Приключения в Ирии и на Земле (СИ) - Владимир Васильев

— Совмещу приятное с полезным.

А мои слова — как горох об стенку! Всё, видите ли, есть у княгини в нашем деревянном домике, да и покойнее ей там будет: надоел ей холодный камень замка. Как всегда, преувеличивает! В наших «апартаментах» замка камень почти живой, а полы с подогревом. И ни слова про Ксению! Ниже это её достоинства!

С гордо поднятой головой она прошествовала в кабину пилота, а я, обречённо проводив Анюту взглядом, опомнился и, подбежав, помог ей взойти в кабину и усесться в кресло второго пилота. Политес политесом, но дела забывать не стоит, а потому сказал Анюте:

— Должен переговорить с Филиппком. Вызвал его для доклада.

Филиппок — прозвище Филиппа Алексеевича. Росточком он пониже Великанова, но с большой, а главное, светлой головушкой. Пока мы азы грамоты странниц осваивали, он успел глубоко копнуть и постичь премудрости их языка. Сбросил он краткую инфу мне о маленьком открытии. У него всё — «маленькое»!

— Что надыбал, Филипп? Давай вкратце. Княгине невтерпёж лететь к родильному дому.

— Прочитал весьма древний эпос о страннице Сварге. Если не ошибся в пересчёте на наше летоисчисление, то древность как Сварги, так и сказа о ней поистине седая: жила она примерно за сорок тысяч лет до нашей эры. Посещала наш родной Ирий, то есть, Землю наших предков, что ныне под водами Ледовитого океана. Там, до катастрофы был настоящий рай, и тот рай наши предки, как гласит текст кристалла, называли Сваргой. Подобно индусам, что поклоняются Шиве, наши молились Сварогу, мужской ипостаси Сварги. Но не это главное. Сварга создала некое сверхмощное оружие, от которого трепетали не только её враги, но и подруги. Короче, суть сказа в том, что запретили ей пользоваться тем оружием, пригрозив всеобщим презрением и изгнанием. Самое интересное, что замок Сварги на протяжении многих тысячелетий стал своего рода табу. И как в нашей песенке поётся, туда нет хода никому. А его местонахождение — в западных пределах, за Скалистыми горами, что разделяют нашу Евразию на две части. Искать тот замок надобно, Олегович.

— У тебя, как слышу, нет даже тени сомнения. Эта байка вполне в духе прочих, из тех кристаллов, что я нашёл в эамке.

— Видишь ли, Государь, сия, как ты изволишь называть, байка перекликается с древнейшими Ригведами индусов. В них есть упоминание о Сварге как райской земле, и сей факт отмечен небезызвестными Тилаком и Уорреном, первыми, кто заявил о прародине нашей расы на Севере. По крайней мере, там прародина индославов, Филиппок усмехнулся. — Оказывается, родительницы пугали деток приходом Белой Сварги. Одна из историй гласит, что потомки Сварги всегда носили белые одежды. Но это связано уже с другой эпохой. Можно сказать, с началом нашей цивилизации в Ирии. У наших предков, как и индусов, белый цвет изначально был цветом смерти. Жили вблизи ледников и снегов. К тому же была ещё одна причина — катастрофа на Севере, погубившая древнейший мир индославян. С тех пор цвет льда и снегов увязывался не только с гибелью нашей прародины, но и смертью людей. Здесь же, на Земле, те горы, что мы именуем Скалистыми, странницы называли Белыми или Горами Смерти.

Почесал я затылок. О Скалистых горах известно, что они выше Гималаев. По сути, те горы — граница нашего мира, и кратчайший маршрут или перелёт через Скалистые горы невозможен для флайеров. Единственный вариант: также как и нашим предкам в Ирии, вышедшими восточными путями в Аляску и Калифорнию, нам придётся лететь на восток, чтобы посетить замки странниц на Западе. Почесал я за левым ухом правой рукой. А то! Нормально этакое действо для русского, Ярослав!

— Отлично, Филипп! Справимся с текущими делами — и полетим.

И я, прежде чем вернуться в кабину, дал указания Георгию, нашему воеводе, и Великанову организовать рейс «Коломбины» в Царьград. Придётся впервые платить рублями нашей чеканки, на аверсе которых цифрой и словами «Один рубль», а на реверсе краткое и гордое название державы «Русь».

— Маша выдаст вам деньги. Обдумал, Илья, твоё предложение именовать княжество Славинией. Забудь об этом. Мы русские, и, подобно русским в Ирии, мы в процессе возрождения. А потому именовать себя будем Русью, и никак иначе.

— Славянки в разы превышают нас по количеству, — начал было Илья свою речь в защиту названия, что импонировало ему.

— Ну и что?! Их, а точнее, все наши дети будут стопроцентно русскими. Должны стать, и не только по генетическому коду, но и по уровню развития и образования.

Ухмылки Ильи и Георгия однозначно выдали их весёлые мысли.

— Тяжкие задачи ты нам ставишь, Князь.

— Зато приятные. Наш Семёныч вам всем выпишет наряды и на любовь и на воспитание детей.

Едва я вошёл в кабину, как взгляд Анюты, наполненный горечью, вмиг вытравил из меня игривое настроение.

— Могу представить, о чём ты опять вещал свом подданным.

Её ирония мне была непонятна.

— О чём же? — спросил я, недоумевая, какая муха укусила княгиню.

— Да о том же, что я слышу каждый день. Устала я от твоего занудства, Святослав. В лютую зиму ты всех ободрял, и твоему слову все внимали. А нынче ты звонишь впустую, и звону твоему никто не внемлет. Устала я, а мне нужен покой. Потому и задумала пожить в нашем домике.

— Не замечал я, чтобы кто-то относился ко мне как к пустозвону.

— Тебе никто открыто не скажет, но прошло то время, когда тебе верили безоглядно. Не верят люди в твои мрачные прогнозы о пришествии странниц. А мне на-до-ело ежедневно слушать одни и те же песни.

— Дорогая моя! Да я и сам не верю в свои байки. Кто в здравом уме поверит, что погибнет от кирпича или сосульки, что упадёт сверху? Но кому-то надо проявлять заботу, и я как инженер по технике безопасности просто обязан убрать всё то, что грозит опасностью.

— А наш замок? Проходной двор! Что ты мне шептал в Карелии о дворе княгини? Думаешь, забыла? В одно ухо влетело, из другого вылетело?

— Анюта! Мы же пребывали в неведении, какие в раю яблони. Когда вкусили горечь местных яблок, только тогда уяснили, что не везде хорошо, где мы ранее не ступали.

— По утрам в здешнем замке мне невыносимо тяжело. Прошедшей ночью мне привиделась хозяйка замка. Старушенция Жива вплыла в нашу спальню и завопила: «Где Анастасия? Кто посмел убить её?» Худая как ведьма, она погрозила костлявым пальцем и пообещала наслать мор на нас. Может быть, она ещё что-нибудь прокаркала, но я её обманула.

— И как же ты её обманула?

— Проснулась, натерпевшись страхов. А в спальне ощущалась такая вонь. Как в морге! Вот и думаю, что нас, в самом деле, посетила неупокоенная богиня.

— Во-первых, выброси, Анюта, из головы воспоминания об Анастасии. Что из того, что мы занимаем её апартаменты? Анастасия мертвее мёртвого, а других апартаментов у нас нет. Во-вторых, Живу, по верным сведениям, сожгли борги на погребальном костре, причём задолго до нашего рождения.

Наша перепалка не помешала мне взлететь, и я направил наш тяжёлый флайер в недолгий полёт. Черти — понятное дело — витают в Ирии, но что за чёрт дёрнул меня за язык здесь? Напомнил я Анюте, чтобы она берегла себя, а в ответ услышал:

— Опять пустые слова! Как я устала! Знаешь, Святослав, я вернусь к тебе, когда ты исполнишь своё обещание, и наш замок перестанет быть проходным двором.

— В чём-то я похож на старика из сказа о золотой рыбке. Тот тоже шёл на поводу у своей государыни, — я криво усмехнулся и добавил: — Мне же работать надо с людьми, а не царствовать.

Потемнел взор Анюты, стал темнее туч, что некогда нависали над Лукоморьем.

— Не я, а ты идёшь на поводу своих желаний. Ошибаешься, если думаешь, что я не знаю, кто тебе пригрезился во сне и чьё имя ты шептал, когда в полудрёме ты ласкал мои ножки?

— Ножки твои как атлас…

В попытке избежать конфликта я готов был высыпать всевозможные комплименты, но Анюта оборвала меня:

— Не желаю, чтобы кто-то делил мой статус княгини.

— Клятвенно заверяю: ты была, есть и будешь моей единственной княгиней.

Сказал и подумал: «Ай да Александр Сергеевич! Ай да сукин сын! Как же верна твоя сказка!»

— Ловлю тебя на слове! — молвила княгиня и улыбнулась.

Над Лукоморьем и в её душе, вроде бы, прояснилось. Ради её успокоения ответил:

— Княжеское слово не пустое. Все мы грешны, но моё слово свято. Только наш сын станет моим наследником.

— А если дочь?

— Тогда ты вновь будешь обвивать меня атласными ножками.

Анюта ещё раз улыбнулась и точь-в-точь как героиня из старинных сказок оценила меня, беспутного:

— Охальник!

К отвесному утёсу с замком на его вершине притулился городок, выстроенный среди кедровой рощи. За кедрами поблёскивает большое, но неглубокое озеро. В этом краю множество озёр, подобно тем, что есть в Зауралье Ирия. Самому не довелось побывать в тех краях, но верю на слово тем, кто сравнивает. Индустрия местного Зауралья разительно отличалась от уральской. Здесь не плавили, не отливали, не штамповали и не обрабатывали изделия из металла, здесь все автоматизированные производства были предназначены для переработки сельхозпродукции, древесины и прочего сырья, добываемого или выращиваемого на полях и в лесах. Армии боргов, строивших виманы для странниц, нуждались не только в еде или одежде. Где же те борги? Все — в братской могиле. Улетая с Земли, не оставили странницы их в живых. В самом деле, зачем им плодить соперников? А место их захоронения близ замка, что в Уралгороде, странницы пометили знаком — огромным валуном с краткой надписью на своём языке: «борги». В Зауралье мы такого захоронения не обнаружили, но вряд ли Жива разительно отличалась по менталитету от своих подруг.