Последняя версия - Аркадий Карасик

Нет, нет, генеральный все сделает для спасения попавшей в беду незаменимой помощницы. Поднимет на ноги не только родную милицию, но и неродные "формирования" того же Волина, закружит головы думцам, привлечет федералов.

Именно эта уверенность и держала пленницу "на плаву", не позволяла расслабиться, потерять контроль над бабскими своими эмоциями.

- Так хочешь жрать или нет? - уже с раздражением повторил свой вопрос похититель. - Нет времени с тобой возиться, уговаривать, дружаны ожидают в соседней комнате - нам тоже нужно есть-пить, не роботы - живые люди.

- Простоквашу и пирожки с клюквенной начинкой! - с издевкой выпалила Светка. - И мандаринового соку на ночь.

"Колпак-маска" несколько долгих минут переваривал в неповоротливых своих мозгах требования бабы. Потом поднес к её носу литой кулачище.

- Вот здесь, телка, и простокваша, и пирожки, и соки. Один раз отпущу - взлетишь на небеса. Без крыльев и мотора. Лучше не трави мне душу дольше проживешь.

Все же принес кусок белого хлеба, покрытый пластиками докторской колбасы, и стакан чая. Поставил угощение на стул рядом с диваном и ушел. На всякий случай повторно повертев перед носом Светки громадным кулачищем...

- Ты представить себе не можешь, как мне было страшно, - снова всхлипнула женщина. - Старалась не показать свою боязнь этим ублюдкам, держалась изо всех сил. Даже выдавливала беззаботную улыбочку. Всю ночь не спала - бродила по комнате, придумывала, как сбежать из заключения. Глупо, конечно, за окном - провал, наверное, самый верхний этаж башни, за дверью сопят недоноски. Единственная надежда - на Пантелеймонова и, конечно, на тебя... А утром...

Часов в семь утра появился тот самый охранник, который показывал пленнице кулак. Развалился на заскрипевшем под его тяжестью стуле, поправил на голове дурацкий колпак.

- Слушай меня внимательно, телка. Сделаешь, как скажу - долго жить будешь, не сделаешь - порешим и закопаем в том же парке... Усекла? женщина молча кивнула. - Молоток, баба... Сейчас отвезем тебя домой. Мужику своему скажешь: всю ночь, мол, просидела рядом с заболевшей подружкой, позвонить и предупредить не было времени... Скажешь правду - заказывай поминальную молитву, накрывайся простынью и ползи своим ходом на кладбище...

Бандит долго и красочно расписывал, какие муки ожидают женщину, как её трахнут всей компанией, после прирежут, словно поросенка. В прорезях маски поблескивали глаза наркомана и убийцы. Руки, положенные на колени, то сжимались в кулаки, то снова расслаблялись... Выродок, самый настоящий выродок! Такой на все пойдет: и на насилие, и на убийство.

Светка с"ежилась на своем утлом диванчике, но так и не смогла унять дрожь, сотрясающую её тело. Видимо, именно этого добивался бандит. Удовлетворенно что-то промычав, поднялся и жестом приказал следовать за собой...

- Костик, это трудно передать... Теперь я твердо убеждена: уголовный розыск, милиция, разные спецназы и группы "Альфа" - пустое место, ибо бандиты сильней их. Тот самый "колпачник" на прощание предупредил: обратишься в милицию - двух дней не проживешь, пойдет туда твой мужик живым не выйдет... И, знаешь, я ему поверила... Поэтому умоляю тебя никому не говорить о том, что только-что услышал, в милицию не обращаться, в министерство не писать. Будто ничего не было - загуляла женушка у московских подружек...

Я слушал Светку и... ничего не слышал. Слова пролетали мимо, всхлипывания - не громче капель воды из неисправного крана. Да и что нового она мне сказала! Похищения преступниками отработаны до полного автоматизма, разница существует только в малозначащих деталях. Угрозы освобожденным после выплаты выкупа тоже не грешат разнообразием. Трахнут, моргалы выбьют, руки-ноги отрежут и бросят собакам, горлышко бутылки вобьют в то самое место, откуда растут ноги.

Обычный набор, ассорти, часто применяемое, но не всегда осуществляемое. Ибо угрожая, преступники до дрожи в коленях, до недержания мочи боятся за свою безопасность, знают - как бы веревочке не виться, кончик все равно будет. И тогда рано или поздно всплывут на поверхность все их грехи: пытки беззащитных людей, издевательства, убийства. Если не смертная казнь - сверхгуманные поборники прав человека добиваются её отмены - то длительная, многолетняя отсидка на зоне строгого режима обеспечена.

И все же кое-что я почерпнул.

Главное в светкином рассказе - фигура деда Ефима. Из простого топтуна, примитивного соглядатая он вырос до уровня полноправного члена бандитской шайки в "должности" наводчика. Так бывает, когда проявляется в ванночке фотоотпечаток: вначале - расплывчатые контуры, потом они, эти контуры, соединяются друг с другом, появляется тоже размытый портрет человека. Наливается красками, снимок становится "читабельным". Наконец - готовая фотокарточка.

Так вот, встреча деда Ефима с моей женой сделала его читабельней, но до полной четкости и ясности мне ещё долго предстоит "потряхивать ванночку", подливать проявитель-закрепитель, промывать отпечаток в десяти водах.

Итак, что представляет из себя и что может представлять бывший секретный сотрудник органов госбезопасности? На кого он работает - ясно и понятно: на Пантелеймонова и на Волина, но я не знаю, с чьей подачи старикан следит за мной и Светкой, кто приказал ему учавствовать в похищении, организовывать покушения на скромного начальника пожарно-сторожевой службы предприятия? Или - ему известна "вторая моя жизнь"?

Не связан ли дедок с убийцами Вартаньяна?

И вдруг меня осенило. На двое раскололся давний вопрос: как могли уйти с территории предприятия незамеченными убийцы, вылупился простой до прозрачности ответ. Господи, какой же я тупой, куда девались нажитые долгими годами службы в уголовке навыки сыщика? В ту ночь дежурил дед Ефим, он и выпустил убийцу или убийц, не через забор или в подкоп под ним - в удобную калитку. Может быть, даже раскланялся на прощание, заботливо вытер с одежды капли крови главного экономиста.

Подумал, пошевелил заржавелыми от долгого бездействия мозгами и обозвал себя тупицей в квадрате.

На самом деле, если верить Светке, а не доверять ей у меня нет - пока нет! - оснований, уходя от Вартаньяна с конвертом, она закрыла за собой дверь, ведущую на черную лестницу, ключом от внутреннего замка, полученным от Сурена. Неужели у главного экономиста несколько комплектов таких ключей? Подобное предположение граничит с очередной глупостью. Уже - в третьей степени.

От хоровода полезных и нелепых мыслей закружилась голова. Пришлось отвлечься, походить по спальне, ощущая на себе вопросительный взгляд подружки.

Кажется, Светку изрядно обидело мое равнодушие. Вместо "охов" и "ахов" - отсутствующее выражение лица, блуждание по комнате. И это называется муж - самым близкий человек?

Действительно, мне было не до женских переживаний. В голове продолжался хоровод вариантов и версий, предположений и фактов.

Несомненно только одно: дед Ефим работает сразу на двух предпринимателей, официального и криминального. Все остальное - из области фантастики, которую, как я уже говорил, не воспринимаю. Как мне поступить со сторожем-топтуном: не обращать внимание или припугнуть? Скорей всего ни то, ни другое, ни в коем случае не прерывать полезного для меня общения.

Я не очень поверил Волину в то, что он непричастен к убийству Вартаньяна равно как и желанию Пантелеймонова найти и покарать убийц своего главного экономиста - жизнь заставляет никому не доверять. Поскольку дед Ефим связан с тем и с другим бизнесменом, естественно, не верю и ему. Поэтому покопаться во внутренностях всех троих - одна из первоочередных задач.

Один вопрос отработан.

Остается узнать: что находилось в конверте, который Светка по дурости увезла в Москву? Лучшего времени для допроса, чем после освобождения, пожалуй, мне не сыскать.

- В награду за стойкость и силу воли получи вот эту пачечку империалистических банкнот, - подсунул я к лицу все ещё вздрагивающей подружки полученный от Волина "аванс". - Можешь израсходовать на свои любимые тряпки.

Светка перестала всхлипывать и дрожать, приподнялась на локте и осторожно, мизинцем, прикоснулась к деньгам. Будто боялась - взорвутся или исчезнут.

- Откуда у тебя... такие деньжища?

- Ночью, когда ты сражалась с похитителями, в окно влетел легкокрылый ангел. Уселся на край кровати и ласково прошептал: "Подари баксы своей любимой женушке. Если она, конечно, будет с тобой откровенной до конца". И - улетел. Вот я и выполняю ангельское повеление. Дело за малым - за откровенностью.

Все ещё вытирая с лица растворенный в ручьях слез макияж, освобожденная пленница старательно пересчитала банкноты и засунула под подушку.

- Сколько получил? - ревниво спросила она, протянув ко мне руки - то ли для благодарственного об"ятия, то ли для обыска.

- Ровно три тысячи баксов...

- Почему здесь, - ткнула она наманикюренным пальцем под подушку, - две тысячи девятьсот пятьдесят?... Зажилил?