Муким-ханская история - Мухаммед Юсуф Мунши

получив разрешение отправиться (в поход), выступил в таковой. Управление Балхской областью хан поручил Мухаммед-джан-хаджи аталыку юзу, а сам с безмерно большим войском, переправившись через Джайхун, прибыл в резиденцию халифского достоинства и миродержавия (в г. Бухару) и поднял знамена справедливости и величия царя царей превыше купола небес и зенита солнца. Все народы, направившись к целованию охраняющего государство порога, имели (его августейшую особу своим) покровителем.

Стихи:

Вселенная от блеска повелителя мира*

Походит на территорию земного рая и на сады райские.

Куда бы ты ни преклонил ухо, (всюду слышишь) радостную весть о победе.*

В какой бы проход ты ни посмотрел, (всюду увидишь) сияние безопасности.

Всюду в безопасности и дикий зверь, и птица.*

В святилище взаимной дружбы обрели покой люди и духи.

Счастливый царевич (Сейид Муким-Мухаммед-султан) в то время был в четырехлетнем возрасте. Его величество, его великий дед, в целях приобретения учености и (великих) совершенств той жемчужиной моря государства и величия, —

Стихи:

В час, которым могли бы похвалиться в те дни,*

В благоприятное время, с которым находится в дружбе (астрологический) календарь, —

назначил (к царевичу) совершенных наставников и знаменитых учителей для обучения (его) религиозным наукам, точным знаниям, искусству письма, верховой езде, стрельбе из лука, военным потехам и другого рода сведениям, необходимым для управления государством, для (воспитания) благородства и разных руководящих начал энергии и храбрости. И царевич до своего совершеннолетия, которое является началом расцвета весны совершенства, проявил такой талант в постижении (всяких) знаний, усовершенствований (в них) и в играх, требующих мужества, что (даже) разум, знающий все до мельчайших подробностей, оказался слабым в выражении ему похвал, а лицемерное перо было бы несостоятельно написать ему панегирик.

Стихи:

Он достиг такого совершенства в этимологии,*

Что изгладил со страниц веков имя Фаррана[312].

В синтаксисе он настолько преуспел, что перед ним*

(Сам) Сибавейх[313] казался козлом Ахфаша[314].

Когда он взял пальцами, этим морем промежутков (разных положений)[315] благоухающее амброй перо, то что изобразит мысль, как только подобнее (выражение): да будет абсолютная истина. (Или) подобное зрелищу, когда под действием соловьиного свиста певчей птицы павлины мыслей совершенных людей вступают в блеск ликования; (или) когда попугаи гнезда святости возносят сладость благодарения (Аллаху; или когда) водолаз одним нырком в море, черное, как смола, извлекает тысячу драгоценных блестящих жемчужин; (или когда) без посредства уха, слышат слова, возникающие в уме идей; (или когда) получается удачный ответ экспромтом, без длительного обдумывания, со стороны вспыльчивой, пахнущей мускусом (красавицы), которую сколько бы не попрекали, все же обнаруживает остроту своего языка. (Он, царевич Муким-султан), образом алеф, который подобно пике почерка, охотится за тысячью жизней, домогающихся (овладения письмом), посредством острия (своего) сверкающего копия[316]. (Он) — посредствующая связь династического порядка, которая со времени своего появления на свет окрепла и выросла в чаще львов[317]; он низвергает в мир силу звуков, проистекающую от его скрипа, как пера и от стрельбы. Одетый в висон, подобный хатибу мечети на трехножкой кафедре пальцев, перебросив через плечо благоухающий тайласан[318], он на двух языках воспевает хвалу. Подобный уборщице невест к венцу, он кольца кудрей и черные мушки кладет на щеки красавиц мысленного значения.[319] (Он — вроде) врача, исцеляющего болезни, который временами чернила существа жизни концом пальца мудрости полагает на складку бумаги, а временами красное питье киновари дарит из длинногорлого кувшина чернильницы страдающим головной болью пьяницам духовного значения[320]. (Он) быстроногий скакун, который во мгновение ока, сверкнув, (пробегает) от областей Сирии до стран Рума.

Стихи:

Оно (перо) приспособило бегущие (по бумаге) и стонущие два тростниковых языка (пера),*

Желтые по виду, черные лицом, смело выводящие буквы, плачущие слезами (чернил).

Временами оно без ног танцует по серебристой степи (бумаги)*

Временами без рук ныряет в чрезмерно черное море,

От его капель всегда бывают в паре вера и неверие.*

От его плавного движения всегда бывают в дружбе ночь и день.

Того сладкозвучного соловья (царевича) выпустили полетать на арену луга каллиграфии и в короткое время талант к овладению этой тонкой наукой попал в руки его августейшей личности. Так что — Стихи:

Изумленная изяществом его удивительного почерка*

Чернильница положила в рот палец (удивления).

Когда Мухаммед-Муким-султан) освобождался от занятий каллиграфией, он занимался упражнением в стрельбе из лука. И тот красавец с тонко подведенными, как у куклы, бровями и длинными ресницами, острием стрел попадая через белизну вражеского глаза в точку его зрачка и пропуская через сребровидную кольчугу, подобно утреннему зефиру кольца, черных кудрей красавиц[321], до конца доводил свою отвагу. Тот быстролетный орел (из царственного) гнезда натягивал свой лук, который, раскрыв рот в жажде крови врага, страстно стремился к воде того источника, что в глазу врагов, и выпускал стрелу в цель, действительности он — царственная птица Хумай с железными когтями, которая, распустив (все свои) шестьдесят крыльев, быстро устремляется высоты воздуха на грудную клетку врага. Он — попугай с изумрудным клювом, который, решив отправиться из мира рвения в тростниковую поросль врагов, взлетал подобно молнии, в мгновенье ока сжигающей тысячи жатв человеческих жизней. Он — постоянно гремящий гром, при грохоте которого льются потоки крови из облакоподобных врагов. Он — палочка: посредством ее вводят в глаз сурьму (смертоносного) лука[322], которая уносит прах жизни из глаз вражеских сердец. Сверх того, он — птичка, которая из гнезда пальцев подбирает зерна зрачков из глаз оплошавших людей.

Стихи:

Стрела шаха так проходит через гранит,*

Как иголка через шелк, когда делают оторочку платья.

Она уносит из глаз врагов наличие черноты[323]*

И черная ночь нисходит на неприятелей[324].

Нижеследующий стихотворный отрывок также составлен относительно ее достоинств.

Стихи:

Твоя стрела, о государь, есть миг птичьего полета.*

Она всегда летит на перьях коршунов[325]

Не ест она ничего, кроме сердца врага.*

Не охотится она ни за кем, кроме как за жизнью врага.

Захватив когтями трофей охоты*

И прикрепив победное знамя к клюву,

Она возвращается к