Всё, чего ты желаешь - Кирстен Миллер

Добравшись до двери своего номера, Хейвен повернула ключ в замке и замерла на пороге. Она была уверена, что, отправляясь в Общество «Уроборос», свет не гасила, а теперь в комнате царила темнота. Она выглянула в коридор. Табличка «НЕ БЕСПОКОИТЬ» висела на дверной ручке. Вернувшись в номер, Хейвен заметила, что в кресле у окна кто-то сидит. Узкий луч из коридора упал на мужские туфли. Девушка принялась лихорадочно искать на ощупь выключатель. Пока она отчаянно шарила ладонью по стене, человек встал и шагнул к ней.

— Не надо включать свет. Шторы открыты.

— Йейн, — ахнула Хейвен.

— Тс-с-с-с!

Йейн быстро закрыл дверь и втащил Хейвен в номер. Когда их губы встретились, ее онемевшее сердце сразу растаяло и тело запылало. В объятиях Йейна она была совершенно счастлива. Остальное не имело никакого значения. Она ни за что не расстанется с этим чувством, но… Укол страха заставил ее оттолкнуть Йейна.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Хейвен. — Как ты прошел в отель?

— Прокрался через служебный вход. Хотел тебя повидать.

— Я тоже тоскую по тебе, но ты понимаешь, насколько это опасно? Когда мы разыщем Бью, снова станем неразлучны. Кроме того, завтра у нас очередная встреча с Хорами.

— Ты права. Больше так никогда не буду поступать. Но мне надо сообщить тебе кое-что важное. Миа узнала, что Падма Сингх жива.

Хейвен на миг показалось, что Йейн плохо соображает из-за стресса.

— Зачем тебе понадобилась Падма? — осторожно прошептала она.

— Падма — первая большая ошибка Адама, вот зачем!

Хейвен давно не видела Йейна таким взволнованным.

— Странно, что он ее не тронул. Когда Падма была президентом Общества, она хранила секретные файлы членов Общества «Уроборос». В ее руках был компромат на каждого. Если Падма до сих пор имеет доступ к этой информации, она может отправить половину ватаги за решетку.

— Но Падма не захочет губить Общество «Уроборос», — возразила Хейвен. — Вчера я ее видела. Она умоляла Адама взять ее обратно.

— Отлично! — воскликнул Йейн. — Если Падма удостоверилась, что ты с Адамом, то она наверняка рассталась с надеждой вернуться в Общество. И она будет со мной сотрудничать!

«Тут все же есть смысл», — подумала Хейвен, повернувшись к окну. С неба падали крупные хлопья снега. Грамерси-Парк превратился в белую пустошь. Тем не менее кто-то бродил по дорожкам в полном одиночестве.

— Дай мне одну неделю, — попросил Йейн. — Держи Адама на расстоянии, пока я попытаюсь договориться с Падмой. А если у меня ничего не выйдет, ты всегда можешь вернуться к первоначальному плану Хор.

— А Бью? — произнесла Хейвен.

— Розыском занимаются Миа и полиция. Ты можешь вдыхать дым Фебы сколько пожелаешь. Но будь осторожна с Адамом.

— Без проблем, — заверила его Хейвен. — Но что нам делать с планом Фебы?

— Я пообщаюсь с ней завтра. С какой стати ей возражать? Если Обществу «Уроборос» придет конец, то интернат закроют. Дети, которых собрал Адам, возвратятся к себе домой. А у нас будет время, чтобы продумать, как избавиться от Адама навсегда.

— Ты все учел, — пробормотала Хейвен.

— Есть одна маленькая загвоздка, — сказал Йейн.

— О, нет, — вздохнула она.

— Ничего страшного. Я ненадолго исчезну. Адам, конечно, приставил к Падме людей, которые за ней следят. Если они меня обнаружат, не хочу, чтобы они изъяли мобильник с твоим номером.

— Значит, я даже не смогу с тобой поговорить? — простонала Хейвен.

— Не бойся, — успокоил ее Йейн. — Я найду другой способ для связи.

Она почувствовала, как Йейн расстегивает и снимает с нее пальто. Из кармана выпал на ковер блокнот для рисования, а следом за ним — верхняя одежда.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Алекс Харбридж явилась ровно в девять с двумя пластиковыми стаканами кофе и пакетом круассанов. В джинсах и черной водолазке, с фирменной медно-рыжей гривой, стянутой простой заколкой, она напоминала самую обычную нью-йоркскую девушку. Но Хейвен знала, что многие из модельеров удушили бы друг друга за встречу с Алекс, поэтому постаралась подготовиться как следует. Йейн покинул номер на рассвете, а потом Хейвен рисовала платья, пока не заполнила весь блокнот целиком. В семь утра она вбежала в ближайшую химчистку и стала умолять сотрудницу одолжить ей портновский сантиметр. В семь пятнадцать та согласилась, что обошлось Хейвен в последние двадцать долларов.

— Они роскошные, — вздыхала Алекс, проглядывая эскизы. — Не представляю, как они у тебя получаются. (Они незаметно перешли на «ты».) — Я много чего умею, но одеваться — увы, нет.

— Хочешь, я тебе посоветую? — немного нервничая, спросила Хейвен.

— Конечно! Сама я точно не выберу!

— Как насчет чего-нибудь в этом роде? — Хейвен открыла предпоследнюю страничку. На ней было изображено платье сложного кроя, длиной до колена, с расшитой стразами линией выреза. — Цветных карандашей у меня с собой нет, но ты просто представь, что модель — из переливающегося зеленого шелка.

— А я не буду выглядеть, как гигантский жук?

Хейвен рассмеялась.

— Я рассчитывала сделать тебя похожей на бабочку.

— И ты вправду думаешь, что мне пойдет такой цвет?

— С твоими волосами ты будешь ослепительна, — заверила актрису Хейвен.

— А как быть с моим здоровенным задом? Он может казаться поменьше?

Алекс начала вызывать у Хейвен симпатию.

— Нет ничего ужасного в размерах твоей попки. В правильно подобранном платье она станет твоим козырем.

— И, конечно же, самым большим. Пора завязывать с этими штуками, — произнесла Алекс.

Затем она плюхнулась на диван и принялась за второй по счету круассан.

«Интересно, — подумала Хейвен, — чего бы только ни отдал Бью за то, чтобы увидеть Алекс Харбридж с хлебными крошками на водолазке?»

— Если бы ты знала, — продолжала Алекс, — сколько часов приходится маяться в спортзале, чтобы выгнать из себя все, что я съедаю!

— А почему бы тебе не отдохнуть? — поинтересовалась Хейвен. — Ты богата и знаменита с тринадцати лет.

— Ты прямо как моя мамочка. Но скоро у меня будет уйма свободного времени, — прощебетала Алекс. — Поверь мне, я не собираюсь вечно вкалывать. Но именно сейчас мои фотки красуются на обложках половины глянцевых журналов в стране, стоит мне только набрать пять фунтов лишнего веса. Как меня только не обзывали… И «принцессой свинкой», и «самой жирной милашкой Америки». Но мне, вообще-то, наплевать. Я и не такое пережила. Беда только в том, что если я слишком сильно растолстею, мне перестанут предлагать роли. Поэтому сейчас я буду силком таскать себя в спортзал, чтобы продолжать заниматься любимым делом.