Дюна: орден сестер - Брайан Герберт

– Но я попросил не одного из новых учеников, я попросил тебя. – Он прищурился. – Я создатель и директор этой школы, но занимаюсь этой работой, потому что она необходима. Я принял тебя в школу в виде личного одолжения Манфорду Торондо и пообещал научить всему, что знаю. Не уверен, что в нашей программе значится высокомерие.

Молодая женщина выглядела напряженной и бледной; запинаясь, она сказала:

– Простите, сэр. Я не хотела…

– Когда отправишься в империю служить благородному семейству или в большой банковской организации, неужели ты будешь выбирать, какой из приказов хозяина выполнить?

Алиса не ответила на вопрос.

– Я буду служить батлерианскому движению, директор, а не какой-нибудь коммерческой организации. Вообще я хотела бы остаться здесь наставницей. Очень важно, чтобы студенты получали правильную подготовку.

– Они получают правильную подготовку, – отрезал Гилберт. – Батлерианец ты или нет, ментат прежде всего должен быть объективным и обстоятельным. Реальность не меняется оттого, что тебе не нравятся данные.

– Но правильное представление данных может изменить восприятие реальности.

– Из этого может выйти замечательная дискуссия, барышня, но сейчас нам предстоит работа. Идем.

С явной неохотой Алиса пошла за ним на склад. Гилберт достал из кармана жилета ключ на цепочке и открыл дверь. Чувствительные к движению шары загорелись, создавая четкие тени.

Внутри хранилось несколько частично разобранных роботов, которых Гилберт конфисковал и использовал в обучении: их отделенные головы с отшлифованной поверхностью, погасшие созвездия оптических волокон, мощные руки боевых меков, приводимые в движение поршнями, раскрытые клешни, снятые с цилиндрических торсов. Три боевых мека стояли нетронутые, только ради безопасности были отключены все оружейные системы.

Алиса нерешительно остановилась на пороге, глядя на машины, потом заставила себя войти в кладовую.

– У многих из них еще остаются рудиментарные источники энергии, – сказал Гилберт. – Нам нужно знать, сколько экземпляров каждой модели у нас есть, и какие из них еще можно привести в движение, а какие – просто ни на что не годный лом. Мне нужен инвентарный список исправных механизмов.

Гилберт регулярно бывал здесь, оценивая потенциал этих частей, и потому прекрасно все знал. Каждый робот, даже каждая часть были куплены дорого и после отчаянных споров. Батлерианцы хотели уничтожить любые следы мыслящих машин, но он, как и инструкторы школы мастеров меча на Гиназе, утверждал, что оставшиеся роботы необходимы для их школ.

– Нужно ли рисковать, подавая к ним энергию?

– Рисковать? – переспросил Гилберт. – Почему ты говоришь о риске?

– Потому что это мыслящие машины.

– Побежденные мыслящие машины. Нужно больше ценить наши достижения.

Оборвав спор, он вошел в металлический сейф, где хранились четыре отсоединенные головы роботов.

Он знал, что Эразм наблюдет за ним. В углах кладовой, как и в лекционных аудиториях, в столовой, в спортзалах и в некоторых башнях периметра были хитроумно вмонтированы шпионские глазки. Невероятно тонкие нити из флоуметалла толщиной всего в несколько молекул тянулись растущей сетью повсюду, как корни лесного дерева, и все они сходились к изолированной сфере памяти робота.

Поглаживая бородку, Гилберт глядел на боевых меков и их жалкие придатки и думал о невероятно упорядоченной цивилизации Синхронизированных миров, которую погубила разрушительная сила людской ненависти и гнева. А теперь цивилизации угрожало движение, которое боялось техники во всех ее проявлениях, даже в виде самых необходимых механизмов для труда. А Гилберту, как ни сильно было отвращение, пришлось принять батлерианцев и их поддержку школе – на время.

Внезапно оптические нервы в двух головах роботов засветились, загорелись, как далекие звезды. Затем дернулись и согнулись отсоединенные конечности боевого мека, сегментированные пальцы начали двигаться. В другом конце кладовой нетронутый робот начал покачиваться из стороны в сторону.

Алиса Кэрролл закричала.

Задрожали и начали подскакивать, просыпаясь, другие отделенные компоненты. Засветился еще один боевой мек, поднял оружейную руку.

– Они одержимы! – кричала Алиса. – Их нужно уничтожить! Нужно перекрыть это помещение!

Она попятилась к выходу, с лицом белым, как мел.

Гилберт сохранял спокойствие.

– Это случайный прилив энергии, его легко прекратить. – Он подошел к ближайшему меку, порылся в его корпусе и извлек энергетическую капсулу; робот тут же обмяк и снова умер. – Тревожиться не о чем.

Он был уверен, что не убедил Алису; возможно, она даже не слышала его ответа. Он дезактивировал второго боевого мека и начал методично обходить помещение, хотя ожили его собственные чувства. Гилберт не сомневался в том, кто это сделал. Эразм в последнее время вел себя все беспокойнее. Гилберту следовало что-то предпринять, чтобы удержать робота на месте.

Он закрыл отсоединенные конечности, отключил головы машин, зная, что Эразм все время за ним наблюдает и, вероятно, забавляется. Что это – розыгрыш, направленный на то, чтобы напугать или спровоцировать ученицу? Способ подтолкнуть Гилберта к действиям? Последняя рука робота щелкнула пальцами, словно насмехаясь. Гилберт извлек из нее небольшую энергетическую капсулу.

Потом посмотрел на Алису и улыбнулся.

– Видишь, ничего особенного, хотя, возможно, из этого следует извлечь урок. В дальнейшем будем принимать дополнительные меры предосторожности.

Он вывел девушку из кладовой, запер дверь и снова спрятал ключ.

В коридоре Алиса убежала, и Гилберт понял, что теперь она все расскажет другим ученикам-батлерианцам, возможно, даже напишет отчет Манфорду. И размеренным, неторопливым шагом пошел к себе в кабинет, делая вид, что никуда не торопится.

Активировав тайную панель и достав сферу памяти, Гилберт не стал ждать и сразу выпалил:

– Это было опасно и глупо!

Хотя дверь кабинета была закрыта, он говорил тихо, чтобы никто не услышал: ведь считалось, что в кабинете он один.

– Чего ты добился своими штучками? Только внушил моей ученице суеверный страх.

– Твоя ученица и так уже совершенно ясно выразила свои чувства. Ее мозг, возможно, и организован в соответствии с правилами ментатов, но закрыт для новых представлений.

– Своим поступком ты не сделал ее мозг более открытым, только перепугал еще сильнее.

Робот изобразил тихий смех.

– Зато я анализировал выражение ее лица. Это было забавно.

– Это было глупо! – выпалил Гилберт. – И возможны последствия. Люди потребуют объяснений. Манфорд может прислать сюда батлерианских инспекторов.

– Пусть приходят. Они ничего не найдут. Я просто хотел испытать свои новые возможности и нашел способ проверить свою теорию насчет реакции этой женщины. Батлерианцы так предсказуемы!

Гилберт чувствовал сильное волнение. Он не сумел убедить независимого робота.

– Ты должен понять: Манфорд и его приверженцы опасны. Если они найдут тебя, то убьют нас обоих, а школу уничтожат.

– Мне скучно, – сказал Эразм. – Нужно уйти отсюда и найти место, где мы могли бы свободно работать. Можно построить собственный город машин, создать для меня подходящее тело. И дела пойдут так, как шли когда-то.

– Положение никогда не станет прежним, – возразил Гилберт. – Я сообщаю тебе обо всех новостях и новых разработках, но ты не знаешь о положении дел в империи. Ты не чувствуешь настроя людей. Поверь. Тебе придется просто ждать.

Робот долго молчал, потом сказал:

– Это напоминает время, когда я лежал в ущелье на Коррине, лежал неподвижно долгие годы. Теперь я снова в заточении, но здесь еще хуже, потому что я могу видеть хоть что-то происходящее снаружи. Мой сын, я так хочу участвовать! Подумай, сколько мы могли бы узнать, сколького достичь!

– Годы в ущелье, когда тебе нечем было заняться, только думать и расширять сознание, превратили тебя в замечательное существо, каким ты стал сейчас. Используй и это время, чтобы эволюционировать и совершенствоваться.

– Конечно… но это невероятно скучно. Я так наслаждался своим телом!

Гилберт снова поставил металлическую сферу на полку и закрыл перегородку. Он утер пот со лба и понял, что сердце колотится как сумасшедшее.

Даже у альтруизма есть деловое применение.

Занимая пост главного администратора медицинской школы Сукк, доктор Зома не могла избегать публичности. Ее работа заключалась в поиске филантропов и спонсоров, в разъяснении преимуществ и достижений школы Сукк – и спасении школы из отчаянного финансового провала. Приняв на себя обязанность развивать передовую медицинскую технологию, особенно среди отсталого, реакционного населения, которое с подозрением относилось к науке, она часто выступала с информационными сообщениями на мирах Лиги перед руководителями планет, надеясь вдохновить их.