Персона нон грата - Владислав Иванович Виноградов

молча роняла слезинки в кисейный платочек. Лоранд вернулся в гараж и опустил створку жалюзи. Белая «Лада» походила на брошенную невесту. Дубликаты ключей от гаража и ворот коттеджа давно позвякивали на кольце Лоранда. Он не собирался возвращаться сюда, но пути судьбы неисповедимы и надо быть готовым к любой неожиданности. Лоранд помахал рукой Илоне. Адью, май лав! Гудбай, майне либлинг фройляйн. Гран мерси…

Сизое облачко выхлопных газов заволокло душещипательную сценку. Лоранд поехал через центр городка. Хотя он рисовался, говоря, будто не имеет родины и прошлого, в эти минуты прошлое сидело рядом с ним в кабине «фольксвагена» и указывало на дорогу.

Прошлое было в образе худого подростка в кепи с длинным козырьком. Из-под козырька вечно голодные глаза зло смотрели на тех, кто норовил первым пролезть в очереди за бесплатным супом к русской полевой кухне. Гороховый суп с американской тушенкой — подачка великодушных победителей.

Лоранд опустил ветровое стекло и среди бензиновой гари словно уловил чад той зеленой облупленной кухни на высоких колесах. Почувствовал на губах вкус подгоревшего гороха со дна и услыхал присказку повара в плоской пилотке: «Остатки сладки!»

К последнему черпаку Лоранда — тогда его звали иначе — приводил голод. Голод был сильнее, чем стыд и страх, которые удерживали подростка за полы пятнистой куртки. Теперь в этом можно честно признаться. Месяц назад, вернувшись в родной городок, Лоранд во время первой же прогулки нос к носу столкнулся на Торговой улице с русскими офицерами. И пусть они елозили носами по витринам и были уже не те, не победители, но звездочки на погонах и кокардах остались прежними. Лоранд смотрел на них с жадным любопытством и как-то незаметно для себя перешел на противоположную сторону улицы. Конечно, страху места не осталось, но недооценка противника всегда опасна. Именно поэтому, твердо был убежден Лоранд, русские войска уходят сегодня из Европы и на улицах теперь уже русских городов люди толкутся в очередях за посылками с Запада.

Еще он подумал: рядом с теми, кто тянет руку за крохами с барского стола западных дядюшек, наверняка есть другие. Парни, чем-то похожие на Лоранда в молодости, так же остро переживающие крах национального достоинства своей некогда великой родины. В чью сторону обращены их злые глаза? На своих правителей или на Запад, который продуктовыми посылками пытается приостановить орду с Востока, голодную и обозленную?

Лоранд не знал этого в точности, но готов был уважать не попрошаек, а бойцов.

Серый «фольксваген-гольф» по кольцу объехал Ратушную площадь, притормозил у пешеходного перехода, пропуская двух пожилых женщин, которые шли кормить голубей. Лоранд вспомнил, что любимая кошка Илоны, изгнанная им из кресла, утешилась, поймав в саду голубя. Крылья и голова сожранной птицы валялись на песчаной дорожке. В этом мире прав тот, кто сильнее.

В пригородном квартале широкая улица вела к фотоателье «Парадиз». Лоранд дал шпоры своей серой лошадке и не обратил внимания на одинокого велосипедиста, не спеша катившего навстречу по солнечной стороне улицы.

Сильвестр Фельд проводил взглядом малолитражку мышиного цвета. Модель «Гольф», и гонит парень наверняка в «Гольф-клуб». Забавное совпадение. Впрочем, для таких господ подобных совпадений теперь хоть пруд пруди. Полное раздолье. По утрам — гольф, вечером — рулетка в казино интеротеля, ночью — желтые секс-такси под красными фонарями. Их кое-как ведут полуголые девицы, обслуживая клиентов по особому таксометру. Плата за километраж и интимные услуги плюсуется. Все вместе в одну кучу свалено. Скоро от общественной морали, целомудрия и девичьей гордости останутся лишь воспоминания, да и те в качестве антиквариата пойдут с аукциона за твердую валюту. Раз, два… Кто больше? Три! Продано!

Сильвестр раздраженно крутил педали, высматривая пивнушку с открытой верандой. Без толку проторчав на ступенях «Парадиза» минут двадцать, он перегрелся на солнце и теперь мечтал о холодном пиве. Но пивные бары в этом районе открывались только с четырех. Взяв два пива в магазинчике, Вести свернул в скверик, подрулил к скамейке, достал из портфеля бутерброды и свой толстый блокнот.

Пиво было хорошо охлаждено, «Вернесгрюнер» на минеральной воде. Осушив первую бутылку, Вести благосклоннее посмотрел на мир. На фоне общего падения нравов «Парадиз» еще вполне приличное заведение, а прошлые грехи его нынешнего хозяина можно расценивать как невинные шалости. Подумаешь, слегка порезвились с цыганочкой трое молодых людей из почтенных семейств. Вот ее-то и собирался навестить Сильвестр, прежде чем заняться другими владельцами мотоциклов. Зита работала в большом писчебумажном магазине, куда сам Фельд и пристроил ее. Сейчас он хотел проверить одну версию, связанную именно с бумагой. Зацепка была основательной, и концы ниточки могли бы связаться, если бы не… Зита. Трудно предположить какие-либо деловые отношения между насильником и жертвой.

Однако, думая так, Сильвестр был неисправимо старомоден и скоро убедился в этом. Покрошив воробьям остатки хлеба, он аккуратно составил бутылки у ножек скамейки — нищие подберут и скажут спасибо — и поехал в центр.

Вот и магазин. Сквозь толстое стекло витрины Сильвестр увидел худышку с огромными черными глазами и восстановил в памяти расследование стародавнего дела об изнасиловании. Папаши молодых подонков нашли влиятельных заступников, поэтому следствие продвигалось со скрипом. Фельд держал дело на контроле, повторно назначал судебно-медицинские экспертизы, и «золотой молодежи» вполне реально светила тюремная решетка. Фишеру отчетливее других — он был зачинщиком.

Все обрело неожиданный поворот. Когда следствие было почти закончено, к подполковнику Фельду пришла сама потерпевшая. На стол начальника городской полиции она положила заявление, написанное с уймой ошибок, но юридически удивительно грамотное. Выходило, Зита сама задумала совратить молодых людей, ожидала их появления в кустах, а что на теле были обнаружены синяки и одежда в клочьях, то это сделано в порыве страсти.

Сильвестр не стал выяснять, сколько ей заплатили. Спросил только, может ли чем помочь. «Да, — кивнула цыганка. — Помогите, у меня братик с детства болен сухоткой, хочу устроить его в пансионат. Для этого и деньги».

Прошло несколько лет, а Зита не изменилась и сегодня казалась девочкой-подростком. Фельд постучал в стекло витрины, Зита обернулась, узнала, с улыбкой пригласила войти.

В магазине было прохладно от включенных вентиляторов и обилия бумаги в стопах, рулонах и отдельными шуршащими листами. Чертежный ватман голубел, точно заснеженное поле мартовским утром. Фельд поздоровался:

— Привет, Зита! Ты здесь как Снежная королева. Не скучаешь?

— Конечно, дядя Вести. Санта-Клаус нас стороной обходит. Вы сегодня чуть не первый.

— Ну, я не Санта-Клаус, скорее Рудольф — красный нос, — пошутил Сильвестр. — До Нового года далеко, а мне и вообще вспомнилось старое. Не хотелось бы ворошить, но… ты видишься с Доном?

— Почему