разыгравшимся щенкам, давая понять, что сейчас время быть серьезными. Рис удивился странной реакции псов — они вели себя так, словно где-то неподалеку крадется волк.

Он покачал головой. Сложившаяся ситуация явно была не лучшим началом для откровенного разговора между братьями.

— Позволь мне осмотреть рану, — попросил Рис. — У лекаря есть лечебная мазь, мы можем наложить ее, чтобы предотвратить нагноение, хотя собачьи укусы заживают легко. Зубы у них намного чище, чем у людей.

— Пустяки, — угрюмо бросил Ллеу, все еще баюкая больную руку.

— Но у Атты острые зубы, — предупредил монах. — Надо остановить кровь.

— Все в порядке. Это просто царапина. Я как-нибудь выживу. — Ллеу прикрыл рану широким рукавом жреческого одеяния, которое он больше не имел права носить, и добавил с болезненной гримасой: — Думаю, отец послал тебя, чтобы указать мне на мои грехи.

— Если он так думает, то будет разочарован. Я не вправе учить других, как жить. Могу лишь дать совет, но не более.

— В таком случае, брат, мне твой совет не нужен, — отрезал Ллеу.

Рис пожал плечами.

— Что вы здесь делаете, чтобы повеселиться? — спросил юноша, озираясь. — Где винный погреб? Мне говорили, что вы, монахи, делаетесобственное вино. Может быть, откупорим бутылочку?

— То вино, которое мы готовим, используется для лечения больных, — произнес Рис и, заметив отвращение на лице брата, добавил: — Помнится, в детстве ты любил слушать рассказы о могучих воинах и славных битвах. Жрецы Кири-Джолита сведущи в боевых искусствах, но, может быть, тебе будет интересно научиться некоторым приемам рукопашного боя?

Ллеу просиял:

— Я слышал, что монахи не используют оружия — только свои руки. Это правда?

— В некотором роде, — ответил Рис. — Пойдем в поле. Я покажу.

Монах дал Атте команду отправляться к остальным собакам и вместе с Ллеу направился было к огороженному месту, но услышал позади мягкий топот лап. Атта следовала за ним — она опять не подчинилась приказу.

Рис заколебался. Он не сказал ни слова, только нахмурился, чтобы собака видела по его лицу, что он недоволен, и энергично махнул рукой, указывая в сторону загона.

Атта припала к земле. В карих глазах ясно читалось, что она осознает свое ослушание, но просит доверять ей.

Рис вспомнил случай, когда они с Аттой в густом тумане искали отбившуюся от стада овцу. Тогда он приказал собаке спуститься с холма, думая, что животное выберет самый легкий путь, но Атта отказалась, упрямо настаивая на том, чтобы подняться на холм. Он поверил ей, и она оказалась права.

— Кто кому приказывает? — рассмеявшись, спросил Ллеу.

Монах посмотрел на брата, и в его мозгу прозвучали слова Наставника: «Ллеу теперь стал собственной тенью». Рис все еще не понимал, в чем, дело, но ему показалось, что Атта видит что-то, чего не видит он, — как тогда, в тумане.

Он отдал команду и легко коснулся головы собаки, давая понять, что все в порядке.

Она ткнулась носом в ладонь хозяину и побежала рядом.

— Я вижу, ты носишь меч, — обратился Рис к брату. — Ты хорошо им владеешь?

Ллеу с огромным удовольствием принялся рассказывать о тренировках с Соламнийскими Рыцарями, но монах почти не вникал в смысл его слов. Он наблюдал за братом, стараясь увидеть то, что различили Наставник и Атта, но, пока они шли, почувствовал только, что с Ллеу что-то не так. Рис не зря предложил ему пойти в поле, чтобы показать некоторые приемы боевого искусства, а не туда, где тренировались остальные монахи.