Мой одинокий волк (СИ) - Рина Вергина

широко расставленными глазами. Слегка приоткрытые розовые лепестки губ.

— Кто вы? — сумел выдавить я, с трудом оторвавшись от созерцания ее облика.

— У меня к вам важный разговор, — прощебетала незнакомка ангельским голоском и в умоляющем жесте вздернула вверх брови.

Я посторонился, пропуская ее в дом, помог снять громоздкий плащ, с которого к моим ногам стекали частые капли воды и проводив в комнату, усадил на свое кресло поближе к огню. Предложил вина, указывая на початую бутылку, стоявшую рядом на столе, но незнакомка вежливо отказалась.

Я взял стул, стоявший у стены, и сел рядом с незнакомкой, разглядывая ее точеный профиль.

— Кто вы? — повторил я свой вопрос, прерывая затянувшееся молчание.

— Мое имя вам ничего не скажет, — ответила незнакомка, не глядя на меня. Она протянула замерзшие руки к камину, ловя идущее от огня тепло. — Вы знали моего отца.

— Вы меня заинтриговали, — я откинулся на спинку стула продолжая оценивающим взглядом рассматривать гостью.

Простое, без изысков, платье из отбеленного холста. В таком часто можно встретить девушек в селениях или в рабочих кварталах. Длинные волосы водопадом струятся по спине, огненными бликами сверкая в свете огня.

Я не мог понять, кто она. Держится с достоинством, как леди. Прямая спина, гордая посадка головы. Бедное платье и стоптанные башмаки резко контрастировали с ее обликом. Если уж на то пошло, ни одна приличная девушка одна в столь поздний час не высунет свой носик из отчего дома. А вот так, заявиться в гости к незнакомому мужчине просто верх легкомыслия.

— Не угостите меня горячим чаем? — незнакомка вновь пронзила меня омутом зеленых глаз.

— Да, сейчас, — поспешил подняться я со своего места, ругая себя, что первый не предложил ей это.

Я отправился на кухню, личное царство моей кухарки Мариетт. На мое счастье, она еще не ушла спать, а копалась в недрах громоздкого шкафа, перебирая банки и бутылочки с одной лишь ей известным содержимым.

— Мариетт, будь добра, принеси чай в гостиную, у нас гости, — потревожил я ее.

— Хорошо, господин, — с ворчанием в голосе прокряхтела Мариетт и, оторвавшись от своего занятия, прошаркала к очагу.

Я вернулся в гостиную, застав гостью прохаживающейся по комнате. Она сосредоточенно разглядывала развешанные по стенам трофеи — рога косуль и оленей, голову дикого кабана, угрожающе обнажившего свои клыки и конечно же разномастные шкуры волков.

— Это вы всех их убили? — обвела девушка рукой звериные шкуры.

— Нет, что вы. Это наследие моей семьи. Вы же, наверное, в курсе, что я из рода охотников.

— Но ваши личные трофеи здесь тоже есть? — девушка испытывающе посмотрела на меня.

— Есть, — не без гордости признался я, — это далеко не вся коллекция. Несколько экземпляров украшают мой кабинет.

— Похоже вы хороший охотник, — девушка грустно улыбнулась. Провела кончиками пальцев по волчьим шкурам, распластанным по стене.

Мариетт, позвякивая посудой, внесла в комнату поднос с чаем. Неодобрительно взглянула в сторону припозднившейся гости, что-то тихо забурчала себе под нос.

Гостья вернулась на свое место, не обращая внимания на кухарку, откинулась на спинку кресла.

Мариеет расставила на столе чайные приборы и поспешила удалиться.

— Назовите ваше имя, — в очередной раз попросил я, разливая чай и пододвигая ближе к девушке белую фарфоровую чашку.

— Кларисса Мортон, — представилась девушка, беря чашку в руки и грея о ее тепло замерзшие пальцы.

— И какое неотложное дело привело вас в мой дом, Кларисса Мортон?

— Я хотела рассказать вам о своем отце. Он был замечательным человеком. Добрым и трудолюбивым. Никогда никому не причинивший зла.

Кларисса замолчала. Застыла, вглядываясь в переливы пламени.

«Я впустил в дом сумасшедшую», — пронеслось в моей голове. Я не знал никого по фамилии Мортон. И сама девушка, и ее внезапное появление все больше казалось мне неуместным и странным.

— Отец очень любил меня, свой дом, семью. Он трудился на земле, выращивал овощи, разводил скот. Мы хорошо жили, ни в чем не нуждались. Отец часто брал меня в поле и катал на лошадке. Он специально для меня купил пони. Я до сих пор вспоминаю то время. Время, когда я была по-настоящему счастлива.

«Что за чушь она несет», — вертелось в моей голове, — «зачем мне все это нужно знать». Девушка все больше настораживала меня. Ее отстраненный вид, немигающий застывший взгляд, монотонный глухой голос все больше подтверждали мою догадку о ее невменяемости. Я начинал жалеть, что, впустил ее в дом и согласился выслушать.

— Я очень любила своего отца, — продолжала говорить Кларисса, — мир для меня рухнул, когда его убили. Моя мать принесла эту весть в дом, громко вопя на всю округу. Мне до сих пор по ночам сняться ее крики. Мы не нашли его тела, только следы крови на камнях, возле протекавшего в лесу ручья. Нам некого было оплакать и похоронить. Мне было тогда семь лет и в тот день я поклялась отомстить. Целых пятнадцать лет я ждала этого момента.

Девушка развернулась ко мне лицом, и хищная улыбка прочертила ее губы. Все мои инстинкты вопили об опасности, но я только в оцепенении сидел на стуле, ожидая развязки, завороженный глубиной ее зеленых глаз.

Я пропустил миг, когда мою грудь коснулись волчьи лапы, своей мощью сшибая меня со стула и придавливая к полу.

Рыжая волчица оскалила пасть, утробно зарычав. Тряхнула шкурой, избавляясь от обрывков платья, превратившегося в момент оборота в лохмотья.

Я сдавил ее руками за шею, слыша над ухом клацанье клыков. Началась борьба, сопровождаемая моим шумным дыханием и глухим рычанием со стороны волчицы. Каким-то чудом я отшвырнул ее от себя, ударив кулаком в голову, лягнув ногой по мягкому боку. Перекатился в сторону окна, где в нише низкого столика был спрятан пистолет. Я охотник и всегда готов убивать. Рукоятка мягко легла мне в руку и мне осталось только нажать на курок, целясь в летящую на меня волчицу. Пуля впилась в ее грудь, совсем рядом с сердцем.

Волчица приземлилась рядом со мной, готовая вцепиться зубами в горло, гулко хрипя, сверкая от ненависти затуманенным взглядом. Сил не хватило. Пошатнувшись, не удержалась на лапах и повалилась на меня, обильно орошая мою белоснежную рубашку толчками вытекающей из раны кровью.

Я отпихнул от себя волчицу. Встал на ноги. Поднял руку, сжимающую пистолет, взвел курок. Волчица была еще жива. Хрипло и тяжело дышала, вывалив язык из пасти, остановила на мне покрытый поволокой застывший взгляд. К_н_и_г_о_е_д_._н_е_т

Надо добить эту тварь. Прекратить ее мучения.

Я приставил дуло пистолета к голове волчицы, между немигающих глаз. Волчица дернулась в агонии. Заскулила и