Страсть сжигает все преграды - Линн Грэхем

Эшли дрожала. Она понимала, что он хочет сделать с ней сейчас. Будто посторонний наблюдатель, она задалась вопросом, что сильнее: его желание иметь наследника или желание отомстить ей. И в свадебную ночь он ответил на этот вопрос. Отложил первое, чтобы полностью сосредоточиться на втором. Невыносимо опасная мысль, что Вито будет кирпичик за кирпичиком разбирать ее защитное укрепление и в конце концов она окажется полностью в его власти, окатила ее ледяной волной. Потому что он догадается, что чувство гораздо более мощное, чем просто физическое влечение, привязывает ее к нему.

— Я никогда снова не полюблю тебя! Слышишь? — безрассудно бросила она.

Обезоруживающая, сияющая улыбка смягчила линию его рта.

— Я буду загонять тебя в угол не меньше двух раз в день и заставлю потерять голову. К концу недели я буду знать тебя до мозга костей… каждый секрет… каждую мысль. Так ты и правда считала четыре года назад, что любишь меня?

Испугавшись, что в горячке выдала себя, она начала отступать от него.

Но сильная рука перехватила её, прежде чем она успела сделать шаг.

В приступе отчаяния Эшли ударила его по лицу. Вито откинул голову и с поразительным проворством лишил ее равновесия. Могучие руки обхватили ее за талию и положили спиной на траву. Эшли попыталась сбросить его. Но Вито только раскатисто захохотал, захватил обе ее руки и прижал к земле.

— Ты в панике, да? — смеялся он. — Ударить и убежать. Заключительный номер в твоем репертуаре.

— Почему ты так поступаешь со мной? — Зеленые глаза горели вызовом.

Глаза Вито внезапно затуманились печалью.

— Получается, что я не могу быть близко к тебе без физического соединения. Так тому и быть, сага. Тебе остается пространство только для прогулки. Я лишаю тебя привилегии, которая ничего мне вроде бы не прибавила.

Сердце Эшли пустилось в безумную гонку. Она смотрела в неумолимое смуглое лицо. И вдруг до нее дошло: бикини для нее слабая защита. Все еще держа ее руки в своих, он впился в ее рот с дикой жаждой мужчины, пережившего неестественное и неоцененное воздержание.

В самой глубине ее живота пламенем вспыхнуло все сокрушавшее желание. Его язык доводил ее почти до безумия. Вито целовал ее до тех пор, пока губы не вспухли и не покраснели, а кости, казалось, расплавились под горевшей кожей. Только тогда он стянул и отбросил верхнюю часть бикини, нетерпеливые пальцы коснулись груди. И почти немедленно, наклонив свою темную голову, он атаковал соски, и рот принялся эротически дразнить розовые бутоны.

— Я невыносимо хочу тебя, — признался он — Я хочу тебя так сильно, что, когда беру тебя, умираю и рождаюсь вновь.

Когда его руки движением собственника обхватили ее грудь, Эшли застонала и откинула назад голову. Он откатился, схватил ее сжатые пальцы, положил на тугой плоский живот и прижал к пряжке ремня.

— Я хочу вернуть то, что было, — в жаркой страсти шептал он. — Хочу просыпаться на рассвете от твоих ласк…

— Нет, — задыхаясь, выдавила она. Вито воскресил воспоминания, которые она спрятала в самый дальний угол. Но тело уже предало ее. Ей хотелось так же интимно касаться его, как он касался ее. Его прикосновения вызывали мучительное желание, которое выжгло последние остатки самоконтроля. Их любовь никогда не была одно сторонней. У нее мелькнула смутная мысль, что в постели они были настоящими партнерами.

Он впился в ее раскрытые губы с невероятно нежной и сладкой лаской, вызывая беспредельное мучение и пугающий взрыв возбуждения. Бесстыдно сознаваясь в своей жажде, он прижал ее руку к взбунтовавшейся твердой плоти. И голод, пожиравший ее, моментально вырвался из-под контроля.

— Это… это у меня будет, — судорожно выдыхал он. — Даже если в другом ты мне отказываешь.

Он дрожал, капельки пота покрывали кожу. И с дикой вспышкой удовлетворения Эшли поняла, что он так же не может контролировать себя, как и она. Однако не это заставило ее крепче прижаться к нему. Нет, ею двигало знание, что в этот момент он абсолютно и полностью принадлежал ей — так, как никогда не будет принадлежать другой женщине.

Все было так, будто они никогда не расставались. Но даже в прошлом их любовь никогда не бывала такой страстной. Когда он наконец устроился между ее бедрами, она потянулась к влажной щеке и наградила его жарким поцелуем, чувствуя свое право. И все барьеры исчезли. Потерянный в хватке такого же ненасытного желания, как и она, он вздрогнул и застонал. И потом он вошел в нее бурно, глубоко и любил ее с такой пронзительностью, какая превзошла все ее самые живописные фантазии.

Когда все кончилось, Эшли лежала, прижавшись головой к его груди, и слушала удары его сердца, бившегося в такт с ее сердцем. Заключенная в объятия его сильных рук, она ощущала легкость и покой. Будто они умирали и снова рождались, мелькнула неясная мысль. И еще будто они проснулись в раю. Так остро она ощущала освобождение от собственного тела. Первый раз она почувствовала себя и вправду близкой ему. Такой близкой, что, когда первый удар тревоги достиг рая, Эшли вздрогнула.

Вито моментально крепче прижал ее к себе, гладя по волосам, словно утихомиривая испуганного ребенка. Его прикосновения были ласковыми, нежными и бесконечно успокаивающими. И Эшли вспомнила, что за всю свою жизнь она чувствовала себя в безопасности только в те моменты, когда Вито держал ее в объятиях.

— Может быть, в конце года я приду к заключению, что твоему младшему брату не вредно заняться другим «феррари».

Иллюзия рая рассыпалась на мелкие осколки. Эшли обнаружила, что ей безумно хочется выть и рвать на себе волосы от отчаяния. Она не могла вернуться назад. Она не могла идти вперед. Прошлое всегда будет вмешиваться в настоящее. Вито так же способен прощать, как Цезарь Борджиа. И он будет отстаивать каждую букву их дьявольского соглашения.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Будь ты кошкой, mia сага, ты бы урчала, как мотор. — Запечатлев дразнящий поцелуй на лбу, Вито выпрямился. Полностью одетый, он сто ял у кровати, излучая волны отвратительной энергии, и улыбался, поглядывая на нее. — Полагаю, ты не собираешься сердиться и ради разнообразия позавтракаешь со мной?

— Нет. — Эшли лежала неподвижно. Она чувствовала, что, если попытается сесть, скорей всего, тотчас же вернет все съеденное вчера.

— Встретимся позже. — Вито засмеялся и вышел из комнаты с ленивой грацией хорошо поохотившегося хищника.

В прошлый раз тошнота почти не мучила ее. Врач в больнице сказал, что отсутствие неприятных ощущений могло быть признаком нестабильной беременности. Четыре года назад его слова принесли ей мало утешения. А частая и ужасная тошнота, от которой она страдала теперь, должно быть, показывала, что у нее самая стабильная беременность, какая только бывает!